Дом, в котором... - Мариам Петросян

И вот однажды Сфинкс заявляется не один. Вылезает из машины, а потом открывает заднюю дверцу и выуживает оттуда это пугало. Мальчишку лет шести. В черных очках. Тощего-претощего, и в какой-то мерзкой сыпи. Наши все ветрянкой переболели, поэтому мы не паримся и даже стараемся не обращать на него внимания. Сразу видно, на кого он похож. И мы чувствуем неловкость, будто подсмотрели, как кто-то носит при себе портрет покойной жены. Не станешь же о таком говорить вслух? Мы и не говорим. Но дети сразу начинают к нему лезть, потому что он в своих белых кедах и майке с наклейками такой ужасно городской, что у них просто нервы не выдерживают. Они окружают его и начинают болтать про его одежду, сыпь и про то, что он, видать, не может и шагу ступить от страха, в общем, дразнят.

Совсем слегка. Я решаю надрать им уши, потому что с гостями себя так не ведут, и уже подхожу к ним, когда кто-то — вроде бы младшенькая Рыжего, дергает его за рукав. И начинается такое…

Конь

В драке очки с него слетели, и все стало ясно. Любой бы догадался. Я хочу сказать, кто хоть раз в жизни видел Слепого. Так мне показалось. Но я ошибся. Москит, к примеру, ничего не понял.

— Ой! — сказал он. — Сынишка Слепого! Нет, вы поглядите, какое сходство!

Я не стал его разубеждать. Он с тех пор любит потолковать о наследственности. О том, какая это сила.

Дети так расстроились, узнав, что дрались с незрячим, что мы их даже ругать не стали.

Но своего мальчишку Сфинкс увел за сарай и устроил ему там разнос. Я, сказать по правде, не удержался, сунулся туда к ним, поглядеть, что и как. И не я один. Рыжий меня обогнал. Глядим, Сфинкс стоит, разоряется, а ребенок его то ли слушает, то ли нет, спокойный-преспокойный.

— Бедняга Сфинкс, — шепчу я Рыжему.

— Это с какой стороны посмотреть! — отвечает Рыжий раздраженно. — Тебе в детстве не читали лекций о приличном поведении? Тебя от них не мутило?

— Ну а ты бы что делал на месте Сфинкса? — спрашиваю я.

— Похвалил за смелость, — отвечает Рыжий, не задумавшись. — За то, что умеет за себя постоять.

— Кто? Он-то? — изумляюсь я. — Его за такое хвалить? Вот его?

Рыжий смотрит на меня как-то странно. И спрашивает, действительно я дурак или прикидываюсь.

А что ответишь, когда тебе откровенно хамят? Я, конечно, сразу ушел оттуда.

Рыжий

После того как всех бандитов уложили спать, Конь слез с телефона, а я перестал нервничать, представляя счет от телефонной компании, который прибудет после его задушевного трепа с Лэри, словом, когда все стихло, и мы со Сфинксом остались на веранде одни, я спросил его, где он откопал этого мальчишку.

— Там, где его больше нет, — в лучших традициях четвертой ответил Сфинкс.

— Спасибо за вразумительный ответ, — сказал я ему. — Кому ты этим что-то доказываешь, хотелось бы знать?

Мы пили сидр, закинув ноги на перила веранды и не зажигая света, чтобы не налетело всякой живности.

— Всего лишь хочу исправить кое-какие ошибки одного хорошего человека, — объяснил он.

Прозвучало это… нормально. Как что-то обычное, чем всем нам время от времени не мешало бы заниматься. Потом он сказал, что я сделал бы то же самое. Если бы мне дали шанс.

Я много чего представил, после этих его слов. Запросто. У меня четыре дочери — три из них рыжие, и я знаю, кого из них люблю чуть-чуть сильнее и за что, хотя сходство скорее воображаемое. Я сказал:

— Может быть. Это совсем другое.

Он пожал плечами. В темноте не разглядишь, но мне показалось, что он улыбается.

— Каждому свое, — сказал он.

— Ага, — согласился я. — Но не у каждого такие связи.

Сфинкс дернулся и расплескал свой сидр.

— Тише! — сказал я. — Я никого не упрекаю. Это банальная зависть. Очень распространенное явление.

Мы немного помолчали, допили все, что оставалось в бутылках, и меня потянуло на мрачные пророчества.

— Ты с этим парнем еще наплачешься, — предупредил я.

— Знаю, — сказал он. — Я знаю. Просто хочется, чтобы он полюбил этот мир. Хоть немного. Насколько это будет в моих силах.

Может, это было жестоко, потому что он уже ничего не мог изменить, даже если бы захотел, но я сказал:

— Он полюбит тебя. Только тебя. И ты для него будешь весь чертов мир.

