Мясник - Мария Барышева

— Та-а-а-ня-а-а!!!

— Танюха! Выходи!!!

— Та-а-анька-а-а!!!

Вита не кричала, но старательно беззвучно раскрывала рот вместе со всеми, пошатываясь и держась за Яву. Ей было страшно, но она отчаянно старалась не дергаться и не шарить глазами по сторонам. Нужно было жить, не притворяться, а жить. Сейчас она была не Витой, а изрядно пьяным подростком, который пришел вызывать на улицу знакомую девчонку, и ей должно быть не страшно, а очень весело.

— Те девки идут! — азартно шепнул Ява ей на ухо и снова завопил: — Танька!

Вита осторожно скосила глаза влево. Девушки, сидевшие на скамейке второго подъезда, теперь медленно шли к ним, стуча каблучками и раскрыв над головой зонтики. Поравнявшись с компанией, они еще больше замедлили шаг, как бы между прочим вглядываясь в каждого, и компания немедленно отреагировала:

— О, девчонки!

— А вы куда?!

— Подождите нас!

— Смотри, ноги какие, да?!

Когда одна из девушек должна была заглянуть Вите в лицо, она наклонилась и неуклюже ухватила ее за обтянутую капроном ногу. Девушка взвизгнула и торопливо пробежала вперед, волоча за собой подругу. Уже издалека они обложили всю компанию отборным неженским матом.

— Супер! — сказали Солнечные очки.

Наверху начали открываться окна и балконные двери, выпуская потревоженных, злых жильцов, и в мокром ночном воздухе началась совершеннейшая какофония.

— Офонарели что ли?!!

— Ночь на дворе!!!

— Щас милицию вызову!

— Танька, выходи!

— Драть вас некому!

— У ментов бензина нет!

— Алкашня малолетняя!!!

— Та-а-анька!!!

— Да поднимайтесь же! — закричал наконец девчоночий голос откуда-то сверху, и компания тут же затихла. Вита и Ява двинулись в подъезд, а остальные, пошатываясь, побрели куда-то в темноту.

— Давайте, мы вас ждем! — крикнул Солнечные очки напоследок и бросил рассвирепевшим жильцам последний вопль: — Буржуи!!!

Кто-то ахнул и хлопнул балконной дверью.

Вита и Ява, еле сдерживаясь, неторопливо поднялись до второго этажа, но потом сорвались и побежали, прыгая через ступеньки. Добравшись до нужной двери, Ява тяжело толкнулся в нее плечом и просипел, хрипло дыша:

— Вроде прокатило!

Вита неопределенно мотнула головой. Дверь распахнулась, и они ввалились внутрь, оттеснив к стене коридора какого-то парня с короткой стрижкой и рыбьими глазами. Ява захлопнул за собой дверь и покровительственным тоном бросил Вите:

— Давай бегом!

Она сдернула с себя кепку, рванула замок куртки и нагнулась, чтобы развязать шнурки ботинок. Хозяин квартиры недоуменно произнес:

— Что за фигня, Виталь?! Это еще кто?! Ого!.. — возглас вырвался у него, когда Вита, бросив на пол куртку, начала торопливо расстегивать брючный ремень. — Виталь, да ты чо?! Родаки через час припрутся, да и Танька дома!

Из комнаты, зашелестев цветной бамбуковой занавеской, вышла девчонка лет тринадцати со множеством цветных заколок в волосах и остановилась, недоуменно глядя, как Вита сдирает с себя штаны.

— А что такое? — спросила она. Ява раздраженно отмахнулся от нее.

— Иди отсюда! Ну, что, готова?

— Да, — сказала Вита, оставшись в своих черных брюках и синем свитере. Она поправила ремень сумочки, перекинутый через плечо и шею и крепче затянула в узел на затылке косички. Ява кивнул и дернул за руку ошеломленного парня.

— Пошли на балкон, Серый!

— Какого хрена?.. я по телефону ничего не понял…

— Пошли, пошли… Пива хочешь?

