Испытание огнем. Сгоравшие заживо - Одинцов Михаил Петрович

— Давай, командир, запускай, время — золото.

Александр сел в кресло, пристегнул парашют. Даже если ему придется взлететь, Пикалову никуда не уйти — парашюта у него нет. Но гробить самолет из-за такого подонка было жаль… Один мотор можно запустить…

— Провернуть винты! — скомандовал Александр, надевая шлемофон.

Техник с механиком взялись за лопасти. Один оборот, другой, третий… Пора командовать от винта, но надо потянуть еще… Где же Петровский?

— Не тяни, капитан, — раздался в наушниках голос Пикалова. — На тот свет всегда успеешь. Запускай.

— От винта! — крикнул Александр и включил подачу сжатого воздуха. Лопасти резво побежали друг за дружкой по кругу. Но вспышек, к удивлению и радости Александра, не последовало. Он щелкнул лапкой магнето в одну сторону, в другую — безрезультатно. Пришлось выключать подачу воздуха.

— Капитан, я предупреждал — без уловок, — грозно зарокотал Пикалов. — Твоя грудь у меня на мушке.

Да, церемониться он не станет. Терять ему нечего.

— Включи магнето, — подсказал Пикалов, заподозрив, что летчик умышленно не запускает мотор. Грамотный! Александр так и хотел поступить со вторым мотором. Его кто-то опередил…

— Включил. Дело не в магнето.

— А в чем?

— Не знаю. Попробуем второй.

Но второй тоже запускаться не хотел.

Пикалов открыл астролюк, высунулся оттуда и прожег Александра испепеляющим взглядом. Александр пощелкал лапкой магнето.

— Слышишь? Что-то другое.

И Пикалов понял, в чем дело. Выхватил пистолет и навел на техника.

— А ну быстро исправляй, иначе прошью твою башку…

— Сейчас, сейчас. — Техник испуганно шарахнулся к мотору, стал открывать капот. К нему подошел механик. Но вместо помощи изо всей силы толканул его плечом, и они вместе кубарем покатились под плоскость.

Пикалов запоздало выстрелил.

— Давай на тот самолет, — махнул он Александру на соседний бомбардировщик, где недавно работали моторы.

Он еще на что-то надеялся…

Александр поднялся из кресла и услышал треск мотоцикла: по стоянке к их самолету мчался Петровский.

Пикалов выстрелил в него. Мотоцикл вильнул в сторону и скрылся за капониром.

Едва хлопнула крышка нижнего люка штурмана — Пикалов все же решил пробиваться к соседнему бомбардировщику, — снизу от хвоста прозвучал предупредительный выстрел, и механик крикнул:

— Сдавайся, Пикалов! Брось пистолет!

— А ты иди, возьми у меня! — отозвался Пикалов зло, истерично и выстрелил в направлении голоса. Потом вдруг юркнул в люк, метнулся к пулемету. Воспользовавшись этим, Александр вывалился из кабины и скатился по плоскости на землю. Механик схватил его за руку и втащил в «мертвую зону».

— Дайте пистолет, — попросил у него Александр. — Мой без патронов.

— Я сам. — Механик пополз вперед. Выстрелил.

— Не надо, — посоветовал Александр. — Он никуда не денется.

— А если вытащит пулемет?

— Не так-то это просто…

Сзади подкатил Петровский. Соскочил с седла и, держа пистолет наготове, пополз к носу самолета, где уже находился механик. Александр двинулся за ними. Сквозь плексиглас он увидел Пикалова, в бессильной злобе пытающегося вырвать пулемет из гнезда крепления.

— Хватит, Пикалов, сдавайся! — властно потребовал Петровский.

Пикалов бросил пулемет, высунулся из астролюка. Сказал насмешливо:

— Подойди ближе, капитан.

Петровский сделал несколько шагов. Пикалов вскинул руку с пистолетом. Первым выстрелил Петровский. Пикалов дернулся, рука вяло опустилась. Пистолет глухо ударился о землю.

