Великая Охота - Роберт Джордан

Пока все шли за Эрит, Перрин пробормотал:

— Воспетое дерево, как же, так я и поверил! Эти Айил ищут Того, Кто Приходит с Рассветом.

А Мэт сухо добавил:

— Тебя они ищут, Ранд.

— Меня?! Что за безумие! С чего ты взял, будто…

Он оборвал себя, когда Эрит указала на ступеньки, ведущие вниз, в усыпанный дикими цветами дом, по-видимому отведенный для гостей из людского рода-племени. Комнаты, от одной каменной стены до другой, имели в ширину шагов двадцать, крашеные потолки возвышались над полом на добрых два слана, но огир явно вовсю постарались, чтобы людям здесь было удобно. И все равно для уютной жизни мебель оказалась чуточку великовата, кресла высоки (пятки сидящего болтались бы над полом), а стол Ранду едва до груди не доставал. В каменный очаг, что будто был выточен водой, а не вытесан руками, свободно, не пригибаясь, мог войти, по крайней мере, Хурин.

Эрит с сомнением оглядела Лойала, но он отмахнулся от ее заботливого взора и утянул одно из кресел в самый незаметный от двери уголок.

Едва девушка-огир ушла, Ранд подтащил Мэта и Перрина в сторону:

— Что вы там такое говорили, будто они меня ищут? Почему? По какой-такой причине? Они посмотрели на меня и ушли.

— Они смотрели на тебя так, — ухмыляясь, сказал Мэт, — будто ты с месяц не мылся, а вместо этого окунался в овечьей поилке. — Ухмылка его исчезла. — Но искать они могут именно тебя. Мы встретили другого айильца.

Со все возрастающим изумлением Ранд слушал рассказ о встрече в горах Кинжала Убийцы Родичей. По большей части говорил Мэт, Перрин лишь поправлял его, вставляя слово-другое, когда того слишком заносило и он начинал привирать. Описывая, как опасен был айилец и насколько близко встреча подошла к грани, за которой неминуем смертельный бой, Мэт устроил целое представление.

— И поскольку ты единственный известный нам Айил, — докончил Мэт, — ну это мог бы быть ты. Ингтар говорит, что Айил никогда не живут вне Пустыни, поэтому ты, должно быть, единственный.

— По-моему, это совсем не смешно, Мэт, — огрызнулся Ранд. — Никакой я не Айил.

Амерлин говорила, что это так. Ингтар так думает. Тэм говорил… Он был болен, в горячке. Они отсекли те корни, что, как он считал, имел, эти Айз Седай и Тэм с ними, хотя Тэм был слишком болен и не понимал, что говорит. Они вырвали Ранда из земли, бросив на ветер, как перекати-поле, затем предложили нечто новое, за что он мог бы удержаться. Лжедракон. Айил. Нет, он не примет это, не будет пускать в такой земле новые корни. Ни за что.

— Может, я вообще никто. Но Двуречье — единственная родина, которую я знаю, — промолвил Ранд.

— Да я ничего такого и не имел в виду, — возразил Мэт. — Просто… чтоб мне сгореть, Ингтар говорит, что ты айилец. Уриен сошел бы за твоего кузена, а если Риан наденет платье и назовет себя твоей тетушкой, ты и сам поверишь. Ну ладно, ладно. Не смотри на меня так, Перрин. Если он хочет сказать, что он не Айил, так тому и быть. Ладно. И вообще, какая разница?

Перрин покачал головой.

Девушки-огир принесли воды и полотенца для умывания, потом сыра, фруктов и вина, вместе с оловянными кубками, чуть-чуть великоватыми, чтобы удобно лежать в руке. Заходили и другие огирские женщины, в богато вышитых платьях. Они появлялись одна за другой, заговаривали с гостями, спрашивали, удобно ли устроены люди, не нужно ли им чего. Перед тем как уйти, каждая обращала внимание и на Лойала. Он отвечал почтительно, но скупо и немногословно, чего Ранд никогда за ним не замечал. Лойал стоял, прижимая к груди книгу размерами под стать огир, в древнем деревянном переплете. Он держал ее как щит. Когда визитерши уходили, Лойал съеживался в кресле и заслонялся книгой, пряча лицо. Единственное, что в этом доме совсем не подходило людям по размерам, были книги.

