Однажды орел… - Энтон Майрер

— Возможно, ты и прав.

— Черт возьми! Генерал попусту теряет время. Чего он ждет? Пригласительной карточки в золотой рамке?

Позади бронетранспортера суетилось несколько человек. Туда подбежали два санитара в склонились над раненым солдатом.

— Капитан, — обратился Рэндолл к Ваучеру, — хоть убейте, я никак не могу понять, почему вы не применяете против них ручные гранаты. Ведь гранат у вас хватает, не так ли?

— Да, гранаты у нас имеются.

— Тогда почему же вы не используете их?

Серые глаза Ваучера скользнули по корреспонденту.

— Во-первых, потому, что большинство пещер находится слишком высоко, гранату туда не добросить. Во-вторых, эти туннели идут снизу вверх и, если все-таки ее забросить в них, она попросту скатывается обратно и разрывает вас на части. Вот почему.

— …Хорошо, Том, — сказал Дэмон твердым спокойным голосом Фалкису. — Действуйте.

— Слушаюсь. — Фалкис встал и начал отдавать распоряжения. Солдаты саперного отделения наклонились к бочкам, отвинтили пробки, и из горловин полился бензин, брызгая, булькая, переливаясь в ярких лучах солнца, как расплавленное серебро. Он медленно просачивался в расходящиеся в разных направлениях расщелины. Солдаты молча, как дети, затеявшие злую проделку, торопливо бросали пустые бочки в кузов машины. Воздух вокруг заполнился парами бензина.

— Так, хорошо, теперь в машину! — крикнул Фалкис.

Солдаты быстро залезли в кузов, и машина, кренясь и подпрыгивая, покатилась вниз, по направлению к лощине. Тишина становилась все напряженнее. Фалкис снял с пояса ручную гранату, выдернул чеку, внимательно осмотрелся вокруг, громко крикнул: «Огонь по пещерам!» — и, отведя руку назад, бросил гранату. На какое-то мгновение она как бы повисла в воздухе, потом упала на землю и покатилась. Раздался взрыв, и из средней части соляных топей стремительно рванулись вверх оранжевые языки пламени; через несколько мгновений огонь поджег проникший в землю бензин и последовал раскатистый грохот сотрясающего взрыва под землей. Затаившие дыхание солдаты, широко раскрыв глаза, наклонились вперед; отблески пляшущих языков пламени озарили их лица. Затем под ними, из глубины скал, словно из другого, неведомого мира, донеслись звуки, похожие не то на девичье пение, не то на пронзительные вопли животных, не то на вой собак, испытывающих невыносимую боль. Притчард уставился невидящим взглядом на потемневшие скалы, туда, откуда теперь поднимались тонкие струйки дыма. Вопли. Внизу, под ними, пронзительно кричали люди. Это были приглушенные вопли сотен людей. Притчард посмотрел на окружающих его солдат. Юный Брайс побледнел, его губы дрожали; Джексон сосредоточенно прищурился, суставы его пальцев, сжимавших автомат, побелели. Вопли продолжались, они сливались теперь в три, в пять голосов, в ужасную дрожащую октаву. Это были уже не человеческие голоса, и даже не голоса животных, а звуки каких-то невыносимых для человеческого слуха акустических устройств, включенных на всю мощь. Ваучер опустил голову, у Рэндолла в горле застрял комок, нижняя губа отвисла; Дэмон смотрел на отвесные скалы обрыва, его лицо неумолимо, сурово. Только Брэнд встретился взглядом с Притчардом; взгляд ординарца был жестоким, неистовым и, казалось, говорил: «Да, если это нужно, если это было необходимо, значит, так тому и быть; я знаю это, а ты нет».

Притчард зажмурил глаза. «Мы сжигаем их. Мы стоим на коленях и сжигаем заживо сотню, тысячу, один бог знает или узнает когда-нибудь, сколько мы сжигаем людей». Много лет назад летним днем лежал он на койке в небольшой палатке, разбитой в поле за домом, и читал книжку под названием «На земной коре» — повесть о топях и жутких огнях, о безднах с расплавленной лавой, в которых рыскали и с дьявольской жестокостью, безжалостно убивали все живое страшилища-автоматы… Но то была фантазия. Здесь же была настоящая земная кора, и они скорчились на ней, стыдясь взглянуть друг другу в глаза. Брайса вдруг стошнило; он припал на колено и, опершись на винтовку, тужился и изрыгал темно-желтую желчь, и она тянулась с его губ и подбородка как густая патока. Притчард почувствовал, как в его самого начинает тошнить, а виски страшно сжало. В одно короткое мгновение он ощутил уверенность, что может вспомнить какое-то слово, произнести какое-то магическое заклинание — и бочки снова окажутся в кузове машины, саперы небрежно развалятся в тени под ее задним бортом, а Брайс со свойственным ему остроумием и интеллигентностью будет объяснять им природу и свойства содержащего кальций известняка.

