Меморандум киллеров - Фридрих Незнанский

Минуточку, а какое она имеет право вообще на что-то претендовать? Кто она такая, эта хищница?! Неужто она ощутила себя абсолютной хозяйкой той жизни, в которую, исключительно благодаря собственной порядочности, в этом он был твердо уверен, ввел ее всего три года назад он сам, Анатолий Сергеевич?! Ввел, даже вопреки советам некоторых своих друзей, которые к неожиданно вспыхнувшей его любви отнеслись с юмором, а кое-кто и с откровенным недоверием, но… не обострять же дружеских отношений пб таким пустякам, в конце-то концов. Но получилось так, что не он, а именно они оказались правы… И теперь уже она решила диктовать ему — это ему-то! — свою волю! Она что, замещает Господа Бога?! И всерьез считает свое желание, свое слово — законом?! Ну да, в начале, как сказано, было слово, а потом, по выражению старого приятеля, любителя парадоксов и вообще остряка-самоучки, был заказ. Это по поводу их прежних обедов в ресторанах. На таком языке тот общался с официантами. В начале, мол, — слово, то есть желание, а после — заказ. Как и в данном случае… И если «заказ», о котором более чем прозрачно намекнул сыщик, уже ею сделан?.. Черт побери, как отвратительно себя иной раз чувствуешь, когда бессилен возразить…

Надо завтра же… нет, может быть, даже еще сегодня, съездить на Истру. Чтобы исключит всякий риск… Вызвать ребят, забрать бумаги и не валять больше дурака, положить их на хранение в банк, да хоть и к той же Кристине… Странно, что прежде он не видел в этом никакой необходимости.

С этой дельной мыслью, которая, правда, еще нуждалась в некотором уточнении, Анатолий Сергеевич решил не загонять машину на стоянку, а, помня, что она сегодня вполне может еще понадобиться, оставить прямо у подъезда. За час-другой ничего, Бог даст, не случится.

Он позвонил Кристине по мобильнику, сказал, что уже приехал и поднимается. Запер машину и направился к подъезду.

Во дворе было не то чтобы темно, но как-то неуютно. И уличные фонари, и окна дома, конечно, светили, да только деревья и густой кустарник в палисадниках кидали на асфальтовую дорожку сплошную черную тень, а лампочка над подъездом почему-то не горела. И, как назло, совсем не ко времени вспомнилось предупреждение сыщика. Ага, вот уже и спину окатило холодной нервной дрожью, что было чрезвычайно неприятно Анатолию Сергеевичу, считавшему себя вовсе не нервной барышней. Да вот, кстати, и народ во дворе. Неподалеку, через соседнюю арку, въехала блеснувшая в темноте машина.

Юркин дал себе слово больше не рисковать, «вякнул» сигнализацией и отправился к подъезду, обходя стороной «Москвича», стоявшего почему-то посреди проезжей части, и Юркин мельком подумал еще, что это странно, так как в последнее время он здесь такой вот машины не видел. Дом-то непростой, иномарки у жильцов, а тут какая-то рухлядь…

Кодовый замок под зябко подрагивающими пальцами с первого набора цифр не открылся. Ну совсем распустился, нервы расшатались из-за этой…

Он не успел то ли додумать, то ли высказать вслух уже срывающееся слово, потому что замок щелкнул, дверь под его рукой отворилась, и в следующее мгновение он ощутил на своем лице — во рту, в глазах и на щеках — ледяной поток, вмиг оглушивший и ослепивший его. А тяжкий удар по голове вообще напрочь вырубил сознание… Впрочем, нет, что-то все-таки мелькнуло, слово какое-то… связанное с глазами… Слезы, что ли? Нуда, крокодил-гадина заплакал, разрывая на части свою жертву…

5

Филиппу, честно говоря, надоело упрямство этого самонадеянного олигарха. Ему же было все сказано, в простых, между прочим, и доходчивых выражениях, он не мог бы этого отрицать! Так нет же, просидел у себя в офисе едва ли не до полуночи, а затем как ни в чем не бывало опять в одиночку — Шварценеггер хренов! — отправился к своей новой девке… Ну и что нас ожидает дальше?

Во-первых, на повороте с Садового на Пречистенку едва не отправили к праотцам какого-то «кирюху», сунувшегося под колеса. Во-вторых, зазевайся Филя хотя бы на миг, чинить бы ему на собственные шиши мятую задницу «пятисотого», мать его, «мерина». Наконец, в-третьих, этот упрямый козел, иначе теперь и не скажешь, не оглянувшись, не проверившись, сунулся в подъезд, где с ходу и схлопотал положенное. Правильнее сказать, обещанное… в смысле, надо понимать, заказанное.

