Странствия Шута - Робин Хобб

- Ты можешь идти? – спросил он без капли жалости.

- Могу, - но помощь я принял, и он остался рядом со мной.

У Спарк в кармане передника нашлись ножницы. И Кетриккен, и Эллиана принесли с собой в шелковых мешочках свои отрезанные волосы, сейчас они отправились в огонь, и комната наполнилась вонью. Запах напомнил мне, как мы с Пчелкой сожгли тело посланницы. Моя маленькая дочка была такой храброй в ту ночь. Горло сдавило. Какое светлое лелеемое воспоминание о моей малышке – как она помогла мне скрыть убийство. Я не мог ничего сказать, когда каждый кидал в пламя прядь своих волос и в паре слов делился воспоминанием, или сожалением, или просто тихо склонял голову. Нед рассказал о платье, которое подарил ей, и как она походила в нем на «маленький праздничный пирог, украшенный сахаром и специями». Кетриккен говорила с сожалением о том, как, увидев моего ребенка, недооценила ее жизнеспособность. Неттл поделилась тем, чего я никогда не знал. Проходя однажды мимо комнаты Пчелки, она увидела, как девочка в одиночестве танцевала, вдохновленная влетающими в окно снежинками. Но когда настала моя очередь, все, что я смог сделать, это покачать головой.

Дьютифул взял у Спарк ножницы. Он срезал прядь моих волос сзади у шеи, там, где это было едва заметно, и отдал мне. То же самое он сделал для других. Вернуть волосы Кетриккен и Эллианы уже невозможно, но необходимо было избежать появления иных подобных поводов для лишнего любопытства. Когда Шут вышел вперед, чтобы отдать прядь своих волос, его кисть опустилась на мою руку.

- Позже, - сказал он тихо.

На этом все закончилось. Не для чего было разжигать погребальный костер. Все это знали. Наша маленькая прощальная церемония вышла незавершенной, и таковой останется навсегда. В кругу своей семьи я еще не чувствовал большего одиночества. Неттл обняла меня, Кетриккен взяла меня за руки, посмотрела в глаза и просто покачала головой. Спарк подошла, чтобы подвести к Чейду. Он улыбнулся мне и мягко поблагодарил, за то, что я вернул ему его девочку. Я не мог сказать, понял ли Чейд вообще, что Пчелка была навсегда для меня потеряна.

Каждый подходил ко мне со словом или прикосновением и затем тихо покидал комнату для аудиенций. Неттл ушла в сопровождении братьев, Риддл последовал за ними. Шайн и Лант отвели Чейда в его покои. Спарк ушла с Шутом, а Нед выскользнул за ними по пятам, вероятно, чтобы потихоньку перекинуться с ним парой слов. Я официально попрощался с королевой Эллианой. Дорожки слез на ее лице так и не просохли, когда она уходила в сопровождении сыновей.

Я остался один в пустынной комнате наедине с Дьютифулом и Кетриккен. Дьютифул кинул на меня удрученный взгляд.

- Я должен идти. Прибыли трое герцогов, обсудить бесчинства драконов и меры, которые мы могли бы предпринять.

Он вдохнул, собираясь продолжить, но я покачал головой:

- Тебе надо идти и быть королем. Знаю.

Но не понимание, а мое стремление к одиночеству побудило меня убедить его вернуться к собственной жизни. Он с сожалением ушел, а я обернулся к королеве Кетриккен.

- Нет, - безапелляционно отрезала та.

- Прошу прощения? - это ее единственное слово меня огорошило.

- Ты сопроводишь меня в мои покои. Там будет ждать еда. Фитц, ты не уйдешь. И я не позволю тебе зачахнуть. Я вижу каждую косточку на твоем лице, и руки у тебя, как у скелета. Идем. Пройдись со мной.

Мне не хотелось. Я хотел вернуться в свою комнату и уснуть навечно. Или вскочить на лошадь и исчезнуть в темноте зимней ночи. Вместо этого Кетриккен взяла меня под руку, и мы прошли по замку, вверх по ступеням и к двери ее гостиной, примыкающей к спальне. Войдя внутрь, она выставила прочь двух ожидающих ее леди.

Нас уже ждал накрытый стол и чай. Суп был укрыт, чтобы не остыл, хлеб - мягок и свеж. В чай добавили мяту, ромашку и насыщенную неизвестную мне специю. Ел я с аппетитом, потому что проще было это сделать, чем сопротивляться. Выпил согревающего чаю и почувствовал себя загнанной лошадью, наконец-то добравшейся до стойла. Горе не ослабло, но уступило место усталости. Кетриккен подложила в огонь полено, потом вернулась к столу, но не стала садиться. Вместо этого она подошла ко мне сзади, положила руки мне на плечи и крепко сжала. От ее прикосновения все тело застыло. Наклонившись к мне, она сказала:

- Бывают времена, когда надо перестать думать. Для тебя такое время настало. Наклони голову вперед.

И я послушался. Она разминала мне плечи и шею и говорила о былых временах. Она заставила меня вспомнить о Горном Королевстве, и как она пыталась отравить меня при первой встрече. Она говорила о нашем долгом путешествии в поисках Верити, напомнила мне о моем волке и о нашем единении с ним. Вспомнила нашу боль, когда мы нашли Верити таким изменившимся. И когда уступили его дракону.

Огонь догорал, и за узким оконцем угасал день.

- Поднимайся. Тебе необходимо поспать.

Она отвела меня в свою спальню и откинула богатое пурпурное покрывало, обнажая белые простыни.

- Отдохни здесь. Никто не будет тебя искать или доставать вопросами. Просто поспи.

- В чае, - догадался я, и она кивнула.

- Для твоего же блага, - добавила она, - и в отместку, учитывая то, что ты сделал с Риддлом.

Подходящего аргумента не нашлось. Я улегся на чистые простыни в одежде, которую не снимал уже несколько дней. Она стянула с меня башмаки и накрыла одеялом, как ребенка.

Я проснулся посреди ночи. Ко мне вернулась бодрость. Скорбь тоже переполняла меня, но то была застывшая скорбь, как боль, которая стихает, покуда не двинешься. Постепенно до меня дошло, что я был не в своей постели. Меня окутывал запах Кетриккен, спине было тепло и тяжело. Она спала подле меня, прижавшись сзади и обняв руками. Это так неправильно. И так правильно. Я взял ее руки в свои и прижал к груди. И не было у меня никаких желаний, кроме как лежать вот так, в чьем-то объятии, с кем-то, кто спит рядом и охраняет тылы. Она глубоко вздохнула и выдохнула: «Верити».

Горе и потеря никогда не исчезают. Мы можем их отложить и запереть на замок, но всякий раз, когда они оказываются на свободе, то даже через трещинку, аромат потерянного счастья, просачиваются и наполняют легкие до отказа. Верити, проигравший Скиллу, как и Пчелка. Иногда разделенное чувство потери лучше всего успокаивает боль. Я тосковал по своему королю и хотел бы иметь столько же сил.

- Верити, - мягко согласился я. И добавил: - И Пчелка.

Я закрыл глаза, и сон снова поглотил меня.

Перед рассветом она разбудила меня. На ней была толстая зимняя ночная рубашка, короткие волосы серым ореолом обрамляли розовую кожу головы.

- Тебе следует выйти через тайную дверь, - сказала она, и я кивнул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});