Записки об Анне Ахматовой. 1952-1962 - Лидия Чуковская

298 В это время К. Чуковский работал над статьями о русском языке, появившимися 6 и 13 октября 1962 г. в «Литературной газете» («О складе и ладе» и «Образ и слово»). Впоследствии обе эти статьи, в переработанном виде, вошли во второе издание книги «Живой как жизнь» (М., 1963).

299 Академик Михаил Павлович Алексеев (1896–1981) – знаток английской и французской литературы, автор многочисленных исследований о Шекспире, Чосере, Филдинге, Свифте, Байроне, Монтене, Вольтере, Дидро; автор «Очерка по истории англо-русских литературных отношений XI–XVII вв.», а также работ о взаимодействии русской и западноевропейской культуры и о влиянии русской на европейскую. В 1959 году академик Алексеев сделался председателем Пушкинской комиссии АН СССР, членом которой была и Ахматова.

Банкет, о котором рассказывает мне Анна Андреевна, состоялся в Академическом городке в Комарове, где у Алексеева дача. («Будка», как и все дачи Литфонда, расположена близ Академического городка.)

После кончины Ахматовой М. П. Алексеев выступил с некрологом, напечатанном во «Временнике Пушкинской комиссии АН СССР…» (Л.: Наука, 1967). Он отмечал, что «весь строй ее поэзии неоднократно обнаруживал родственную связь с пушкинской лирикой – простотой и ясностью чеканного слова, подсказанного напряженностью и глубиной сердечных волнений». Значительным вкладом в пушкиноведенье признает Алексеев и три статьи Ахматовой, опубликованные к тому времени: «Последняя сказка Пушкина» (1933), ««Адольф " Бенжамена Констана в творчестве Пушкина» (1936) и ««Каменный гость» Пушкина» (1958).

300 В 1962 году Нобелевскую премию по литературе получил действительно американец: но не поэт Роберт Фрост (1874–1963), а прозаик Джон Стейнбек (1902–1968).

301 Митя Гумилев – Дмитрий Степанович Гумилев (1884–1922) – моряк, старший брат поэта. Никакие воспоминания его жены – посвященные специально Анне Ахматовой, мне неизвестны. Возмущение Анны Андреевны могли вызвать воспоминания о Николае Степановиче, где упоминается и она. Они опубликованы в 1956 году, в «Новом журнале», кн. 46. Не знаю, читала ли их Ахматова, но если прочла, ее должно было особо возмутить рассуждение мемуаристки об участии Николая Степановича в Таганцев-ском заговоре потому, что самое существование заговора Ахматова отрицала. Об этом см. «Записки», т. 3.

302 Борьбу за то, чтобы повесть об «одном дне з/к» дошла до читателей, вел в течение одиннадцати месяцев Твардовский, главный редактор журнала «Новый мир». Все перипетии сложной борьбы за напечатание «Ивана Денисовича» изложены А. Солженицыным в очерках литературной жизни «Бодался теленок с дубом». В книге поминается имя Корнея Чуковского. Привожу отрывок из записей Корнея Ивановича:

«9 апреля [1962]. Твардовский… принес мне рукопись некоего беллетриста о сталинских лагерях.

13 апреля. Я пришел в восторг и написал краткий отзыв о рукописи». («Дневник», с. 308–310.)

Я имею возможность привести этот отзыв целиком. (Говоря об авторе, К. Чуковский называет его «А. Рязанский» – под таким псевдонимом рукопись была представлена в «Новый мир».)

