МИСТЕРИИ РОЗЕНКРЕЙЦЕРОВ - Макс Гендель

Бывают случаи, когда человек живет настолько полной и доброй жизнью для блага человечества и себя, что дни его удлиняются и превышают свой максимальный предел, но подобных случаев, конечно, слишком мало, чтобы о них долго распространяться.

Когда смерть пришла не внезапно, как при несчастном случае, а последовала дома после болезни, в тихой и мирной обстановке, умирающие незадолго перед концом жизни обычно ощущают, как на них падает что-то вроде пелены великой тьмы. Многие выходят из тела при подобных обстоятельствах и не видят света до тех пор, пока не войдут в сверхфизические сферы. Однако бывает много случаев, когда тьма исчезает перед окончательным освобождением от тела. Тогда умирающий видит оба мира одновременно и осознает присутствие как умерших, так и живущих друзей. При таких обстоятельствах часто случается, что мать видит некоторых из своих ранее ушедших детей, и она радостно восклицает: "О, Джонни стоит у ног кровати; но почему же он не подрос?" Живые родственники могут быть шокированы и находиться в затруднении, думая, что мать страдает от галлюцинаций, тогда как в действительности она видит гораздо яснее, чем они. Она воспринимает тех, кто прошел за завесу, кто пришел приветствовать ее и помочь ей быть как дома в новом мире, в который она входит.

Каждое человеческое существо является индивидуумом, отдельным от всех прочих, и так как жизненные переживания у всех разные в промежутке между колыбелью и могилой, мы можем сделать из этого разумный вывод, что переживания одного Духа отличаются от таковых другого Духа, когда он проходит через врата рождения и смерти. Приводим духовное послание, переданное умершим профессором Джеймсом из Гарварда Бостонскому Духовному Храму, в котором он описывает ощущения, пережитые при прохождении через врата смерти. Не ручаемся за их достоверность, так как мы лично не вдавались в эти исследования.

Профессор Джеймс обещал общаться со своими друзьями после смерти, и мир психических исследований в целом ожидал и все еще ожидает слова от него. Несколько медиумов провозгласили, что профессор Джеймс передавал сообщения через них, но наиболее примечательными являются сообщения, переданные через Бостонский Духовный Храм:

"И смерть — это только засыпание, только пробуждение утром и понимание, что все в порядке. Я не мертв, я воскрес.

Я знаю только, что испытал сильный шок во всем теле, как если бы могущественные путы разорвались на части. На мгновение я изумился и потерял сознание. Пробудившись, я обнаружил, что нахожусь рядом со старым телом, которое служило мне верой и правдой. Сказать, что я был удивлен, было бы неадекватным выражением ощущения, которое пронзило все мое существо, и я понял, что произошла разительная перемена. Вдруг я осознал, что тело мое окружено моими многочисленными друзьями, и мной овладело неудержимое желание поговорить с ними и дотронуться до них, чтобы они знали, что я все еще жив. Немного приблизившись к тому, что было так похоже и все же не похоже на меня, я протянул руку и прикоснулся к ним, но они не обратили на это внимания.

Перед моими вновь пробужденными чувствами вспыхнуло полное значение произошедшей великой перемены. Я понял, что непреодолимый барьер отделяет меня от любимых друзей на земле и что произошедшая великая перемена является, на самом деле, смертью. Чувство усталости и сильное желание отдохнуть овладели мною. Мне показалось, что меня переносят в пространстве, и я потерял сознание, чтобы пробудиться на земле столь отличной и все же столь похожей на ту, которую я недавно оставил. Мне невозможно описать свои ощущения, когда я пришел в себя и осознал, что, хотя я и умер, я все еще жив.

Как только я осознал свое новое окружение, я понял, что отдыхаю в прекрасной роще, и осознал как никогда прежде, что пребываю в мире с собой и со всем.

Я знаю, что только с величайшим трудом смог бы выразить свои ощущения, когда я вполне осознал, что пробудился для новой жизни. Вокруг было тихо, ни звука не нарушало безмолвия. Тьма окружала меня. В действительности мне казалось, что я окутан густым, непроглядным туманом. Вскоре вдалеке я рассмотрел слабый проблеск света, который медленно приближался ко мне, а затем, к моей радости, я увидел лицо той, что была моей путеводной звездой в ранние дни моей земной жизни".

