Сводные - Матильда Старр

в два шага подлетел к Саймону, сгреб за грудки и встряхнул.

– Что ты с ней сделал, козлина?

Он не издал не звука, только за толстыми стеклами очков удивлённо моргнули глаза. На щеках проступили красные пятна. Кажется, не ожидал, что я на него наброшусь. Но я уже и сам понял: ничего он с ней не делал. И в мыслях такого не было.

– Отвали, придурок! – странно звенящим голосом крикнула Изи. – Он мне помог.

Я выпустил из рук Саймона, сразу же напрочь забыв о нём.

– Что случилось, Изабель?

– У подружки своей спроси! – отрезала она и быстро повернулась к своему очкарику.

Но я успел заметить, как её глаза наполняются слезами.

– Спасибо, Саймон, – мягко сказала Изи. – Дальше я сама…

Она плотнее замоталась в куртку, и в этом безразмерном коконе стала выглядеть совсем маленькой, беззащитной и хрупкой. Я обнял её за плечи и повел в дом.

Едва двери закрылись за нами, я крепко прижал её к себе. Всю, вместе с нелепым коконом из чужой куртки, встрепанными волосами и напряженной спиной.

– Не плачь… – прошептал я, гладя её по спутанным прядям. Успокаивающе, как ребёнка. – Только не плачь.

Она молчала, не шевелясь. И тут до меня дошло, что я делаю. Что я, черт побери, делаю… Сейчас она оттолкнёт меня, пошлёт подальше, скажет ещё какую-нибудь грубость. Должно быть, я совсем сошёл с ума, но это неважно.

Она вдруг вздохнула, как-то разом расслабилась. Обвила меня руками, уткнулась носом в плечо и все-таки заплакала. Взахлеб, горько и отчаянно. Я замер на несколько долгих мгновений, боясь спугнуть.

Темные волосы лезли в нос и пахли тонко и странно, и от этого запаха в голове что-то сместилось. Я осторожно погладил их, пропуская между пальцами. Провел ладонью по вздрагивающей спине с трогательными острыми лопатками, бормоча всякую чушь.

Было странно чувствовать ее так близко, всю, от макушки возле моей щеки до коленок. Маленькую, хрупкую, горячую… И по-прежнему ревущую, но уже тише. Рубашка давно промокла, и казалось, что жаркие слезы капают прямо на кожу. Капают и капают, выжигая ярость и злость, пока не осталось что-то непонятное, от чего перехватывало дыхание и свирепо скручивало внутри. Хотелось защитить, успокоить. А потом найти и порвать того, кто ее обидел…

Она сказала: «Спроси у своей подружки». А в голове всплыла и другая фраза, услышанная совсем недавно: «Есть мнение, что её нужно проучить». Картинка сложилась. Молли. Чёртова мстительная сука! Наплевала на мое предупреждение и все же добралась до Изабель!

– Это Молли? Что она с тобой сделала? – вырвалось прежде, чем успел заткнуться.

И конечно, тут же всё рухнуло. Изи оттолкнула меня и шагнула назад. В темных глазах больше не было слёз, лишь злость и обида.

– Всё из-за тебя! Оставили бы вы меня уже в покое! Все вы!

Она махнула рукой, словно показывая на тех самых «всех», куртка распахнулась… И я мгновенно оглох. Нет, звуки слышал. Но они проскакивали мимо, не складывались в слова.

Полы огромной, не по размеру куртки разошлись и обнаружилось, что под ней ничего нет… Ошмётки кофточки свисают, открывая обнажённую грудь. Маленькую, с остро торчащими сосками. С крохотной родинкой в аппетитной ложбинке между ними. Дыхание перехватило.

Я понимал, что нельзя смотреть, но взгляд будто прибили гвоздями, и никакими силами его не удавалось оторвать.

Изабель смолкла на полуслове.

Ахнув, запахнула куртку. И, процедив сквозь зубы что-то похожее на «придурок», умчалась наверх.

Чего и следовало ожидать.

Я тихо выругался. Придурок – точнее и не скажешь. Нашел время пялиться.

Я стоял посреди гостиной, не слишком понимая, что теперь делать. Найти Молли, заставить её рассказать правду о том, что произошло? Эту мысль я отбросил сразу. Слишком я зол, чтобы держать себя в руках. Да и Изабель я сейчас нужнее здесь, что бы она там по этому поводу ни думала.

Я поднялся к её комнате и занес руку, чтобы постучать, но услышал шум воды. Видимо, она в душе. Значит, вернусь позже. Я спустился в кухню, пошарился по холодильнику, настрогал бутербродов и заварил чай. Немного подумал и притащил из бара бутылку виски и пару стаканов. Ещё немного подумал – и добавил к этому набору какой-то сладкий ликёр. Только после этого снова поднялся к Изабель.

Вода уже не шумела. Я аккуратно постучал. Никакого ответа. Постучал громче и настойчивее. Если она не отзовётся – войду без спроса. Кто знает, что там происходит. Может, она уже глотает таблетки. Или режет вены.

И вообще.

Мне не нужен повод, чтобы зайти и проверить, как бы потом Изи ни возмущалась.

Но из-за двери раздалось слабое:

– Заходи…

Я осторожно приоткрыл дверь. Изабель лежала на кровати, сжавшись в комок. Одета она была в стиле городского бродяги: несколько свитеров торчали друг из-под друга. Видимо, нацепила их все, и всё же её била холодная дрожь. Даже так она не могла согреться.

Я пересёк комнату, сел рядом и поднял её на кровати.

– Пойдём, тебе надо поесть. И я заварил чай.

Ни колкости, ни возражений… Она послушно поднялась и позволила мне довести себя до кухни. Я придвинул к ней чай, всучил в руки бутерброд, и снова она безропотно занялась ими. Такая покладистая Изабель пугала. Впрочем, как ни крути, у неё стресс. Возможно, сейчас ей просто трудно принимать свои решения. Даже такие простые как куда пойти, что сделать, стоит есть или нет.

– Может, виски? – я кивнул на бутылку. – Или эту сладкую штуку?

– Давай, – пожала плечами она.

Что давать? Виски или ликер? Переспрашивать не стал. Плеснув виски, протянул ей бокал.

Изи сделала глоток, поморщилась и тут же запила горечь чаем.

– Какого чёрта, Элвин? – спросила она вдруг, глядя мне прямо в глаза.

– Какого чёрта что? – не понял я.

– Ты ведёшь себя как заботливая мамочка. Ты ведь ненавидишь меня. Должен радоваться, что мне плохо.

Не слишком удачный момент, чтобы выяснять отношения. Но Изабель не отводила от меня