Агеев, сознательно не трогаясь с места, наблюдал, как трое крупногабаритных «пацанов», словно пушинку, вынесли из подъезда нечто безвольное, по форме напоминающее человеческое тело. Быстро и ловко, надо отдать им должное, они «устроили» этот явно неодушевленный в данную минуту предмет на заднем сиденье «Москвича», стоявшего прямо напротив подъезда, причем так, что не обратить на него внимания мог только полный олух либо одержимый собственной значительностью такой вот козел. Двое пацанов каким-то образом втиснулись с боков на заднее сиденье, третий вскочил за руль, и транспортное средство шустро рвануло со двора. Причем с двигателем у них был далеко не полный порядок, похоже, «глушак» малость прогорел, так что преследовать похитителей можно было не только с помощью визуального наблюдения, но и опираясь отчасти на собственный слух. Странные,» ей-богу, какие-то разбойники…

Но, соблюдая четкую договоренность с шефом и до поры не вмешиваясь в разворачивающиеся события, ибо документально отношения с олигархом оформлены не были, Филя тем не менее немедленно доложил Денису о ночном происшествии. Тот выслушал сообщение и велел преследовать, однако и не подставляться. А контрмеры, сказал он, будут немедленно приняты. Какие, объяснять не стал ввиду экстремальных обстоятельств.

Похитители, естественно, отправились не в центр столицы, а в противоположную сторону, то есть вырулили на Остоженку и скоро уже мчались по Комсомольскому проспекту к проспекту Вернадского и, видимо, далее, чтобы поскорее выбраться за Кольцевую автодорогу, за город.

И еще одним соображением успел поделиться с шефом Филипп. Судя по тому, что похищенный находился в салоне и в сидячем положении, он мог быть просто без сознания, но живым. Труп они. бы наверняка упрятали в багажник. Значит, жертва нужна была им для дальнейших действий. Каких конкретно — такой вопрос был лишним. Речь ведь уже шла об учредительных и прочих документах, без которых никакая собственность не может называться оною. А вымогать — это уже у нас хорошо научились. Значит, везут в свое логово, на которое хорошо бы взглянуть свежим взглядом.

Но тут мысли Филиппа Кузьмича невольно обратились к одной симпатичной и сексуально озабоченной дамочке, из-за которой, судя по всему, и разгорелся сыр-бор. И вопрос возник в следующей плоскости. Кому она могла бы сделать свой «заказ»?

А между прочим, постановка не так уж и случайна.

Кто может входить в круг ее знакомств и интересов? Скорее всего, те, кого может знать и ее супруг. А это люди солидные, им такая бяка ни к чему. Еще похитителями могли бы оказаться люди, с которыми она была знакома прежде, чем стала супругой мелкого, а все же олигарха. А это шпана с торговых точек — охрана на рынках, грузчики, чернорабочие, главным образом приезжие. Вот у них-то и сохранились еще подобные тачки. К серьезным бандитам она обратилась бы вряд ли. Ну, деньги они бы с нее поимели крупные, но и после не отвязались бы, уж это она понять в силах. Значит, в любом случае дело придется иметь, скорее всего, со шпаной, хоть и крупногабаритной. Не бомжи, конечно, но те, что у крутых торгашей на подхвате…

Случай сработал или все-таки Денис успел постараться, Филипп сперва не понял. Но за метро «Юго-Западная», почти у въезда в Тропарево, «Москвича» тормознула «пэпээска». Да и то, надо сказать, время, считай, ночное, а тут тебе несется, понимаешь, какая-то тарахтелка. Вот двое совсем молоденьких сержантов с автоматами — нынче ведь иначе и нельзя, зевнешь, сам на пулю нарвешься! — остановили машину похитителей.

Филя проехал дальше, потом вылез из своей «девятки» и пешочком вернулся к машине патрульно-постовой службы. Как раз успел, чтобы застать самый разгар нравоучительной беседы с ночным нарушителем, в роли которого выступал водитель «Москвича» — крупный и наголо бритый парень, типичный «качок».

Постовому, видимо, уже надоело читать лекцию, и он решил наконец заглянуть в неосвещенный салон. Его страховал напарник, этак ненавязчиво напоминая, что у него в руках боевое оружие. Ночь ведь!

— Эй! — обернулся сержант к водителю. — А чего это они втроем там жмутся? Есть же место спереди? А ну-ка выходите, досмотр производить будем!

— Погоди, старшой, — мягким басом загудел водила, подсовываясь поближе, — приятель наш перебрал малость. Как бы, смотри, тебя тоже с ног до головы не уделал…

— Проверим! — строго отозвался сержант и дернул за ручку дверцы. Но она не открывалась. — Акимов! — резко бросил он напарнику, и тот громко передернул затвор своего автомата.