Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

ОЛЕНЬКА (поэма-экспромт)

Мы с тобой слились в экстазеИ в безумьи сладких стоновВ эру пейджинговой связиИ мобильных телефонов.

Я приехал во ВладимирИ в тебя влюбился, Оля.Помнишь – к ночи город вымер?Мы, принявши алкоголя,

Вдруг пошли гулять к обрыву,От компании удрали;Там мы дань воздали пиву…Нас желанья раздирали!

Подо мной трещали сучьяИ твоё ласкал я тело:Вся твоя натура сучьяМоего «дружка» хотела.

(Оля, если ты читаешьэто всё, не обижайся!Я ж – любя, ты понимаешь?Ты читай и улыбайся).

Помнишь – там нам помешали?А из мрамора ступени,По которым в парк вбежали,Их ты помнишь? ветви, тени?

В парке хоть луна светила.На скамье, решив, что можно,Ты «дружка» рукой схватилаИ пожала осторожно.

И, закрыв глаза, держала,Трепеща от возбужденья:Плоть в руке твоей дрожала,Раскалённая от тренья.

Но отдаться прямо в паркеНе решалась ты, однако.Поднялись, пошли сквозь арки,Где-то лаяла собака.

На квартире оказалисьИ легли в одной постели.Наши ласки продолжались.Как друг друга мы хотели!

Но пищал твой пейджер тонко –Тебя мама вызывала,Волновалась за ребёнка.Ты звонить ей выбегала.

А потом вдруг оказалось,Что сосед есть в комнатушке.Очень ты его стеснялась –Он не спал на раскладушке,

Спьяну нам мычал советы –Мол, давайте, вас тут двое,Я не в счёт; святое это,Ваше дело молодое.

Только утреннею раньюРазрешилась эта смута –О, какой восторг за гранью!О, волшебная минута!

Поднялся сосед и вышел,На тебя я навалился…Ах, восторг всё выше, выше!Ах – и вот он разрешился!

Сбилось на пол одеяло,Было утро в птичьем гаме.Подо мною ты лежала,Обхватив меня ногами,

Улыбаясь благодарно,Гладя мне живот и спину,Глядя мне в глаза коварно…Я был счастьем пьян в дымину!

Я мечтал об этом чудеИ боготворил, о, боги! –Твои маленькие груди,Твои кудри, руки, ноги.

Запищал твой пейджер сноваИ прочла ты сообщенье,А потом мы бестолковоОдевались, и в смущеньи

Всё прощались и прощались,Шли на кухню, кофе пили, -Но потом мы возвращалисьВ комнату – и вновь любили.

Нам казалось – мало, мало,Не уступим ни на йоту…Ты, конечно, опоздалаВ это утро на работу,

Я в Москву уехал, Оля,И храню твою визитку.Что ж, такая наша доля –Испытать разлуки пытку.

Но тебя я вспоминаю,Мысленно веду беседу,Как бы вновь тебя ласкаю…Оля! Я к тебе приеду!

ПОСЛАНИЕ КОТУ МОЕМУ КАТРЮШКЕ

«Я так бессмысленно-чудесен,

Что Смысл склонился предо мной!»

Игорь Северянин, «Интродукции», 1918 год.

С утра я хмур, пью крепкий кофий,А котик на меня глядит.Кошачий взгляд – он как магнит,Он выше всяких философий.

Взгляд не бессмысленный, о нет,Но взгляд бессмысленно-чудесный.Слова людские – вздор и бредПред этой тварью бессловесной.

По разуменью моему,Мой котик не подвержен сплину.«Ну, что глядишь?», – скажу ему,а он зевнёт и выгнет спину.

Я много книжек прочитал,Сам написал стихов немало,И что – счастливей, что ли, стал?Что, жизнь осмысленнее стала?

А котик не читает книг,В депрессию он не впадает:Увидит муху – прыгнет вмиг,И счастлив. Он ведь не страдает.Поесть, поспать и поиграть,И самочку покрыть весною –Вот смысл жизни. Меньше знать,А больше жизнью жить самою!