— Вы только вдохните этот воздух, Лорд Ранд, — сказал Хурин, с улыбкой на губах наполняя легкие. Он сидел на стуле у стола и как мальчишка болтал ногами. — Никогда не считал, будто в большинстве мест пахнет плохо, но тут… Лорд Ранд, по-моему, здесь никогда не было какого-то убийства. Даже не ушибали никого, ну разве что ненароком.

— Считается, что в стеддинге все безопасно, — сказал Ранд. Он наблюдал за Лойалом. — Так, по крайней мере, утверждают сказания.

Он проглотил последний кусочек белого сыра и подошел к Лойалу. Следом за ним — Мэт, с кубком в руке.

— В чем дело, Лойал? — спросил Ранд. — С того момента, как мы оказались тут, ты такой нервный и взвинченный, словно кот на псарне!

— Ни в чем, — сказал Лойал, с тревогой косясь на дверь.

— Ты боишься, они узнают, что ты ушел из Стеддинга Шангтай без разрешения ваших Старейшин?

Лойал пугливо оглянулся вокруг, кисточки на ушах мелко-мелко подрагивали:

— Не говори этого, — свистящим шепотом промолвил он. — Они же могут услышать! Если они прознают… — С тяжелым вздохом он привалился к спинке кресла, переводя взгляд с Ранда на Мэта. — Я не знаю, как это принято у людей, но у огир… Если девушка видит парня, который ей нравится, то она идет к своей матери. Или иногда мать ее видит того, кого она считает подходящим. В любом случае, если они согласны, мать девушки идет к матери парня, и следующее, о чем узнает парень, это о том, что с его женитьбой все устроено.

— Что, парень даже слова в этом деле не имеет? — не поверил своим ушам Мэт.

— Никакого. Женщины все время говорят, мол, мы, дай нам волю, всю жизнь проведем в браке с деревьями. — Лойал, гримасничая, поерзал. — Половина наших браков заключаются между стеддингами; группы молодых огир из одного стеддинга приходят в другой стеддинг, чтобы других посмотреть и себя показать. Если откроется, что я без позволения ушел в большой мир, Старейшины почти наверняка решат, что мне нужна жена, дабы я остепенился. Я даже не узнаю про то, как они отошлют весточку в Стеддинг Шангтай, к моей матери, и она явится сюда и женит меня, не успев даже дорожную пыль смыть. Она всегда говорила, что я, дескать, чересчур тороплив и мне нужно жениться. Думаю, когда я ушел, она мне жену и присматривала. Какую бы жену она мне ни выбрала… ну вряд ли какая жена снова отпустит меня в большой мир, пока в бороде у меня седина не пробьется. Жены всегда говорят, никакого мужчину нельзя отпускать в большой мир, пока он не остепенится настолько, чтобы обуздывать свой характер.

Мэт загоготал так громко, что все повернули к нему головы, но, повинуясь яростной жестикуляции Лойала, заговорил тихо:

— А у нас мужчины сами делают свой выбор, и никакая жена не помешает мужчине делать то, что он хочет.

Ранд нахмурился, припоминая, как Эгвейн, когда они оба были маленькими, начала ходить за ним по пятам. Вот тогда-то миссис ал'Вир стала проявлять к нему особый интерес, куда больший, чем к любому из других мальчиков. Потом, позже, некоторые девушки танцевали с ним на праздниках, а некоторые — нет, и те, кто танцевал, всегда были подружками Эгвейн, а те девушки, с кем он не танцевал, Эгвейн и не нравились. Он также припомнил, как вроде миссис ал'Вир отвела Тэма в сторонку — и она ворчала, что у Тэма нет жены, чтобы с ней поговорить! — и после той беседы Тэм, да и все остальные, вели себя так, будто Ранд и Эгвейн помолвлены, хотя они и не давали слова, стоя на коленях перед Кругом Женщин. Раньше он как-то не задумывался над этим; казалось, все между Эгвейн и им просто шло своим чередом, так, как и должно, вот и все.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});