Непойманный дождь - Надежда Зорина

Черт! Преступные они, только преступные, без всякой чертовщины! Свихнулся и создал. Или наоборот: создал и свихнулся. Или, что, скорее всего, ближе к истине: создал, применил на практике и свихнулся. И не выдержал, рассказал первому встречному, ему, то есть Андрею. Использовал его в качестве этакого бесплатного психоаналитика. Да только не повезло бедолаге, не на того нарвался. На частного детектива напоролся, который все это так не оставит, который выведет его на чистую воду. Нострадамус хренов! Зевс недорезанный! Жизнь он может рассчитать, молнии метать в цель по своему усмотрению! Шаман, будь ему пусто! Просто-напросто сбрендивший программист, который перепутал виртуальный и реальный миры. В таком случае становится вполне очевидным, что Валуев и Голованова — его рук дело. Рассчитал, что они встанут году в каком-нибудь 2015-м на его пути или на пути его родных, и устранил препятствия. Или… Или совсем простой вариант, странно, как он не пришел ему в голову с самого начала? Никакого шаманства и не было, никаких таких особых расчетов, а эти Валуев и Голованова как-то связаны с Долининым, например его очень дальние родственники. Бородин говорил, что у Головановой родственников нет, но ведь дальних они могли и не выявить.

Андрей позвонил Вениамину, попросил собрать всю информацию на Долинина, запрыгнул в свою машину, сердито захлопнул дверцу и резко взял с места.

Но, уже въезжая в город, понял, что погорячился с такими прямыми обвинениями Ефиму. Первое: маловероятно, чтобы Долинин, бывший программист и нынешний курьер, мог выйти на такого специфического киллера, как Гудини, и оплатить его услуги. И второе: что бы ни говорил Вениамин, он-то, Андрей Никитин, никогда не поверит в возможность человека управлять молнией.

И значит… Значит, нужно до конца проверить все факты, прежде чем делать окончательные выводы. И перво-наперво наведаться в дом на Ильина, 37. Вот прямо сейчас и наведаться. Найти по карте эту самую улицу Ильина и прямиком туда отправиться.

Андрей открыл бардачок. Перед глазами возникла картина: он ищет удостоверение частного детектива, а под руку все попадается пистолет, ужасно мешает… Вот и карта никак не находится. Куда же он ее засунул? Да нет, не здесь, вспомнил — в кармашке сиденья. Ильина, Ильина… Зачем Ефим ему все рассказал? Только ли для того, чтобы выговориться, или у него была еще какая-нибудь цель? Может, он и его, Андрея, жизнь рассчитал, как параллельную линию своего пути, может, на этой дороге оказался не случайно? И может даже, прекрасно знал, что Андрей частный детектив? Почему же тогда так испугался пистолета? Пистолет при таком раскладе — естественное следствие, причиндалы этого самого детектива. Или Ефим не испугался, а просто разыграл испуг? Зачем? Чтобы сбежать? Глупо и нелогично.

Вот она, Ильина. Довольно далеко от центра. Сколько времени понадобится Вениамину, чтобы собрать необходимую информацию? Успеет он уже доехать до дома 37? Балаклав работает быстро, но и ехать осталось не так долго. Впрочем, информация к шмону в доме не имеет непосредственного отношения, все это параллельные действия. Как параллельна его, Андрея, жизнь жизни Ефима… Нет, жизнь не параллельна, раз пути их пересеклись, намеренно или случайно. В голове какой-то сумбур. Самому позвонить Балаклаву, узнать, как у него продвигаются дела? Не годится, он терпеть не может, когда его отвлекают, и зачем звонить? Затем, чтобы услышать нормальный человеческий голос, здравый, рациональный. Потому что… Черт! Потому что страшновато влезать в этот дом, непонятно отчего, но страшно. Он так решительно себя туда направил, а теперь страшно. Этот Долинин на него как-то странно подействовал. Притягивает чем-то неуловимым и одновременно пугает. Детским страхом пугает, когда боишься какого-то лица, оно стоит перед глазами и непонятно чем пугает. Как темнота, как возможный призрак, притаившийся в этой темноте. И в голове сумбур. И вот уже Ильина, дом номер 5 — почти доехал. Обыкновенная, впрочем, улица. Улица как улица. Только где тут может быть особняк — все дома… совсем другого плана? Долинин рассчитал его жизнь — ввел в расчет, и встреча их не случайна. Ерунда! Никакой такой расчет невозможен! Но возможно другое: Долинин за ним следил, вызнал все обстоятельства его жизни… Тоже вряд ли. Дом 25… Призраков не существует. Во всяком случае, в жизни психически нормальных людей, каковым он, Андрей, является, им нет места. А Ефим как раз наоборот, ему-то могло померещиться всякое. Гроза, например, в октябре или женщина на дороге…

Телефон! Веничка! Успел.