— Ну-у… — голос Серого стал задумчивым. Вита побежала за ними, подпрыгивая на холодном линолеуме, а следом помчалась раздираемая любопытством Таня. Ява открыл балконную дверь, достал сигарету и спички, повернулся и ткнул сигаретой в сторону Тани.

— Ты!.. вали на диван и не мешай!

— Ага, щас! — воскликнула Таня с детской обидой. Ее брат, которому передалось взбудораженное состояние приятеля, зло толкнул ее назад.

— Вали… сейчас как дам по башке!

— Козел, я все расскажу!.. — пискнула Таня и метнулась к дивану. Ява осторожно выглянул на лоджию, похожую на маленькую оранжерею, быстро обшарил ее глазами, потом открыл окно, к счастью, открывавшееся не в сторону перегородки, и начал торопливо раздвигать горшки с комнатными растениями, закрывавшими к нему доступ.

— Ты чо, матушкины цветы!.. — запротестовал Серый, но его возглас остался без ответа. Ява закурил и осторожно поставил к окошку табуретку, освободив ее от большого горшка с папоротником.

— Так нормально, залезешь?

Вита кивнула, со страхом глядя на мокрый соседний дом, сияющий огнями. В ногах начала нарастать мелкая, противная дрожь. Хищно-возбужденный вид Явы вызывал у нее глухое раздражение — для парня это была всего лишь чертовски интересная игра. Для нее это игрой не было.

— Наши подошли, как думаешь? — спросила она. Ява кивнул, вглядываясь в улицу.

— Не высовывайся пока. Сейчас. Вон там за планки цепляйся, когда пойдешь, но постарайся сразу же дотянуться до перегородки. Слушай, — он потянул к себе какой-то предмет, — у них тут швабра… Давай, когда все начнется, я ее просуну и там зацеплю, а потом полезешь. Все же страховка.

— Вы сдурели?! — испуганно подал голос Серый. — Четвертый этаж!

Ему никто не ответил. Вита порылась в сумочке и поспешно сунула в руку Явы скомканные денежные купюры. Он, не пересчитав, как-то смущенно сунул их в карман.

— Да, круто вас кредиторы обложили, — пробормотал он. — Все, давай! Щас народу будет не до твоего балкона. Главное, чтоб в хате не сидели. Мы будем тут все время.

Щелчком он отправил недокуренную сигарету в долгий полет, и она скользнула по широкой дуге, рассыпая искры в слезливую ночь.

— Раз, два… — хрипло зашептал Ява, протягивая руку в сторону Виты.

— Если ты что-нибудь сломаешь, мать меня убьет! — жалобно пробурчал Серый за ее спиной, и она, не сдержавшись, толкнула его локтем.

— …восемь, девять… — шептал Ява, стискивая пальцы другой руки на ручке швабры.

На счете «пятнадцать» где-то за торцом дома почти одновременно прогремели три оглушительных взрыва, и сразу же истошно заверещала сигнализация какой-то машины где-то в той же стороне. Ява торопливо сунулся вперед, проделывая обещанные манипуляции со шваброй, а Вита пролезла рядом в окно и, держась за раму, встала на перила и осторожно, стараясь не суетиться, повернулась спиной к улице. Мокрое дерево неприятно холодило ноги сквозь колготки. На мгновение перед ней мелькнули искаженные лица Явы и Серого, но сразу же исчезли, и теперь она видела только перегородку, до которой нужно было дотянуться. Она была совсем рядом, и чтобы достать до нее, нужен был шаг — всего лишь один шаг по мокрым перилам и свободная рука. Но пальцы, накрепко вцепившиеся в раму, отчаянно не хотели разжиматься, и доли секунды она дрожала на перилах, собираясь с духом, потом оторвала одну руку от рамы, вытянула ее вперед, прижимаясь к стеклу и стуча зубами. Перед глазами была только перегородка, больше не существовало ничего, и только где-то там, далеко, продолжали оглушительно хлопать мощные петарды, завывать машины, и кто-то пьяно хохотал и ругался в десятки глоток, отмечая заказанный праздник.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});