Змеиный Эликсир - Тим Доннел

Гохард спрыгнул вниз и спросил:

— Давно в городе? А то я слышал, что ты теперь засел в Заминди. Городишко, конечно, хороший, но уж слишком там все благопристойно — не развернуться как следует!

— Да, это тебе не Шадизар,— согласился Конан.— Кстати, я видел, как ты его нагрел. А мне пришлось раздеть. Вот была потеха! Теперь бы мне надо где-нибудь приодеться и смыть с себя все это.— И Конан показал руки, до плеч измазанные кровью и грязью.

— Пойдем, я знаю местечко. Как раз совсем рядом. Они миновали пару тихих улочек и свернули к домику, по самую крышу спрятавшемуся под огромным каштаном. На свист вышла немолодая женщина. Гохард ей что-то шепнул, она кивнула, молча принесла огромный кувшин с водой и, подождав, пока Конан скинет с себя растерзанную тунику, стала поливать ему на спину, шею, руки. От ледяной воды Конан почувствовал себя как заново родившимся. Так же молча женщина принесла вино, сыр, лепешки и исчезла в доме.

Когда вино было выпито, новости рассказаны, Гохард предупредил Конана:

— Об этом доме забудь, сам сюда не приходи, разве только со мной. Это моя мать. Когда в Шадизаре становится слишком жарко, я снова становлюсь примерным сыном, тихо живу здесь и никуда носа не показываю.

Гохард зашел в дом и вскоре вернулся, неся в руках поношенную, но отнюдь не рваную тунику. Конан оделся, застегнул пояс и сказал:

— Спасибо, друг, выручил. Теперь пойду раздобуду себе приличную одежду.

— Если хочешь принарядиться, иди в лавку Агассия — он знает толк в нарядах и не так дерет, как остальные.— Гохард понимающе улыбнулся и махнул на прощание рукой.

Конан выскользнул из калитки, огляделся по сторонам и не спеша отправился на базар. Среди множества лавок он вскоре отыскал лавку купца Агассия и вошел, сопровождаемый почтительно кланяющимся зазывалой.

Лавки Шадизара — это поистине чудо из чудес! Описывать их можно часами, а разглядывать всевозможные удивительные вещи, которые предлагает радушный купец,— с утра до вечера.

Молодые красавицы покупали здесь дорогие ткани, украшения, благовония. Почтенные хозяйки любовались богатой посудой, ювелирной чеканки светильниками, пестрыми туранскими шалями. Шитые золотом платья и роскошные головные уборы облегчали кошельки любящих мужей, но и сами мужья не могли остаться равнодушными к плащам, отделанным мехом и искусной вышивкой, туникам, привезенным издалека и вытканным чудесными узорами. Кинжалы в серебряных ножнах, кожаные пояса с ажурным тиснением, сандалии, легкие и прочные, казалось, так и ждали юношей, славных своей молодой силой и ловкостью. Даже беззубые старухи не уходили без покупки из лавки Агассия — любезный хозяин всегда знал, кому что нужно.

Теперь он хлопотал вокруг Конана, опытным взглядом определив, что тот собирается на свидание к женщине. От бесчисленного множества туник, плащей, головных уборов у киммерийца просто глаза разбежались. Хозяин прикладывал к Конану то одно одеяние, то другое, при этом попеременно хмурясь или восторгаясь. Невероятно, но Конану впервые в жизни была приятна эта кутерьма, и он позволял купцу вертеть себя и так и эдак, выслушивая то поток восхищенных возгласов, то бурю сомнений.

Купец, чувствуя его неопытность, не скупился на похвалы, превознося свой товар. По его словам выходило, что ни один король в мире еще не носил такого плаща, а туника из тончайшего полотна была привезена из Немедии специально для него, Конана. А сандалии! Боги, что за сандалии! Кожа мягкая, как щеки юной девушки. Застежки сверкают драгоценными камнями. Подошвы так крепки, что в них можно обойти весь свет. А что еще хотел бы купить славный юноша? В лавке Агассия есть все. По если нет у него, значит, нет нигде!

Конан от души забавлялся тарахтением купца и хлопотами помощников, сломя голову носившихся из лавки в кладовую и обратно. Оказывается, и в самом деле нужно совсем немного, чтобы почувствовать себя королем: горсть монет, новый наряд да побольше шуму вокруг своей особы.

* * *

Если Конан чувствовал себя в этот час королем, то Деянира, разумеется,— королевой.

Азимандр, единственный наследник умершего год назад богатого вельможи, уже давно добивался благосклонности Деяниры, но она, капризная и своенравная, прекрасно усвоив все уроки старой Кханды, играла с ним как кошка с мышью. Порой ему казалось, что он близок к цели — но тут Деянира вдруг надувала губки, придумывая несуществующую обиду, и для влюбленного начинался новый виток сладостных мучений. Кханда колдовала над своим котлом — Деянира то многообещающе улыбалась, то озабоченно хмурилась — и вот уже юноша готов отдать все свое богатство за один только миг обладания такой ускользающей и такой переменчивой красотой.

И сейчас Азимандр рад был пожаловать ей своего лучшего жеребца, лишь бы она подарила ему улыбку и надежду.

Кони, воистину великолепные, молодые, только что объезженные, были выведены на большую площадку возле конюшен. Для хозяина и его гостей соорудили невысокий помост, на котором стояли богато украшенные кресла. Чтобы полуденное солнце не утомляло и не слепило глаза, над помостом натянули пестротканый балдахин. Деянира и Азимандр, окруженные слугами, подававшими вино, фрукты и сладости, неторопливо обсуждали достоинства каждого жеребца.

Особенно хороши были три коня, доставленные из Вендии. Разной масти — белый, гнедой и вороной,— они и по характеру были разными. Деянире сразу понравился гнедой — игривый, капризный, как она сама, но в то же время удивительно послушный под седлом опытного наездника. Юный конюх, сидевший на нем, совсем еще безусый мальчишка, тоже был очень хорош. Деянира любовалась и конем, и всадником. Азимандр, словно почувствовав это, стал расхваливать белого жеребца, приказав остальных отвести в сторону. Надув губки, Деянира отвернулась. Но Азимандр смотрел на нее такими преданными и влюбленными глазами, так старался ей угодить, что она невольно представила, как он стоит на четвереньках рядом с Рино, ее любимой комнатной собачкой, а она, Деянира, бросает им лакомые кусочки. Картина встала перед ней так ясно, что она засмеялась. И Азимандр словно ожил, довольный, что его любимая больше не хмурится.

— Душа моя, тебе понравился гнедой? Он твой, я сейчас же прикажу отвести его к тебе.

— Мне кажется, тебе жаль с ним расставаться, ведь такие прекрасные кони встречаются реже, чем красивые женщины,— Она безмятежно смотрела на молодого конюха, улыбаясь и перебирая бусины своего ожерелья.

Азимандр, уже в который раз пойманный в ловушку, чувствовал, что лишился коня, не получив ничего взамен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});