Тайна леди Одли - Мэри Брэддон

С этими словами Алисия вынула письмо из кармана жакета для верховой езды.

— В постскриптуме она пишет: «Ты такая рассеянная, Алисия! Пожалуйста, не забудь на этот раз ответить на мой вопрос относительно мистера Одли и его друга!»

— Какой у нее чудесный почерк! — заметил Роберт, когда Алисия разогнула бумажный листочек.

— Да, в самом деле, чудесный. Полюбуйся, Роберт.

Она вложила ему письмо прямо в руку, и он несколько минут лениво скользил по нему глазами, меж тем как Алисия легонько похлопывала по шее свою кобылу, которой, судя по всему, надоело стоять на месте и которая готова была сорваться с места по первому требованию хозяйки.

— Тихо, Аталанта, тихо. Верни письмо, Джордж.

— Что и говорить, Алисия, это самый чудесный и самый кокетливый почерк из всех, что я видел на своем веку, честное слово, не встреть я в тот вечер своей тетушки, все равно, вглядываясь в строки этого письма, я бы до мельчайших подробностей угадал, как она выглядит. Джордж, посмотри!

Но Джордж, стоявший в нескольких шагах от Роберта и Алисии, был погружен в собственные невеселые мысли и не обратил внимания на восклицание Джорджа.

— Верни письмо, — нетерпеливо повторила молодая леди. — Мне пора возвращаться. Уже начало девятого, мне нужно написать сейчас же, иначе я не успею к вечерней почте. Вперед, Аталанта! До свидания, Роберт, до свидания, мистер Толбойз. Счастливо оставаться!

Каштановая кобыла тут же унесла ее в сторону поместья, и никто не увидел, как из глаз мисс Алисии выкатились две яркие крупные слезы. Они сверкнули всего лишь на какое-то мгновение — гордость девушки, поднявшись из глубины ее рассерженного сердца, моментально высушила их.

— Подумать только! — воскликнула Алисия. — Иметь единственную двоюродную сестру, быть мне самым близким родственником после отца и при всем том интересоваться мною не более, чем собственной собакой!

Но на экспресс, отходивший в 10.50, Роберт и его друг не попали. Причина была более чем заурядной: в то утро голова у молодого адвоката разболелась так, что он попросил Джорджа распорядиться, чтобы им в номер прислали зеленого чая — самого крепкого, какой только найдется в «Солнышке». С отъездом он решил подождать до следующего дня. Джордж, разумеется, согласился, и Роберт все утро пролежал в комнате с опущенными шторами, развлекаясь челмсфордской газетой пятидневной давности.

— Это все из-за сигар, Джордж, — убежденно сказал он. — Увозя меня отсюда, устрой так, чтобы хозяин гостиницы не попался мне на глаза, иначе прольется кровь!

К счастью для мира и спокойствия Одли, недомогание Роберта совпало с базарным днем в Челмсфорде. Почтенный хозяин гостиницы поехал туда, чтобы прикупить кое-каких товаров для своего заведения — возможно, среди всего прочего и новую партию тех самых сигар, что возымели для Роберта Одли столь трагические последствия.

Молодые люди проскучали взаперти целый день, а когда начало темнеть, Роберт предложил сходить в Одли-Корт и попросить Алисию, чтобы та показала им дом.

— Ей-богу, Джордж, это займет не более двух часов. Жаль уезжать отсюда, не полюбовавшись на старину: поверь, там есть на что посмотреть.

Солнце стояло уже совсем низко над горизонтом, когда они, никуда не сворачивая, двинулись напрямую через луга, взбежали по приступкам стены и вошли в аллею, что вела к арке. Заалел мрачный, зловещий закат, от которого возникло чувство, будто кто-то смотрит на вас тяжелым взглядом. В воздухе разлилась мертвая тишина, разом замолкают испуганные птицы, и лишь редкие лягушки квакали в окрестных канавах, словно спрашивая: впрямь ли так уж худо на белом свете? Листья зашелестели, и на душе стало еще тревожнее — не потому, что вам и впрямь что-то угрожает, а потому, что вы видите, как хрупкие ветви невольно вздрагивают в предчувствии надвигающейся бури. Вот и глупые часы, не знающие, что такое равномерный ход. Их единственная часовая стрелка описывает полный круг, совершая двенадцать героических рывков. Вот и сейчас, когда наши герои проходят под сводами древней арки, часы указывают на семь вечера, хотя на самом деле сейчас где-то около восьми.

Они нашли Алисию в липовой аллее. Девушка прогуливалась в черной тени деревьев, а вокруг медленно падали на землю увядшие листья.

Джордж Толбойз редко на чем подолгу задерживал свой взгляд, но — странное дело! — на это место он обратил особое внимание.

— Так должна выглядеть кладбищенская аллея, — сказал он, обращаясь не столько к Роберту, сколько к самому себе. — Как мирно спалось бы мертвым в этой угрюмой тени! Жаль, что кладбище в Вентноре не похоже на это место.

Все трое пошли по аллее к разрушенному колодцу. Там Алисия рассказала им старинную легенду, связанную с Одли-Корт, — мрачную историю, какие во множестве витают вокруг всякого старого дома, словно прошлое — это темная страница, заполненная одной лишь скорбью и преступлениями.

— Мы хотим осмотреть дом до темноты, Алисия, — сказал Роберт.

— Тогда нам следует поторопиться, — отозвалась девушка. — Идите за мной.

Они прошли через распахнутое окно, построенное во французском стиле, — такие окна, перестроив, несколько лет назад превратили в двери, вошли в библиотеку, а оттуда попали в зал.

Молодые люди прошли мимо бледнолицей горничной миледи — та, взмахнув белыми ресницами, взглянула на них украдкой.

Они уже поднимались по лестнице, когда Алисия, обернувшись, обратилась к девушке.

— Мы только что побывали в гостиной, а сейчас я хочу показать этим джентльменам апартаменты леди Одли. Там прибрано, Фиби?

— Да, мисс. Но дверь в прихожую заперта. Полагаю, миледи, отправляясь в Лондон, взяла ключ с собой.

— Взяла с собой? Но это невозможно! — воскликнула Алисия.

— Тем не менее, мисс, думаю, это именно так. Я не смогла его найти, а его, как правило, всегда оставляют в замочной скважине.

— Ерунда какая-то, — обиженно развела руками Алисия. — Неужели миледи боится, что кто-то, проникнув в ее комнаты, станет рыться в ее платьях и драгоценностях? Все это тем более досадно, что лучшие в доме картины развешаны именно в прихожей. Кроме того, там есть ее портрет. Он, правда, еще не окончен, но сходство с оригиналом поразительное.

— Ее портрет! — воскликнул Роберт Одли. — Отдал бы все что угодно, лишь бы взглянуть на него: оригинал я успел рассмотреть лишь в самых общих чертах. В прихожую нет иного входа?

— Иного входа?

— Да. Какой-нибудь двери, ведущей в другие комнаты, через которые мы могли бы проникнуть в апартаменты миледи.

Кузина отрицательно покачала головой и повела их в коридор, где на стенах, украшенных гобеленами, висело несколько семейных портретов. Картины давно потускнели; огромные фигуры предков в сумеречном свете выглядели устрашающе.