Тревога (ЛП) - Саваж Шей

Собирание ракушек почему-то успокаивало меня, а волны, омывающие мои ноги, будто гипнотизировали, и я прошла немного дальше, чтобы посмотреть, что еще могу найти. Теплый ветер идеально сочетался с прохладой, исходящей от воды.

Мимо, пронзительно крича, пронеслась чайка, вырвав меня из транса от поиска моллюсков. Я посмотрела наверх, но Эйдена рядом не было. Я осмотрела весь пляж, и наконец нашла его, он присел рядом с небольшой горкой из песка. Я очистила ракушку от песка и, подойдя к нему, увидела, что он держит в руках маленькую зеленую пластиковую лопатку. Он сосредоточенно на нее смотрел, но его мысли витали где-то в другом месте.

— Что тут у тебя? — спросила я.

Эйден слегка подпрыгнул, а затем воткнул лопатку обратно в песок и встал.

— Ничего, — ответил он. Затем посмотрел на меня и улыбнулся. — Какой-то ребенок оставил ее на пляже. Ты до сих пор ищешь ракушки?

— Я нашла несколько очень красивых, — сказала я.

Он осмотрел мою добычу.

— Что ты собираешься с ними делать?

— Понятия не имею, — засмеялась я. — Наверное, мне всегда больше нравилось собирать их, чем решать, что я буду с ними делать потом. Я приносила домой тысячи ракушек, но даже никогда не приклеивала их к фоторамкам. Скорее всего мама просто выбросила их, когда я съехала.

— Почему ты так думаешь?

— Она выбросила много вещей, в основном папиных. Ей было сложно переезжать со всем этим на другой конец страны.

Я прищурилась от солнечных лучей, вспоминая мамино лицо, когда она упаковывала папину одежду, чтобы отдать ее Армии Спасения. Она весь день держалась и только за ужином выпила бокал вина, чтобы расслабиться.

— Она избавилась от всех вещей? — спросил Эйден.

— Да, — сказала я. — Ну, за исключением нескольких памятных подарков. Я оставила некоторые вещи, которые напоминают мне об отце. В основном это книги и маленький серебряный поднос, который стоял на его комоде и на котором лежали его часы.

Эйден кивнул, но его выражение лица было напряженным.

— Я не понимаю, как она могла это сделать, — тихо сказал Эйден. — Как она могла полностью избавиться от вещей, которые наполняли вашу жизнь, ведь эти вещи словно часть их самих.

— Приходится поступать так, — предположила я. — Двигаться дальше, это часть процесса скорби. Если ты не движешься дальше, как ты вообще справишься с потерей?

Эйден долго смотрел на меня, прежде чем заговорил:

— А может это не нужно. Может, в этом нет необходимости.

— Жизнь продолжается, — сказала я. — Ты не можешь жить в прошлом, словно люди, которых ты потерял, однажды снова вернутся. Ты хранишь их в своих воспоминаниях, но не можешь постоянно жить в них.

— Возможно, иногда только это тебе и остается, — глаза Эйдена потемнели.

— Что ты имеешь в виду?

— Что если обитать в них это единственное, что помогает тебе жить? Что, если это единственный способ, благодаря которому ты живешь?

— Так было с твоим отцом?

— Моим отцом? Ох… — Эйден выпрямился и на мгновение отвернулся. — Ну, да. Когда моя мама уехала из его берлоги, там все осталось так, как было изначально. Вероятно, там и сейчас все осталось как прежде.

— Даже сейчас? Разве это произошло не тогда, когда ты учился?

— Да, это был мой первый курс. Я не знаю, что она сделала со всеми вещами, но, полагаю, все осталось лежать на своих местах. Я не знаю наверняка.

— Ты никогда не возвращался туда?

— Не-а.

— Но она хранит все, как прежде?

— Насколько я знаю. Как я уже сказал, к тому моменту она уже сорвалась.

— Это не здорово, — сказала я.

— Она нездоровый человек, — согласился Эйден. — Не думаю, что я смог бы выбросить все его вещи. Это выглядит как… ну, будто я пытаюсь избавиться от них, пытаюсь забыть.

— Ты не забудешь. — Я потянулась к нему и сжала его руку. — Опять же, тебе нужно его отпустить.

Я почувствовала, как его рука напряглась под моими пальцами. На секунду мне показалось, что он собирается что-то сказать, но в итоге он лишь глубоко вздохнул.