«ЛИТЕРАТУРНОЕ ЧУДО

Шухов – обобщенный характер русского простого человека: жизнестойкий, «злоупорный», выносливый, мастер на все руки, лукавый – и добрый. Родной брат Василия Теркина. Хотя о нем говорится здесь в третьем лице, весь рассказ написан ЕГО языком, полным юмора, колоритным и метким. Автор не щеголяет языковыми причудами (как Даль, Мельников-Печерский, Ал. Ремизов), не выпячивает отдельных аппетитных словечек (как безвкусный Лесков); речь его не стилизация, это живая органическая речь, свободная как дыхание. Великолепная народная речь с примесью лагерного жаргона. Только владея таким языком и можно было прикоснуться к той теме, которая поднята в этом рассказе. Тема эта – злое мучительство, ставшее нормой людских отношений, многолетние страдания ни в чем неповинных людей, оказавшихся во власти организованных и вооруженных мерзавцев. Шухов, как и его товарищи по каторге, не совершил никаких преступлений. При помощи лютых побоев и пыток следователи принудили его объявить себя изменником родины. Остальные «зэки» (за исключением одного) тоже не знают за собой ни малейшей вины: «шпионы деланные, с нарошки: по делам проходят как шпионы, а сами пленники просто». Другой более слабый автор непременно ударился бы в публицистику, стал бы проклинать и вопить. Но А. Рязанский – ив этом его величайшая сила – ничем не выражает своего страстного гнева. Он не публицист, а летописец. Ровным голосом, неторопливо, спокойно он изображает час за часом все поступки и мысли Шухова, который, благодаря своему цепкому, гениально-злоупорному характеру, чувствует себя даже счастливым среди ежеминутных беззаконий, насилий, глумлений над его человеческой личностью. В сущности, рассказ можно бы назвать «Счастливый день Ивана Денисовича». Впрочем, трагическая ирония автора и без того ощутима на каждой странице.

Словом: с этим рассказом в литературу вошел очень сильный, оригинальный и зрелый писатель. Уже одно описание работы Ивана Шухова, его упоения работой кажется мне классическим. В каждой сцене автор идет по линии наибольшего сопротивления и всюду одерживает победу. Конечно, было бы ужасно, если бы редакция вздумала «исправлять» его текст. Если в тексте встречаются такие, например, конструкции, как «Не угостит ли его Цезарь покурить?», «Кружь пошла по телу» – здесь сила, а не слабость писателя. Мне даже страшно подумать, что такой чудесный рассказ может остаться под спудом. Ничего нецензурного в нем нет. Он осуждает прошлое, которого, к счастью, уже нет. И весь написан во славу русского человека. Очень жалко, что приходится выбрасывать такие слова, как «смехуечки», «фуяслице», «фуемник». Здесь они хороши и уместны.

Украинские фразы Павла следует, мне кажется, проверить.

Корней Чуковский»

303 В настоящее время усилиями историков, архивистов и стариков-свидетелей установлено множество мест в СССР, куда сотнями и тысячами свозили и где закапывали тела расстрелянных. Установлены также и места расстрелов, – впрочем, еще далеко не все. О месте расстрела Гумилева Анна Андреевна сообщила в ноябре 62 года и Ю. Г. Оксману. В своем дневнике Юлиан Григорьевич пересказывает ее слова не вполне точно: «недалеко от Сестрорецка, около станции Бернгардовка». (Сб. «Воспоминания», с. 442.) Бернгардовка – это одна из станций по Ириновской железной дороге, а не по Финляндской, где расположен Сестрорецк.

304 …ваша повесть. – «Софья Петровна». Отказ «Нового мира» был к тому времени Анне Андреевне уже, конечно, от меня известен; но в записях своих об Анне Ахматовой я никаких разговоров на эту тему не нахожу. Предложена была «Софья Петровна» «Новому миру» б ноября 1961 г.; отказ сообщили мне 5 января 1962 г.; ознакомилась я с «внутренней рецензией» Твардовского – резко отрицательной – в самом конце января 62-го. Отметив, что моя героиня не чувствует «фона общенародной жизни», Твардовский оканчивал: «…скучно читать это литературное сочинение на острую тему (курсив мой. – Л. Ч.), потому что сочинительство здесь ничего не стоит. В повести никого не жалко, ничего не страшно, так как все пострадавшие (директор, парторг, сын героини, друг сына и др.) – все это не живые люди, чем-то успевшие стать нам дорогими и близкими, а всего лишь условные литературные обозначения, персонажи. Подробнее говорить об идейно-художественной несостоятельности повести нет необходимости. Автор не новичок, не начинающий, нуждающийся в литературной консультации, а многоопытный литератор и редактор, только взявшийся, по-моему, не за свое дело. Для «Нового мира» повесть во всяком случае совершенно непригодна».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});