Он так долго молчал, что я понял: он и сам этого боится. Но он упрямый, и ясно было, что не отступится. Жизни не пожалеет, чтобы доказать что-то свое кое-кому, кто об этом даже не узнает. Смешно…

Я не стал спрашивать, что у мальчишки за сыпь, хотя ясно было, что это такое. Это Дом отметил его, теряя. Заранее. Еще до того, как ему довелось туда попасть. Но я не стал об этом говорить.

— Ладно. Удачи тебе, — сказал я вместо этого. — Если надумаешь, оставайся. У нас тут много детей. Все бешеные. Один маленький оборотень погоды не сделает.

Утром они уехали. Я смотрел, как они идут к машине, и, честное слово, не знал, кого из них больше жалею. Наверное, все-таки Сфинкса. Он всегда брался за непосильные задачи. И не всегда они ему оказывались по зубам.

Черный

Все это такая чушь, что просто зло берет слушать. Я взрослый человек, я давно вышел из возраста, когда мечтают прокатиться на машине времени и привезти себе маленького динозавра, чтобы жил под кроватью. И не считаю, что если у кого-то мозги набекрень или извращенное чувство юмора, остальные должны ему подыгрывать. Не знаю, откуда Сфинкс взял того мальчишку, и знать не хочу. Мало ли на свете слепых сирот, которых можно усыновить? Мало ли среди них тощих светлоглазых брюнетов? Может, это даже ребенок Слепого. Никто ведь не знает, где он и что с ним.

Он мог настрогать с десяток таких слепышей. А вот стать приличным отцом — вряд ли.

О Сфинксе могу сказать только, что он человек, который любую чепуху раздует в событие вселенского масштаба. Во что-нибудь таинственное и идиотское. Он и ребенком был такой. Находил какую-нибудь гадость, и сразу — «о, пришельцы оставили!». Не удивлюсь, если выяснится, что он этого своего мальчишку просто у кого-нибудь украл. Вполне в его духе. Он даже чужого отца умудрился украсть, а это куда труднее.

Отец Курильщика

Слышал я эти разговоры. Конечно, все это выдумки. Они там, у себя в общине, довольно мистически настроенные ребята. А насчет того, что Сфинкс сам распустил эти слухи, уж извините… никаких слухов он не распускал. Просто родители мальца поручили ему ребенка на лето, а потом то ли ребенок к нему привязался, то ли родителям так показалось удобнее, но они его пока не забирают. Всегда ведь легче, когда такими детьми занимается специалист. Про усыновление — ерунда, не так-то это просто в наше время усыновить кого-то, тем более такому, как Сфинкс. Тему киднеппинга я вообще обсуждать не намерен.

Эрик сказал, что парнишка совсем не похож на того, за кого его принимают. «Ничего общего», — так он сказал. И я конечно же ему верю.

Курильщик

Я мало с кем вижусь. У меня много вопросов, но я никогда никому их не задам. Иногда мне кажется, что Черный знает ответы, но всякий раз, когда я уже готов его о чем-то спросить, он смотрит исподлобья и так поспешно меняет тему, что я не решаюсь его беспокоить. Его уязвимость пугает. Мне не хотелось бы лишать его защитного панциря, который он нарастил с таким трудом и так тщательно оберегает.

Еще меньше хочется о чем-то спрашивать Сфинкса. В случае с ним меня пугает возможность получить ответы. Между нами все и так слишком шатко. Я люблю его, но мне не смириться с тем, что у него была возможность выбора. Которой не было у меня. И как бы дружески он ни держался, его мир всегда будет другим. Не совсем тем, в котором живем мы с Черным. И мы ему этого никогда не простим.

СЧАСТЛИВЫЙ МАЛЬЧИК

В комнате, называемой Хламовником, ранним утром проснулся семилетний мальчик. Проснулся, как ему показалось, оттого, что увидел плохой сон. Он лежал, зажмурившись, пытаясь припомнить, что же ему снилось такое отвратительное, но сон ускользал, не давая поймать себя, пока мальчику не надоело за ним гоняться.

Открыв глаза, он удивился внезапной смене настроения. По утрам он бывал мрачен и раздражителен. Но только не сегодня. Это утро показалось ему чудесным. Он с необъяснимым восторгом оглядел спальню. Зарывшихся в подушки соседей по комнате, детские рисунки на стенах, розовое небо в распахнутых окнах, и в конце, сладко замерев — голову брата, лежащую на краю его подушки. Почти точную копию его собственной. Мальчик знал, что это прекрасное настроение скоро пройдет, и, в надежде задержаться в нем, растолкал спящего брата.

Тот открыл глаза. Круглые и выпуклые, не закрывающиеся полностью даже во сне. Поблескивающая полоса между ресницами, как будто он лишь притворяется спящим, раздражала всех, кроме имевшего ту же особенность брата.

— Что? — шепотом спросил проснувшийся.