11

2/XI 1943 г. …Боевой вылет с бомбометанием по порту г. Севастополя…

(Из летной книжки Ф.И. Меньшикова)

2 ноября полк перелетел на Украину. На аэродроме самолеты встречал сам комдив полковник Лебедь в новеньком, поскрипывающем кожей реглане, в новой, по заказу сшитой фуражке, возбужденный, торжественный. Праздничное настроение было у всех: дела на фронте шли успешно, наши войска форсировали Днепр, подходили к Киеву; Южный фронт готовился к освобождению Крыма.

Дивизия за лето совершила ряд блестящих налетов по вражеским объектам — аэродромам и переправам, крупным штабам и сосредоточениям войск и техники; всем трем полкам было присвоено звание гвардейских. Шли разговоры, что Лебедь вот-вот станет генералом.

Едва бомбардировщики приземлились и рассредоточились по капонирам, сооруженным еще немцами, как комдив приказал командиру полка со своими заместителями и командирами эскадрилий собраться у КП — привезенной откуда-то сравнительно большой будке, уже оборудованной телефонами и радио.

Капитан Туманов временно исполнял обязанности командира 3-й эскадрильи вместо не вернувшегося еще от крымских партизан капитана Проценко — и пошел вместе со всеми.

Комдив, выслушав рапорт подполковника Омельченко, окинул всех довольным взглядом и сразу приступил к делу.

— Знаю, что устали. Знаю, что тылы еще не подоспели и нет ни стартеров, ни тягачей, ни прожекторов. Но вам не привыкать включаться в боевую работу без них. Боевая задача: нанести этой ночью бомбовый удар по укреплениям и причалам Севастополя. Там, по сведениям разведки, скопилось много кораблей. Техническому составу готовить самолеты, летному — пообедать, отдохнуть ив 18.00 построиться здесь на последние указания…

Когда командиры были отпущены, Лебедь попросил Туманова задержаться.

— Хотите ко мне в дивизию? — без обиняков спросил полковник. — Инспектором по технике пилотирования.

Лебедь всегда вызывал восхищение у Туманова: смел, решителен, непреклонен; служить под началом такого командира не только почетно, но и поучительно. И все-таки уходить из полка, в котором провоевал с первых дней войны, с людьми которого сдружился, сроднился, было нелегко.

Комдив догадался, что заставило задуматься капитана, и дружелюбно хлопнул его по плечу:

— Понимаю. Но подумай о будущем. В общем, ответ жду завтра утром.

12

…В течение 2 ноября в районе между рекой Днепр и побережьем Каркинитского залива наши войска продолжали преследовать отступающего противника и с боями овладели городом Каховка, городом Скадовск, районными центрами Николаевской области Горностаевка, Каланчик, а также заняли более 70 других населенных пунктов…

(От Советского информбюро)

В 18.00 после небольшого отдыха и ужина полк выстроился на последние указания.

Омельченко, узнав о предложении Лебедя Туманову, в полет Александра не запланировал, назначил его руководителем полетов.

— Привыкай к руководящей работе, — шутя сказал он.

Александру и ранее приходилось дежурить на КП, быть помощником руководителя полетов и нередко исполнять функции руководителя. На первый взгляд дело спокойное и нехитрое: сиди себе да подсказывай по радио «подтянуть», «уголок убавить» или «газок подобрать». Но это на первый взгляд. На самом же деле, когда с маршрута одновременно возвращались несколько машин почти с сухими бензобаками, изрешеченными осколками, с истекающими кровью членами экипажа, а фашистские самолеты подстраивались к ним и сыпали на аэродром бомбы, посадить их было нелегко, и дежурный расчет подвергался не меньшей опасности, чем в воздухе над целью, — КП, как и самолет, в эту ответственную минуту не покинешь.

На последние указания Лебедь приехал со своим заместителем подполковником Меньшиковым. Комдив оставался таким же возбужденным, как и при встрече полка, голос его звучал возвышенно и торжественно:

— Командование 4-го Украинского фронта и лично товарищ Толбухин, от которого я только что, поздравляют вас с новыми успехами на фронте. Нам, гвардейцам, доверена важная задача: нанести сокрушающий удар по укреплениям и причалам Севастополя…

Рядом с комдивом стояли подполковник Меньшиков в потертой летной кожанке и полковник Баричев, инженер дивизии, в замасленной технической куртке; и полковник Лебедь в новеньком черном реглане возвышался над ними на целую голову.