Мои останкинские сны и субъективные мысли - Эльхан Мирзоев

— Ну, что — Андрей?! Хм. Так себе журналист… Мне он… не очень…

А, может, она тайно ему завидовала.

— Или же Сергей Минаев, — назвал я ещё одну кандидатуру. — Его рекламодатели любят. Специалист по Product Placement. Мастер этого дела.

Мы с Олегом засмеялись. Никонова не поняла шутки. Видимо, не читала.

— Ну, не знаю, — затянула она. — Он мне тоже не нравится. Тоже мне — писатель. Такие люди сложные в управлении. Лезут со своим мнением.

Тут Олег заговорил резко.

— Ну, пока вы думаете — кто Вам нравится или не нравится, у вас получается телепродукт для… как Вы сказали? «наших старушек»? Это же телевидение прошлого!

— Да? — робко произнесла Никонова и испуганно съёжилась.

— Конечно! Вот у вас проект «Король ринга»…

— Ой, не надо про «Короля ринга», — она, соглашаясь, замахала руками и неожиданно перешла на шёпот: — Мы его не понимаем. Никак не избавимся от этого ужаса. Просто это любимое детище Константина Львовича — а ему возражать… сами понимаете. Рейтинги всё ниже и ниже, а Константин Львович не может бросить это…

— Подождите, подождите, — грубо отрезал Олег. — Идея проекта отличная. Надо просто поменять его философию. Вы не понимаете, как это надо делать!

Я посмотрел на Никонову и еле-еле удержался от смеха. С какой нежностью и покорностью она смотрела на коллегу.

«Ну, нет же, женщина-монстр не смотрела бы так на человека, осадившего её прилюдно», — подумал я. Хотя, возможно, если Олег был бы девушкой, то Никонова вырвала бы ему все волосы на голове прямо при мне без всякого бокса.

— Надо сделать реальный боксёрский поединок с реальными людьми — обычные мужики, настоящие. А не ряженые — как в проекте вашего Константина Львовича. Участник программы — тот, кто пострадал от несправедливости, ему некуда жаловаться. И вот проект даёт любому россиянину шанс, возможность как мужчине вызвать на реальный боксёрский бой своего обидчика — хоть политика, хоть чиновника, хоть своего соседа. Получится народное шоу. Его будут смотреть и любить. Потому что настоящий русский человек всегда за поиск истины и восстановление справедливости в честном бою!

Никонова повела себя после этой поэтически-восторженной речи очень странно. Ничего больше не спрашивала, некоторое время сидела молча, и о чём-то думала. Подвижность грудной клетки говорила о большом волнении. Когда мы уходила, она встала проводить нас до дверей, оставаясь в состоянии близком к анабиозу.

В конце той неделе история с губернатором Александром Черногоровым получила продолжение. 16 мая президент Медведев отправил того в отставку — это было первое подобное решение нового президента. Узнав об этом глава Первого канала Константин Эрнст хвалил Наталью Никонову — за информационное чутьё: ведь на «летучке» с руководством глава Студии спецпроектов говорила о вероятности этой отставки и своих мыслях о съёмке этой истории. Хвалил Эрнст Никонову и за её новые идеи о программе «Король ринга»…

Через неделю после той встречи с Натальей Никоновой Олег уже работал на Первом канале, ещё через неделю — и я тоже… И это было большой глупостью. С нашей стороны. Нормальный человек там работать не может.

Всё-таки, это — женский телеканал. Телеканал, который делают несчастные женщины для несчастных женщин. Я понял, что если собрать группу несчастных женщин в одном месте, они устроят ад как самим себе, так и окружающему миру. Почему-то несчастная женщина считает, что если она сделает что-нибудь плохое другому человеку — в первую очередь, конечно же, другой женщине — то ей от этого станет чуточку лучше.