Самое ужасное из того, что видит ясновидящий у смертного ложа, есть пытки, которым мы часто подвергаем своих умирающих друзей из-за неумения обращаться с ними в таком состоянии. У нас есть наука рождения; акушерки, обучающиеся своей профессии годами и обладающие прекрасным мастерством, помогают пришедшему в наш мир маленькому страннику. Мы также обучаем медсестер помогать матери и ребенку, изобретательность блестящих умов сосредоточена на проблеме облегчения материнства; не жалеют ни усилий, ни денег в благодетельных попытках помочь тому, кого мы никогда не видели. Но когда друг, мужчина, который был добр и благороден в своей профессии, государстве или церкви, собирается покинуть арену своего труда ради новой области деятельности, когда женщина, работавшая с не менее благородной целью воспитать семью, чтобы она участвовала в мировой работе, должна покинуть свой дом и семью, когда тот, кого мы любили всю свою жизнь, в последний раз прощается с нами, мы стоим совершенно потерянные, не зная как помочь. А то и делаем то самое, что оказывается губительным для умиренности и благополучия уходящего.

Вероятно для умирающих нет пытки более распространенной, чем та, что вызывается стимулирующими средствами. Такие лекарства как катапультой вбрасывают удаляющийся Дух назад в тело, заставляя его там оставаться и страдать еще какое-то время. Исследователи состояний, находящихся по ту сторону, слышали много жалоб на такое лечение. Когда кажется, что смерть должна неизбежно произойти, пусть эгоистичное желание еще чуть-чуть удержать удаляющийся Дух не заставляет нас применять такие пытки. Комната умирающего должна быть местом полнейшей тишины, местом мира и молитвы, так как в это время и в течение трех с половиной дней после последнего выдоха, Дух проходит через Гефсиманский сад и нуждается в любой помощи. Ценность жизни, которая только что прошла, в большой степени зависит от условий, в которых после смерти пребывает тело; да, даже на условия будущей жизни влияет наше отношение во время умирания, так что если мы были хранителями брата своего при его жизни, то тысячекратно являемся таковыми во время его смерти.

Посмертное вскрытие, бальзамирование и кремация во время упомянутого периода не только беспокоят уходящий Дух ментально, но и вызывают определенную боль, так как все еще остается связь с отброшенным проводником. Если санитарные нормы требуют предотвращать разложение, сохраняя тело для кремации, оно может быть помещено в лед на три с половиной дня. По прошествии этого времени Дух не будет страдать, что бы ни случилось с телом.

Панорама прошлой жизни

Сколько бы мы ни удерживали Дух, наступает, наконец, момент, когда ни одно стимулирующее средство не может его удержать и наступает смерть. Тогда серебряная цепочка, о которой говорит Библия и которая связывает вместе высший и низший проводники, обрывается в сердце, что вызывает остановку этого органа. Разрыв освобождает жизненное тело, и оно, вместе с телом желания и умом, парит над видимым телом от одного до трех с половиной дней, в течение которых Дух занят обзором прошлой жизни, что является чрезвычайно важной частью его посмертного опыта. От этого обзора зависит его существование после смерти до нового рождения.

В уме учащегося может возникнуть вопрос: "Как мы можем обозревать свою прошлую жизнь от колыбели до могилы, когда мы даже не помним, что делали месяц назад? Для того, чтобы заложить соответствующую основу нашей будущей жизни, такая запись должна быть очень точной, но даже самая лучшая память ошибается". Когда мы поймем разницу между сознательной памятью и памятью подсознательной и способ, которым оперирует последняя, трудность исчезнет. Отличие и способ, которым подсознательная память сохраняет точную запись наших жизненных переживаний, может быть лучше понята при помощи следующей иллюстрации. Когда мы идем по полю и обозреваем окружающий ландшафт, вибрации эфира доносят до нас картину всего, что находится в периферии нашего видения. Однако насколько печально, настолько и истинно, что "мы имеем глаза и не видим", как сказал Спаситель. Вибрации воздействуют на ретину наших глаз вплоть до самых малейших деталей, но они обычно не проникают в наше сознание и поэтому не запоминаются. Даже самые яркие впечатления блекнут со временем, и мы не можем вызвать их по своей воле в сознательную память.

Если же на поле выйдет фотограф со своей камерой, он достигнет иных результатов. Эфирные вибрации, исходящие от всего, на чем фокусирована его камера, передают чувствительной пластинке впечатления о ландшафте вплоть до мельчайших деталей; такая правдивая и точная картина, запечатленная на пластинке, ничуть не зависит от того, был ли фотограф наблюдательным или нет. Она остается на пластинке и может быть воспроизведена при соответствующих условиях. Такова и подсознательная память, которая порождается автоматически каждым из нас в каждый момент времени, независимо от нашей воли, следующим образом.