— Привет, Андрюха!

Ну вот, что и требовалось — нормальный, свой, человеческий голос.

— Привет, привет. Что удалось узнать? — не показывая радости, придав своим интонациям деловитость, спросил Андрей — для проформы спросил, Вениамин и так бы ему рассказал.

— Информацию я послал по электронке, собственно, ничего интересного. С Валуевым и Головановой Долинин ни в каких родственных связях не состоит, и других точек соприкосновения я не нашел. Мать его работает нормировщицей в типографии. Не женат, не привлекался… — Вениамин хихикнул. — Вот только одно, не знаю, заинтересует тебя или нет: шесть лет назад или, если точнее, шесть лет и три месяца в автомобильной катастрофе погиб отец Долинина. В машине находилась еще его сестра, она получила очень тяжелые увечья, но выжила. Сейчас ей двенадцать, и… в общем, выжить-то выжила, но из-за травмы позвоночника не может ходить. Тебе это чем-то поможет?

— Возможно, возможно… — Андрей задумчиво покивал. — Спасибо, Вениаминчик!

— Ладно, чего там. Читай мое послание.

— Прочитаю. Как вообще поживаешь? — Ему хотелось растянуть разговор, не отпускать так сразу Вениамина.

— Что ты, Андрюха? — Балаклав усмехнулся. — Мы же расстались каких-нибудь три часа назад, что за это время могло измениться в моей жизни?

Ну, изменения в жизни могут произойти и за гораздо меньший срок, уж ему-то, Андрею, это известно.

— Ладно, пока. — Вениамин явно хотел поскорее свернуть разговор.

— Подожди! — попытался снова Андрей его задержать, но тот уже отключился.

Все это время он медленно ехал по улице, благо дорога была пуста, а к моменту, когда Балаклав стал прощаться, подъехал к тридцать седьмому дому. Действительно особняк, небольшой, но с виду очень уютный. Совсем не городской. Как его здесь оставили, не снесли, когда строились офисы, непонятно. Он должен был очень мешать. Не заключается ли в этом причина смерти, а Долинин совсем ни при чем? Кто такой этот Валуев? Директор филармонии. Не такая уж большая величина, чтобы смочь отстоять свою землю… Надо будет навести справки с этой стороны. Но это потом, а сейчас… Пора. Пора делать то, за чем приехал: опровергнуть или найти подтверждения рассказу Ефима.

Был ли он вообще в доме, или все это лишь плод его больного воображения?

Андрей вышел из машины, тихонько, чтобы не производить шума (мало ли что, сторож в каком-нибудь офисе услышит), захлопнул дверцу, на сигнализацию (все из тех же конспиративных соображений) ставить не стал. Неслышно подошел к дому. Прислушался — ни единого звука: никто на фортепьяно не играл, собака не лаяла, ребенок и его отец не подавали признаков жизни. Свет в окнах не горел. Позвонил, подождал. Открыть ему не поспешили — просто потому, что никого в доме не было. Ну что ж, теперь остается шаг за шагом повторить путь Ефима. Отыскать незапертое окно на первом этаже, проникнуть в дом… Наверняка никакого такого окна не окажется, а дом на сигнализации.

Окно оказалось. Окно даже не было до конца закрыто — виднелась довольно значительная щель. Андрей толкнул раму — никакого звона не последовало, да он уже и сам понял, что не последует. Подпрыгнул, подтянулся на руках и, перевалившись через подоконник, проник внутрь. Темнота, нежилой запах. Он посветил фонариком — стулья в ряд у стены, стол, небольшой диван, шкаф — все как описывал Ефим. Музыка здесь была не слышна, он подумал тогда, что в доме прекрасная звукоизоляция, открыл дверь и вышел в коридор. Пора и Андрею за ним последовать.

Коридор. Там, дальше, должна быть лестница на второй этаж. Так и есть, вот она. Надо подняться. Шаги раздаются отчетливо в этом пустом доме. Отчетливо и оттого зловеще. Музыка не заиграет — играть некому, собака не залает — нет здесь никакой собаки. Лишь шаги раздаются зловеще… Нужно быть абсолютным безумцем, чтобы забраться сюда, чтобы бродить по этому жуткому дому. Он, Андрей, абсолютный безумец. Единица безумной программы, составляющая ее часть, не человек, а число. Но шаги раздаются.

Комната с фортепьяно. Кремовые шторы на окнах. Ефим включил свет. Может, и ему можно? Свет фонарика раздражает, не дает увидеть картину в полном объеме, суживает рамки. Эх, была не была, если следовать за своим проводником, если повторять его путь шаг за шагом, можно допускать некоторые вольности в смысле безопасности — в той, рациональной, жизни было бы нельзя, а в этой можно.