— Готова поискать занятие повеселей? — спросил он.

— Конечно, — ответила я.

Без сомнения, он хорошо уходил от ответов.

Эйден засунул кепку в одну из сумок мотоцикла и стал копаться в гараже в поисках запасного шлема. Спустя несколько минут я поняла, что опять его обнимаю. Я не хотела этого признавать, но происходящее пугало меня до чертиков. Я была уверена, что теперь, когда он знает, что я сижу за его спиной, он не будет гнать, как обычно, и была за это очень благодарна. В итоге мы ехали не слишком быстро.

Подъехав к Национальному парку реки Олета, Эйден стал уговаривать меня арендовать каяк. Он хотел, чтобы у каждого был свой, но я как могла отказывалась. Я никогда не управляла никаким видом лодок и не хотела учиться этому в месте, славившимся аллигаторами. Мы взяли каяк, рассчитанный на двоих, и самая трудная работа легла на плечи Эйдена, который управлял каяком и переправлял нас по каналу.

Вскоре после того, как мы покинули док, я была пленена окружившим меня пейзажем и даже забыла о потенциальном появлении огромных рептилий. Мангровые деревья были очень красивыми, и Эйден рассказал мне все, что я хотела о них знать.

— Вообще-то, они живут в соленой воде, — сказал он. — После того, как их корни разрастаются по всему каналу, они замедляют волны, идущие с моря, и помогают бороться с эрозией. Также благодаря им людям легче ориентироваться в воде, и здесь целая тонна морской живности. Видишь?

Эйден медленно подплыл к кучке мангровых корней и наклонился к воде, прямо на поверхности которой, плавали три медузы.

— Смотри, — сказал Эйден, с широкой улыбкой. Он потянулся вниз и дотронулся до спинки одной из медуз.

— Она не ужалит? — спросила я.

— Наверху у них нет щупалец, — заверил меня он. — Но эти могут тебя ужалить. Смотри, что она делает.

Я выглянула за борт, успокаивая и подбадривая себя, когда наше судно накренилось под моим весом.

— Ты не упадешь, — заверил меня Эйден. — Смотри еще раз.

Он дотронулся до верхушки медузы указательным пальцем, и маленькое создание стало кружиться, пока не перевернулось вверх дном, вытащив из воды на поверхность свои волнообразные щупальца.

— Она пытается ужалить тебя?

— Ага. — Медуза изворачивалась, пока не вернулась в прежнее состояние, а Эйден снова дотронулся до нее. Она еще раз попыталась дотронуться до его пальцев, переворачиваясь вверх дном.

— Они не особо яркие, — подметил Эйден, — но с ними довольно забавно играться. Попробуй.

— Я? Дотронуться до медузы?

— Если ты просто коснешься верхушки, она не навредит. Довольно классное чувство.

— Ни за что!

— Что плохого может произойти?

— Если кого и ужалят, так это меня.

— Так ты думаешь — быть ужаленной, это худшее что может случиться?

— Наверное. — Я не была уверена, к чему он клонит.

— Тебя когда-нибудь жалила пчела?

— Когда я была ребенком, да

— И ты выжила?

— Естественно.

— По сравнению с этими медузами, жало пчелы хуже, — сказал Эйден. — Так давай попробуем. Ты знаешь, что останешься жива.

Я взглянула на него, но он просто улыбнулся в ответ и ткнул пальцем в одно из созданий. Сделав глубокий вдох, я дотронулась до верхушки медузы, потому что знала, что он от меня не отстанет. Медуза была склизкой.

— Фу-у! — прокричала я, быстро вытащив руку из воды. Медуза перекатилась на спину, пытаясь меня поймать. — Она отвратительная!

Эйден засмеялся, заставив каяк трястись.

— Я покажу тебе отвратительно, — сказал он, и, взяв весло, подплыл ближе к корням мангр. Так что я могла видеть дно. Эйден посмотрел через бортик и подвинул нас немного ближе, а затем схватил один из корней дерева.

— Вот этот, — пробормотал он. — Наклонись немного вправо.

Что я и сделала, а Эйден наклонился влево, погрузив всю руку глубоко в воду. Я закусила губу, пытаясь не завизжать, когда каяк под его весом накренился влево. Я не достаточно уравновесила нашу лодку, поэтому мне пришлось наклониться еще немного.