Кречет. Книга 1-4 - Жюльетта Бенцони

имел чести знать вашу светлость.

— Это же очевидно, — издевательски вскричал Филипп, — но теперь, когда вы меня знаете, уступите же ваш стол. Мы ужасно голодны!

Презрительный тон был более оскорбительным, . — нежели агрессивным. Бретонец быстро обвел взглядом окружающих, увидел выжидающие, уже готовые обрадоваться лица. Было совершенно очевидно, что здесь собрались друзья герцога, и они заранее радовались публичному оскорблению, нанесенному двум слугам короля. Сейчас же на их лицах было то выражение ожидания и жестокости, которое он видел на арене Плаца Майор в Мадриде. Однако Жиль отнюдь не был расположен играть роль быка. Эти фрондирующие принцы стали уже действовать ему на нервы.

— В этом я ни минуты не сомневаюсь, — ответил он весело. — Но могу ли я спросить вашу светлость, вам ли принадлежит этот ресторан?

— Естественно, нет! Вы что, принимаете меня за босяка?

— В таком случае, монсеньер, вам придется пострадать, пока мы спокойно закончим свой обед.

Холодные креветки ничего не стоят. Да мы тоже, впрочем, ужасно голодны. Вашей светлости ничего не стоит найти целый десяток более удобных и приятных столов, нежели наш. Он же расположен в самом углу, здесь чувствуешь себя, как будто в чем-то раскаиваешься.

Поклонившись, он уже хотел снова занять свое место. Вопли возмущения и негодования раздались в зале. В одно мгновение все посетители повскакивали со своих мест, отовсюду неслись бранные выкрики, некоторые грозили кулаками этим наглецам. Были и такие, кто повыхватывал из ножен шпаги. Бедный испуганный мэтр Ю бегал от одних к другим, стараясь успокоить и тех и других, но это ему не удавалось.

Герцог Шартрский с побагровевшим лицом, не сдерживая бешенства, бросился к молодому человеку, намереваясь ударить его. Тогда Жиль хладнокровно обнажил шпагу и протянул ее рукоять герцогу, сдерживая его всей длиной шпаги.

— Я дворянин, монсеньер. Убейте меня этим, но не прикасайтесь ко мне рукой. Да пусть я буду разодран на части четверкой лошадей на Гревской площади и сам буду сожалеть о моем поступке, но я, к сожалению, отвечу вам тем же.

— Прошу вас, сударь.

Это госпожа Унольштейн поспешила встать между ними. Она уже не улыбалась, беспокойство на ее лице не было притворным.

— Вы же не сознаете, ни один, ни другой, что вы делаете. Вы, монсеньер, слишком импульсивны и всегда ищете ссоры с теми, кто виноват лишь в том, что служит тому, кого вы не любите. А что до вас, сударь, я вас не знаю, но надо было бы напомнить вам, что принц крови имеет право на большее уважение, нежели то, которое вы ему оказываете.

— Имеешь то уважение, которого заслуживаешь, — тихо проговорил сзади Винклерид. Он тоже обнажил шпагу, готовый оказать помощь своему соседу по столу.

Установилась тишина, первое возмущение стихло при словах женщины. Все хотели слышать все до последнего слова, что ответит герцог. Бретонец первым нарушил тишину. Он вложил шпагу в ножны и учтиво поклонился:

— Я никогда себе не прощу, сударыня, что заставил опечалить ваши такие прекрасные глаза, и сдаюсь на вашу милость. Конечно же, этот стол ваш. Мы были бы счастливы предложить его вам и сожалеем, что все так печально обернулось.

— Конечно! — одобрил его швейцарец.

Герцог тоже успокоился. Лицо его постепенно принимало обыкновенный цвет. Голубые же, видимо, слегка близорукие глаза различили золотого орла, прикрепленного на груди своего соперника.

— Не стоит беспокоиться, господа, мы уходим.

Я вижу, вы были на войне в Америке?

— Да, монсеньер.

— Поэтому, и только поэтому вы имеете право на мое уважение. Да, впрочем, как вас зовут обоих?

Турнемин представил своего соседа и представился сам. При этом он не мог не задуматься о том, что же герцог сделает с ними. Но герцог удовольствовался легким кивком и подобием улыбки.

— Хорошо! Я благодарю вас! Пойдем же, дорогая, — сказал он, беря под руку баронессу. — Будем довольствоваться обыкновенным обедом в Пале-Рояле. Вечером мы придем сюда на ужин, и я приглашаю всех сидящих здесь.

Эти последние слова утихомирили протесты окружающих и вернули улыбку на лицо мэтра Ю, который уже полагал, что он впал в немилость, а теперь сложился вдвое и проводил герцога и его даму до кареты.

Инцидент был исчерпан. Жиль протянул руку Ульриху фон Винклериду.

— Благодарю вас! Будем друзьями!

— Конечно! Вы мне нравитесь.

— Вы мне тоже. Ну что же будем делать?

Швейцарец улыбнулся, обнажив широкие, похожие на клавиши клавесина, зубы.

— Давайте закончим обед. Я еще хочу есть.

— И я тоже. Эй, мэтр Ю, несите нам ваших угрей!

Но не суждено было на этот раз королевским гвардейцам закончить свой обед. Они уже поднимали бокалы за дружбу, как среди обычного гула разговоров до них донесся резкий голос, заставивший обоих тотчас же вскочить.

— Я полагаю, что война в Америке — это еще не все. Герцог был не прав. Если бы он нам позволил, мы бы хорошенько проучили слуг этой толстой свиньи. Возмутительно, что в своей стране принц крови не имеет возможности…

Грубиян не успел закончить свою фразу. Турнемину не представляло особого труда распознать его среди обедающих. Один прыжок, и он был уже около него. Он сорвал его с упавшего с громким треском стула и крепко ухватил за галстук.

— Вот это да! Так это вы, господин д'Антрэг, — с удивлением сказал он, узнав покрасневшее от вина лицо. — Когда вы не выплескиваете ваш яд на королеву, вы оскорбляете короля. Мой друг барон де Баз уже преподал вам однажды урок и очень вам рекомендовал следить за своим языком.

— Отпустите меня! — хрипел тот. — Вы меня душите.

— Правда? Если это единственный способ вас заставить замолчать, так почему же вы хотите, чтобы я вас отпустил?

Три человека, сидевшие за столом графа, попытались освободить своего друга, но Винклерид пришел на помощь. Ничто не могло его удержать. Двоих он просто оттолкнул, и они уже валялись где-то под камином, а третий вертелся, как кукла, в его мощной руке.

— Продолжайте, шевалье, — сказал он весело. — Вам хватит места?

— Бесполезно, мой дорогой барон. Мы выясним наши отношения с этим господином на улице. Это, я полагаю, больше ему подходит.

Полунеся, полуволоча д'Антрэга, Жиль вышел среди полного молчания присутствующих. За ним последовал и Винклерид. Он тоже не отпустил своего соперника.

— Идемте, идемте, мы будем служить свидетелями этим господам, — ласково говорил он.

Все посетители ресторана устремились к окнам, чтобы ничего не пропустить из этой сцены.

Выйдя на улицу. Жиль резко отбросил д'Антрэга, и тот, покатившись кубарем, наткнулся на колесо кареты. Затем он вынул из ножен шпагу.

— Ну же, защищайтесь. Я