Плечом к плечу - Дмитрий Воронин

Блайт медленно открыл глаза. Сквозь кровавую пелену, затягивающую глаза, проступило знакомое лицо.

— Ангер… ты жив… — прошептал голос Таши, дрожащий и испуганный. — Слава Эмиалу, Ангер…

Она прижалась к нему, обхватив руками, словно пытаясь закрыть собой от всех опасностей мира.

— Всё… — он хотел сказать, что всё нормально, но тут же осознал, что Таша обратилась к нему по имени, которое ни в коем случае не следовало произносить здесь. Блайт дёрнулся — и тут же обрушилась боль изломанного тела.

— Лежи, — торопливо зашептала она. — Лежи, не двигайся, молю. Теперь всё будет хорошо. Твой амулет раскололся, но если бы не он, ты бы погиб, обломок ударил тебя прямо в сердце, но наткнулся на амулет, и он раскололся, но это неважно, главное, ты лежи, сейчас я чуточку отойду и займусь твоими ранами, только не волнуйся и не двигайся, тебе нельзя двигаться, но всё закончилось, чудовища больше нет, и мы живы, и с тобой всё будет в порядке, только не шевелись, и не говори ничего, нельзя тебе сейчас говорить…

Она долго ещё что-то бормотала, всё более и более бессвязно, повторяя одно и то же по многу раз. А он смотрел в её заплаканные глаза и думал, что вот теперь-то уж точно всё будет хорошо. И не только потому, что так говорит Таша, а ещё и потому, что иначе было бы просто несправедливо и боги, если у них есть хотя бы капля совести, не могут не понимать этого.

А потом он скосил глаза и увидел Дилану. Бледную, с изрядно исцарапанным лицом. Леди задумчиво смотрела на него, чуть кривя кровоточащие губы в подобие улыбки, затем покачала головой.

— Интересно, а ведь ты неплохо умеешь выживать… Консул Блайт. Нам надо будет с тобой поговорить. Обязательно. Позже.

Она говорила что-то ещё, но он снова потерял сознание и уже не видел, как уходит носом в воду искорёженный «Ураган», как торопливо спускают уцелевшие шлюпки матросы, как бережно переносят в них самого Блайта, Альту с изогнутой под немыслимым углом ногой, капитана Хая с залитым кровью лицом и других — в том числе и тех, кому уже не суждено было выбраться из тьмы забытья. Он не видел, как лёг в крутой разворот «Светозарный», как вытягивали из воды немногих уцелевших из экипажей «Шестопёра» и «Хранителя». Не видел, как скрылись под водой мачты «Урагана» и как плакал, стоя на коленях, Ублар Хай, провожая свой корабль в последний путь. Не видел, как шатающаяся от потери сил Таша заливала потоками целительной магии его многочисленные раны — и как чуть позже, когда волшебница рухнула без сознания, её сменила Дилана.

Всё это ему поведали позже. Каждый рассказчик чуточку грешил против истины, излагая развитие событий в собственном понимании, но все эти рассказы объединяла одна, но очень важная мысль.

Победа!

Глава девятнадцатая

Семь месяцев спустя

Дом стоял на вершине холма почти на самом берегу моря. Хороший дом — хозяин явно не особо нуждался в средствах и мог позволить себе жилище, достойное иного дворянина. Два этажа, окна затянуты настоящим стеклом, крыша под тускло-жёлтой черепицей, доставленной из Кинтары — только там делают такую черепицу, добавляя в глину мелкодроблёный песчаник, отчего плитки на солнце поблескивают, словно усыпанные крошечными алмазами. Такую плитку хорошо берут в Инталии, где золотистый цвет никогда не выходит из моды. Да и маги Альянса, хоть и помешанные на разных оттенках красного, отдают должное этому товару. Неплохой заработок — если более ценного груза не окажется под руками.

С грузом, кстати, сейчас куда проще. Кое-какие пираты в южных водах остались — вряд ли кому-то удастся вывести их под корень, но теперь осторожничают так, что каботажные маршруты можно считать практически безопасными — вот и идут караваны один за другим. Без охраны иногда — крупных пиратских эскадр, после гибели адмирала Родана, уже вроде и не существует, а с одиночным бандитом купцы справятся, не впервой.

Хорошее время для торговли. И для моряков оно хорошее, по крайней мере, для тех, кто предпочитает зарабатывать перевозкой товаров, а не грабежом. В порту от желающих наняться на судно отбоя нет, капитаны могут позволить себе выбирать лучших.

Но хозяин дома предпочитал смотреть на море с берега.

Сейчас он сидел на открытой террасе в глубоком кресле, укутавшись от холодного ветра в огромное шерстяное одеяло, и неотрывно наблюдал за белыми барашками волн, неспешно ползущими к каменистой косе у подножия холма. Сидел так уже много часов, как и вчера, и два дня назад.

Позади него послышались шаги — женщина средних лет, довольно привлекательная, с мягким, добрым лицом, подошла к укутавшемуся в одеяло мужчине и положила полные руки ему на плечи.

— Ты не изменил решения, господин мой?

Она всегда называла его именно так. И много лет назад, когда она, ещё совсем юная девочка, встретилась с ним в портовом кабаке, чтобы за горсть медных монет подарить усталому моряку несколько часов любви. И потом, когда стала хозяйкой его дома — не этого, другого, больше подходящего под определение «хибара». Она месяцами ждала, что он постучится в дверь — и не слишком беспокоилась о том, что подобных хибар и женщин, ждущих своего господина, у него немало — в каждом, почитай, порту. Моряк подолгу не бывает дома, так что ж ему — вообще без женщины обходиться? Зато когда дела приводили его в гавань Сура, женщина радовалась — а он был в меру нежен, в меру ненасытен, и суров тоже в меру, поскольку настоящий мужчина обязательно должен быть суров и строг. И, уезжая, он неизменно оставлял изрядную горсть монет — чтобы и дом содержать в порядке, и не голодать.

А однажды, вернувшись, он сказал, что остается. Навсегда.

— Господин?

Мужчина вздрогнул, словно вырываясь из плена дрёмы. Или воспоминаний — что вероятнее, хотя, говорят, дремать можно и с открытыми глазами.

— Нет, Лара. Не изменил.

— Картох пробудет в порту ещё день… — она и сама не знала, зачем говорит это, зачем в очередной раз напоминает ему о том, о чём боялась и думать. Просто ему было плохо здесь, на твёрдой земле. Женщина чувствовала это и давала ему понять, что готова смириться и ждать, хотя смертельно боялась, что когда-нибудь её господин вновь покинет дом.

— Я не пойду с ними, Лара, — он вздохнул и поплотнее закутался в тёплую шерсть. — Всё в прошлом. Да и зачем… — в его голосе промелькнули чуть насмешливые нотки, но смеялся он больше над самим собой. — Корабль принадлежит мне, доходы, стало быть, тоже. А у штурвала стоять да курс прокладывать… пусть кто помоложе этим займется. Или надоел я тебе?

— О, господин мой, как можно… — она уткнулась лицом в его седые волосы и почувствовала, как по щеке сползает тяжёлая солёная капля.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});