Путеводитель «Автостопом по Млечному Пути» - Дуглас Адамс

Не мог спать Форд. Он был слишком взволнован возвращением на дорогу. Пятнадцать лет настоящего заключения окончились как раз тогда, когда начала уходить надежда. Перспектива немного поскитаться вместе с Зафодом сулила массу развлечений. Хотя, пожалуй, и было что-то слегка странное в полу-двоюродном брате, но тяжело указать пальцем — что. По-настоящему удивляло и то, что он стал президентом Галактики, и способ, которым он оставил свой пост. Была ли тому скрытая причина? Не имело смысла расспрашивать самого Зафода, у которого, казалось, никогда не было причины для любого из поступков: все творилось непостижимо, как произведение искусства. Зафод все в жизни атаковал со смесью незаурядной одаренности и наивным неумением. И зачастую было трудно отличить одно от другого.

Артур спал: он ужасно устал.

2

В дверь Зафода постучали. Дверь открылась, скользнув в сторону.

— Зафод…?

— Что?

— Думаю, сейчас мы обнаружили то, что ты собирался искать.

— Да ну?

3

Форд оставил попытки уснуть. В углу каюты располагался небольшой экран компьютера и клавиатура. Он туда уселся и долго пытался сочинить для «Путеводителя» новую статью о вогонах, но не смог настроиться на достаточно саркастический лад и бросил это занятие. Потом завернулся в одеяло и пошел прогуляться на мостик.

Войдя в рубку, он удивился, разглядев две фигуры, взволнованно склонившиеся над приборами.

— Видишь? Корабль готов выйти на орбиту, — говорила Триллиан. — Там есть планета. Ее координаты в точности такие, как ты предсказывал.

Зафод услышал шум и оглянулся.

— Форд! — прошипел он. — Эй, подойди и взгляни на это.

Форд подошел и взглянул на это. Это было последовательностью цифр, горящих на экране.

— Узнаешь эти галактические координаты? — спросил Зафод.

— Нет.

— Я намекну. Компьютер!

— Привет, банда! — с воодушевлением воскликнул компьютер. — Народу прибывает, верно?

— Заткнись и покажи экраны, — ответил ему Зафод.

Свет в рубке плавно погас. Точки света играли на консолях и отражались в четырех парах глаз, устремленных вверх на экраны наружного обзора.

На них абсолютно ничего не было.

— Узнал? — прошептал Зафод.

Форд зевнул.

— Э, нет.

— Что ты видишь?

— Ничего.

— Узнаешь его?

— О чем ты говоришь?

— Мы в туманности Головы лошади. Одно громадное темное облако.

— И предполагалось, что я узнаю его по пустому экрану?

— Единственное место во всем Млечном пути, где можно увидеть пустой экран, — внутри темной туманности.

— Очень хорошо.

Зафод засмеялся. Он явно был чем-то очень взволнован. Почти по-детски.

— Ну нет, это действительно ужасно, это уже слишком!

— Что замечательного, в том, чтобы влипнуть в пылевое облако? — поинтересовался Форд.

— Что бы ты ожидал здесь найти? — понукал Зафод.

— Ничего.

— Ни звезд? Ни планет?

— Нет.

— Компьютер! Разверни поле зрения на сто восемьдесят градусов, но не подсказывай! — закричал Зафод. Секунду казалось, будто ничего не происходит, потом яркость на краю огромного экрана стала нарастать. Красная звезда размером с небольшую тарелку ползла по экрану, а следом за ней другая: это была двойная система. Грандиозный полумесяц скользнул в угол экрана. Ослепительное красное сияние полумесяца переходило в глубокий черный цвет ночной стороны планеты.

— Я нашел ее! — вопил Зафод, колотя по консоли. — Я нашел ее!

Форд в изумлении уставился на него и спросил: «Что это?»

— Это… — произнес Зафод, — самая невероятная из когда-либо существовавших планет.

Глава 15

1

(Извлечение из Путеводителя «Автостопом по Млечному Пути», страница 634784, раздел 5а, статья Магратея)

В глубокой туманной древности, в величественные и славные дни предыдущей Галактической Империи жизнь была необузданной, полнокровной и, по большей части, свободной от налогов.

Могучие звездолеты прокладывали пути между экзотическими солнцами, устремляясь в отдаленнейшие уголки Галактики в поисках приключений и поживы. В те дни души были храбрыми, а ставки — высокими. Мужчины были настоящими мужчинами, женщины были настоящими женщинами, а покрытые мехом зверюшки с Альфы Центавра — настоящими покрытыми мехом зверюшками с Альфы Центавра. И каждый дерзал бросить вызов неведомым опасностям, свершить великие дела, дерзко расставить переносы там, где их еще не ставил ни один человек. Так ковалась Империя.