Если на НТВ у сотрудников ещё остаются какие-то рефлексии, то тут люди живут и наслаждаются в жижице скандалов, интриг и расследований. «Без комплексов» — это не только название программы на Первом канале, это фирменный стиль канала, его лицо, его философия. Душа. Массовое помешательство. Человек здесь — ничто. Своё мнение — ничто. Сочувствие — ничто. Сочувствие — это слабость. Поражение. Сочувствие позволительно лишь в тактических целях — наигранное. Это мир жестокости. Периодическая публичная истерика и взаимное унижение здесь было нормой. Образом жизнедеятельности сотрудников телеканала. Почти каждая вторая здесь была маленькой начинающей Митковой. Нтвшники, ау, у вас там одна Татьяна Ростиславовна на всех, а тут такие бегают толпами. Мир Инь, обозлённой, взбесившейся — из-за дефицита настоящего Ян.

Здесь не было опоры в людях, вчерашние союзники и подруги детства могли прилюдно переругаться, а враги стать подругами — обниматься, поцеловаться при всех, но продолжать распространять друг про дружку грязные слухи, интриговать, пакостить. Сейчас объясню проще. Каждый, кто учился в обычной отечественной школе, наверняка наблюдал мир тех девочек, которых не любили родители — вечные ссоры, какие-то планы жестокой мести, бойкоты, травли, слёзы, краткосрочные и не поддающиеся логике союзы. Помните? Вот это сотрудницы Первого канала. Я эту карусель взаимоотношений не мог понять. Нет, конечно, в качестве эмпирического опыта это было интересно. Но цель, цель какая у этих вечных боевых действий? В этом не было логики. Всё-таки в интригах на НТВ была хотя бы какая-то логика. Мужская. Даже если интриги плели женщины. А тут даже мужчины одеваются как женщины, ведут себя как женщины, даже разговаривают как женщины.

На Первом канале главное не мозги, главное — это должность. Я понимаю, так во всей стране, и, даже, во всём мире — приблизительно. Но здесь всё было намного грубее, выпукло, категорично. Чем незначительнее занимаемая должность сотрудника, тем большим ничтожеством он сам себя считал. Сам! Безропотным, послушным, бесправным. Обычный начальничек здесь ощущает себя всесильным феодалом по отношению к нижестоящим. Все поклоняются правилу: «Я начальник — ты дурак. Ты начальник, я — дурак». Такая особая «поза 69». Неглупых — по-настоящему неглупых — и даже одарённых людей здесь много. Но, попадая на Первый, приходя на работу, они теряют свои качества индивидуума, попадают в некий психологический ступор — первоканальный синдром, фатум, проклятие «позы 69».

Та же Никонова… Потом увидел её настоящее лицо. Может, самая острая фаза весны закончилась. А, может, она привыкла — ну, скажите, как же ещё относиться к нижестоящему по должности? Как к личности??? Неужели, кто-то может не принимать эти первоканальные правила игры, насмехаться над ними? Как это — подчинённый может иметь свою точку зрения? Вот она начальник — значит, должна передвигаться по Останкино в сопровождении пышной свиты из шести-семи своих любимиц — на инспекцию вкалывающих крепостных вместе с ними, и поесть в столовую, и даже в туалет вместе с ними. А ещё она может устраивать на синекуры своих многочисленных родственников, подружек, подружек подружек, бывших любовниц мужа и сына его проктолога. Так ей полагается. По должности. Но вот, попадая к своему начальству — Константина Эрнста и его Семье — сама превращается в крепостную, в ничтожество. Безропотное, послушное, бесправное. Ожидая часами приёма у дверей его кабинета, будет сидеть тихо-тихо, стараясь слиться с узорами обоев. А представ непосредственно пред Его очи, превращается в ручного бандерлога без собственного мнения. Сидит перед этим большим босом, сжимая в потеющих ладонях кипы бумаг с чужими идеями и свою большую чёрную сумку, с которой, видимо, она даже спать ложится ночью. Трясясь всем телом от страха, что не сможет выплатить свои бесчисленные кредиты, что подставит своих многочисленных родственников, подружек, подружек подружек, бывших любовниц мужа и сына его проктолога. Да и, вообще, начальство надо бояться. Так ей полагается. По должности!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});