02-Всадники ниоткуда (Сборник) - Александр Абрамов

Я послушно прохожу через холл в зал фондовой биржи. В нем такие же возвышения и такая же суета, как и на товарной. Только и слышится: «Покупайте Континентальные!», «Мортон понижаются на пять франков за час!», «Сбывайте Мортон!».

— А что такое Мортон? — спрашиваю я у соседа.

Тот даже не глядит на меня и только вздергивает руку с загнутым пальцем. «Четыре», — говорит маклер и кивает. Мой сосед проталкивается вперед и подает ему какой-то кусок картона — вероятно, визитную карточку с подписью, подтверждающей сделку, сущность которой для меня остается совершенно неясной. Тут я оглядываюсь и узнаю Жанвье из избирательной канцелярии популистов. Он жадно смотрит на грифельную доску с цифрами.

— Жанвье, — останавливаю я его, вспотевшего, пухлого и розового под рыжими бакенбардами, — вы что здесь делаете?

— А я еще и биржевик, — нисколько не удивляется он, узнав меня, только жирные губы растягиваются в доброжелательной улыбке. — Если у вас есть Мортон, продавайте сейчас же.

— А что такое Мортон? — опять спрашиваю я.

— Господи! — ужасается он. — Да вы совсем зелененький! Впервые на бирже?

— Впервые.

— «Мортон» — это «сталепрокатные». Акции фирмы «Мортон и компания». Их кто-то стремительно выбрасывает на рынок.

— Зачем?

— Следом начнут выбрасывать и другие. Цена еще упадет. А когда спустится до нужного кому-то достаточно низкого уровня, этот «кто-то» начнет их скупать, и цена вновь повысится.

— Так проще их придержать.

— Не угадаешь. А вдруг кто-то хочет слопать «Мортон и компанию»? Цена-то повысится, но когда? Тут и разориться недолго, если акций у тебя на несколько сот тысяч франков. Я свои уже продал. Теперь жду.

— Боюсь, что такая игра не для меня, — говорю я. — А кто, в сущности, может быть этим «кем-то», кому вдруг захотелось слопать «Мортон и компанию»?

— Таких много. Хотя бы Уэнделл.

— Любопытно. Ведь мы его знаем. Могли бы спросить.

— А вы думаете, он с нами поделится?

— Нет, этого я не думаю. Но поговорить бы хотелось.

— Ничего нет проще. Он сейчас у себя, вернее, в конторе своего маклера. Зайдите в дверь под шестым номером. Маклер Кингстон. Туда несколько минут назад зашел и Уэнделл. Вероятно, для личных распоряжений, иначе бы воспользовался телефоном. Но ведь любой телефонный разговор здесь можно подслушать. Подкупите телефонистку — и все данные у вас.

— Мне это ни к чему.

Жанвье пожимает плечами: каждому свое.

— Если хотите купить акции, поинтересуйтесь «нефтяными Мюррэ». Идут на повышение. И продавайте перед закрытием, минут за десять до колокола. А мне пять процентов за подсказку, если прибыль будет стоящая, — смеется он и скрывается в толпе.

Я вхожу в шестой кабинет. Крохотная комнатка, отделанная полированным орехом, письменный стол, заваленный пучками телеграфных лент, и три кресла. В одном из них в строгом темно-коричневом сюртуке сидит Уэнделл, а за столом, поднявшись с маклерского кресла, стоит старый джентльмен, весь в черном, кроме белой крахмальной сорочки, с маленьким блокнотом в руках.

— Итак, выбрасывайте еще две тысячи акций, — говорит Уэнделл, не видя меня. — Покупать начнете, когда они упадут на пятнадцать пунктов. Всю операцию закончите до удара колокола. — Он оборачивается на скрип двери: — Мсье Ано? Ну и удивили! Что же заинтересовало вас в нашем доме умалишенных?

— Никогда не был на бирже, мистер Уэнделл. Жанвье сказал, что вы здесь. И я счел нужным поприветствовать вас, я бы сказал, не в доме умалишенных, а в храме ценностей.

— Я искренне рад вам, мсье Ано. Сейчас Кингстон обойдет всех своих брокеров и передаст им мои указания. А мы пока побеседуем. Сидеть одному в этом стойле не просто скучно — невыносимо! Минутку, Кингстон, — останавливает он уходящего. — Если у вас, мсье Ано, есть «сталепрокатные Мортон», продавайте немедленно. И опять покупайте, как только они пойдут на повышение. Не опоздайте. К закрытию биржи прибавите триста на каждую тысячу франков.

Жанвье прав: судя по всему, к удару колокола «Мортон и компания» будет проглочена целиком.

Я вежливо улыбаюсь Кингстону и развожу руками: мол, ничего ни продавать, ни покупать не собираюсь.

— У меня нет акций, мистер Уэнделл. Я не играю на бирже.

— Так сыграйте. Нет наличных — кредитую.

— Спасибо. Предпочитаю другую игру, мистер Уэнделл.

— В политику? — понимающе кивает глава партии.

— Как вам сказать… — неопределенно говорю я.

Я все знаю от Бойля, — Уэнделл серьезен и проницателен, — все, кроме того, что вы ему не рассказали. А ведь вы кое-что оставили про запас. На всякий случай. Не правда ли?

— Это он так думает?

— Это я так думаю. Потому что давно к вам приглядываюсь. Вы клад для Стила, если б только он был помоложе и меньше времени тратил на своих коров и пшеницу. Вы лучше меня оценили опасность одного из наших противников на будущих выборах. Догадываюсь и о его роли в «Аполло», и о том, что вы в чем-то ему помешали. Ведь Бидо застрелили не просто конкуренты. Предполагалась какая-то провокация, которая должна была задеть и нас. Мне известно, что тогдашний утренний номер газеты «Брэд энд баттер» переверстывался, сменили целую полосу. Почему? Не оказалось ожидаемых доказательств? Каких? Не ведаю. Но знаю, что вы были свидетелем случившегося, подсказали Бойлю имя убийцы. Невольно сопоставляю с этим вашу предвыборную тактику и стратегию. В чьих интересах вы действуете — не пойму. Зато догадываюсь, что Мердок вас боится. Или опасается, скажем мягче.

— Едва ли, мистер Уэнделл. Мердок просто расчетлив и осторожен.

— Однако он пришел к вам, а не вы к нему. И Стилу вы ничего не сказали.

— Есть причины, мистер Уэнделл. Не хочется пока тревожить сенатора.

— А почему вы не интересуетесь, откуда я знаю об этом?

— Любая информация здесь продается и покупается, — говорю я, не смущаясь тем, что передо мной глава партии.

— Ну, а если я предложу вам продать мне вашу информацию? Ту, которой нет у Бойля?

— Я работаю на Стила, мистер Уэнделл.

— Мы со Стилом в одной партии, мсье Ано.

— Если нужно, о моем участии в партийных делах вас информирует сенатор. Но есть дела частные, не затрагивающие ни ваших, ни его интересов.

— Все, что касается Мердока, я хочу знать немедленно.

— Пожалуй, частью моих сведений я могу поделиться с вами.

Уэнделл заинтересован — он даже привстал с кресла.

— Что вы знаете о судьбе двух тонн серебра, похищенного из трюма «Гекельберри[11] Финна»? — спрашиваю я. — Ничего? Так я и думал. Но как биржевику вам, конечно, известно, что слитки до сих пор не появились на рынке. Не перелиты они и в монеты: для этого потребовалась бы фабрика — специальный монетный двор, а построить и скрыть его, даже на необжитых землях, было бы слишком трудно. Значит, оно где-то спрятано.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});