Само собою, многие чрезвычайно разбогатели, но это было совершенно естественно и совсем не стыдно, поскольку не было по-настоящему бедных, во всяком случае, среди лиц, достойных упоминания. Но самым богатым и наиболее удачливым жизнь с неизбежностью начала казаться однообразной и мелкой. И они вообразили, будто причина крылась в несовершенстве освоенных ими миров, ни один из которых не был хорош всем: то погода к концу дня не совсем такая, то день на полчаса длиннее, то у моря совсем не такой оттенок розового.

Так возникли условия для роста новой отрасли промышленности: строительстве роскошных планет под заказ. Родиной нового производства стала Магратея, где надпространственные инженеры высасывали материю из белых дыр космоса, чтобы придать ей форму планеты-мечты, — золотой планеты, платиновой планеты, мягкой резиновой планеты с частыми землетрясениями. Все заказы исполнялись любовно, согласно точнейшим стандартам, чего, естественно, и ожидали богатейшие люди Галактики.

Однако это предприятие оказалось столь успешным, что Магратея сама стала богатейшей планетой всех времен, а остальная Галактика обеднела до крайней нищеты. Так рухнул порядок вещей, закатилась Империя и в миллиардах миров надолго воцарилась угрюмая тишина, нарушавшаяся только скрипом перьев, когда школяры корпели по ночам над напыщенными рефератиками о ценности расчетливо планируемой экономики.

Куда-то исчезла сама Магратея, а вскоре и память о ней превратилась в неясную легенду.

Естественно, что в наши просвещенные дни никто не верит ни одному ее слову.

Глава 16

1

Артур, проснувшись от звуков спора, отправился в рубку. Там размахивал руками Форд.

— Зафод, ты сумасшедший! Магратея — миф, сказка, которую родители рассказывают детям по вечерам, если хотят, чтобы те выросли экономистами, это…

— То, на чьей орбите мы находимся, — вставил Зафод.

— Послушай, понятия не имею, вокруг чего можешь вращаться ты, но этот корабль…

— Компьютер! — заорал Зафод.

— О нет…

— Привет! Я Эдди, ваш бортовой компьютер. Чувствую, что здесь собрались просто отличные парни, и будьте уверены: я как следует наподдам любой программе, какую вам заблагорассудится через меня прогнать.

Артур вопросительно поглядел на Триллиан. Она жестом показала ему подойти, но молчать.

— Компьютер, — приказал Зафод, — еще раз скажи точно, какова наша траектория.

— С подлинным удовольствием, приятель. Сейчас мы на высоте трехсот миль на орбите вокруг легендарной планеты Магратея.

— Бездоказательно, — возразил Форд. — Я не доверил бы этому компьютеру сказать, сколько я вешу.

— Само собой, могу это для вас сделать, — обрадовался компьютер, выпустив еще ленточку серпантина. — Могу даже обсчитать ваши личные затруднения с точностью до десятого знака после запятой, если это поможет.

Вмешалась Триллиан.

— Зафод, сейчас мы в любую минуту можем выйти на дневную сторону планеты, — и добавила, — чем бы она ни оказалась.

— Эй, на что это ты намекаешь? Планета там, где по моему предсказанию ей следовало быть, разве не так?

— Да, я знаю, что тут есть планета. Ни с кем не спорю, просто я не отличила бы Магратею от любой другой кучи холодных скал. Если вам угодно, видна заря.

— Ладно-ладно, — проворчал Зафод, — давайте, по крайней мере, насладимся видами. Компьютер!

— Привет! Что я…

— Всего-навсего помалкивай и опять покажи нам планету.

Темная, без различимых деталей, масса вращавшейся под ними планеты еще раз заполнила экраны.

Минуту они глядели молча, но Зафодом овладело болезненное возбуждение.

— Пересекаем ночную сторону, — прошептал он. Планета вращалась.

— Поверхность в трехстах милях под нами… — Зафод пытался возродить в себе атмосферу свершения в преддверии того, что, по его мнению, должно было стать великим мигом. Магратея! Его уязвил скепсис Форда. Магратея!

— Через несколько секунд мы должны увидеть… вот!

Пришел тот самый миг. Блистательная драма рассвета, наблюдаемая из пространства, заставляет трепетать даже самых закаленных звездопроходцев, а двойной восход — одно из чудес Галактики.

Абсолютную черноту внезапно прокололо острие ослепительного света. Оно всползло повыше и вдруг растеклось в стороны, представ клинком в форме полумесяца. Через несколько мгновений были видны оба солнца, очаги света, обжигавшие черный край горизонта белым огнем. Яростные цветные стрелы лучей пронизали тонкую атмосферу внизу.