Неожиданно послышался громкий, очень похожий на детский плач крик. Притчард резко повернулся в сторону крика и увидел человека, выскочившего из крайней к востоку пещеры; он бежал, спотыкаясь, большими нетвердыми шагами. Рубашка и волосы на нем горели, он то и дело сгибался и тряс головой, чтобы сбить пламя, но оно на бегу разгоралось еще больше. Раздалась короткая, трескучая очередь, и японец упал лицом вниз как подкошенный, скользнул вперед по покатой поверхности скалы и остановился, сотрясаемый дрожью; на его затылке и спине все еще плясали небольшие языки пламени.

Вопли стали слабее, перешли в едва слышные стоны. Воздух вокруг казался раскаленным, насыщенным невыносимым зловонием. «Я не хочу больше оставаться здесь, — подумал Притчард. — Никто не удержит меня здесь». Он начал подниматься на ноги, но в этот момент глубоко под землей раздался раскатистый гул и почва под ним содрогнулась, как тяжелая ветвь дерева от внезапно налетевшего порыва ветра; потом еще один взрыв, за ним целая серия громовых взрывов. Фалкис сказал что-то генералу, и тот молча кивнул. Склад боеприпасов — вот что взорвалось: огонь добрался до взрывчатых веществ, они детонировали, подземные генераторы разлетелись на кусочки, и огромные пещеры погрузились в непроницаемый мрак, лишь изредка нарушаемый вспышками рвущихся мин, гранат и трассирующих патронов. Но теперь в пещерах не осталось ни одной живой души.

Затем замерли и взрывы, тишина окутала все, как неожиданно разразившийся дождь. Солдаты, поднявшись на ноги, смотрели друг на друга, как смотрят оставшиеся в живых после какой-то необычайной катастрофы. Фалкис, опершись руками о колени, склонился над краем обрыва и внимательно всматривался в одну из расщелин, откуда едва заметными темными спиралями, клубясь, выбивался дым. Все было кончено. Здесь все кончено. Брайс вытирал рот сальным, грязным рукавом. Пока они наблюдали и прислушивались, там, под землей, погибло сто, пятьсот, а может быть, и тысяча человек…

Дэмон позвал его и Брэнда, и Притчард заторопился, догоняя генерала на тропинке, которая вела к аэродрому. Ему хотелось сказать генералу что-то важное и неотложное, но он никак не мог вспомнить, что именно. Генерал так и не дал ему вспомнить, он повернулся и сказал:

— Гарри, свяжитесь с полковником Уилчером на аэродроме и передайте ему, что безопасность со стороны Соляных топей надежно обеспечена. Затем поставьте об этом в известность штабы полков.

— Есть, сэр, — ответил он.

За спиной у них прогремели два выстрела: капитан Ваучер продолжал свою дуэль с нависшими над ними пещерами.

Глава 6

Дэмон положил карандаш и протер глаза. По крыше палатки, заглушая все звуки, непрерывно барабанил дождь. Непрерывно, Сезон дождей на Лолобити. Остров был похож на спущенный, сморщившийся футбольный мяч; он находился в ста сорока милях от протянувшегося на многие сотни миль побережья Новой Гвинеи и являлся первым опорным пунктом на пути к Хальмахере и Филиппинам. Японцы дрались упорно и изобретательно, так что оценка обстановки, подготовленная разведотделом, снова ничем не подтвердилась. Части Свонни натолкнулись на сопротивление и застряли; график операции нарушился, и под давлением Макартура старина Тиман вызвал находившуюся на отдыхе на Вокаи дивизию «Саламандра». Всю неделю они быстро продвигались вдоль побережья. Потом пошли дожди, и продвижение прекратилось. Ощущалась нехватка боеприпасов. Тетлоу вопил, что у него осталось всего четыреста артиллерийских снарядов. Перед глазами Дэмона возникала безрадостная картина затопленных водой, превратившихся в сплошное болото троп, по которым где по щиколотку, а где и по колено в жидкой грязи с трудом передвигались навьюченные солдаты.

Он уставился на серо-оливковые ящики походного стола. В свое время этот стол принадлежал Уэсти, потом Дьюку Пулину, а теперь перешел по наследству к нему, после того как Дьюк попал под минометный обстрел и был ранен в предпоследний день операции на Вокаи. Взаимозаменяемые детали. Он, Уэсти и Пулин — взаимозаменяемые детали. Если и его ранят, он рекомендует на должность командира дивизии Бена, который скоро получит бригадного генерала. Они приходят и уходят, каждый по очереди, а дивизия — великая, ощетинившаяся «Саламандра», орудие их воли, основа их надежды, — дивизия остается.