И мы для этого живём,В нас гедонизм – первооснова.Всё прочее есть ржавый лом,Конструкции ума больного.

Я улыбнусь, допив свой кофий.Тебя я, котик, видеть рад.Воистину, твой, котик, взгляд –Превыше всяких философий.

КОНЕЦ СВЕТА

Я – паук восьмидесятиглазый,Чёрный и шерстистый, ростом с дом.Как включу нагрудный мощный лазер,Всё вокруг меня горит огнём.

Нас таких немало. Мы упалиИз стального чрева корабляИ уничтожать живое сталиНа планете с именем «Земля».

Жили тут до нас такие - «люди»,А теперь уж больше не живут.Мы как дали залп из всех орудий –Вымерли они за пять минут.

Мы же стали быстро размножаться:Самки клали яйца на ходу.Стали по планете разбегатьсяВ памятном трёхтысячном году.

Центр дал заданье – все постройкиБыстренько снести, сравнять с землёй,Испарить возникшие помойкиЛазером. Я, клацая клешнёй,

Бегаю по улочкам московским,Всё сношу и дико верещу, -Но, ведом инстинктом пауковским,Между делом самочек ищу.

Очень устаю после работы,Вечером в пещеру прихожу –Прежде чем уснуть, поем чего-то,А потом в аквариум гляжу.

Плавают в воде, искрятся рыбки…Странно. Я их как-то полюбил.А ещё играю я на скрипке –Сам себе, представьте, смастерил.Я вообще мечтатель-многоножка:Паутину лучше всех плетуИ ещё стихи пишу немножко –Всё про самок и про красоту.

Ночь пройдёт – и снова на работу.Братья верещат: «Привет, привет!».Мы уже готовимся к прилётуКороля. Москвы уж больше нет.

Кое-что расчистить нам осталось –Кремль и все соборы испарить.Это – ерунда, такая малость…Мне бы с Королём поговорить!

Вот и ночь. Все сожжены излишки,Стелется повсюду едкий дым.Мы, и наши самки, и детишки, -Все на Красной площади сидим.

Мы сидим, мохнатые громады,Членами в восторге шевеля,В звёзды мы свои упёрли взгляды,Жадно ждём прибытья Короля.

Мы его не видели ни разу.Говорят, что он вообще гигант,Говорят, что он – тысячеглазый,Каждый глаз горит, как бриллиант.

Мы его ужасно все боимся,Он ведь может всех нас вмиг сожрать,Если мы хоть в чём-то провинимсяИ ему не станем угождать.

С самочкою я переглянулся,К ней бочком придвинулся чуть-чуть,Ласково клешнёй её коснулся –Хороша у ней головогрудь!

Но внезапно все заверещали:Показался в небе звездолёт,Пауки все наземь вдруг упали,А корабль всё ближе – вот он, вот!

Плавно опустился на планету…Всё! Открылись двери корабля!Всё! Дыханья – нету, мыслей – нету!Мы сейчас увидим Короля!!!

ЗА МУЗЫКУ

Пускай талант я, а не гений –Свой дар лелею и храню.Из наивысших наслажденийСтихи и музыку ценю.Стихи своим считаю делом –И, между прочим, наркотой, -Но музыка, возможно, в целомНаркотик более крутой.

Я – человек, уже создавшийНемало золотых хитов,В различных группах выступавшийКак автор музыки и слов,

Не зная ни единой ноты,15 лет играю рок,И, слушая свои работы,Порой испытываю шок:

Какая роскошь! Да, я в шоке!Меня решительно пьянятМои вокальные заскокиИ разноцветный звукоряд.

Альбомов множество скопилось,Я знаю, за 15 лет.Трясусь над ними, озираяКоробки дисков и кассет.

Но мне не очень интересенПуть в массы песенок моих.Хотя есть штучек двадцать песен,Известных более других.

Ещё я – меломан. Мне близкоПочти что всё – хард-рок, хардкор,Джаз, авангард, и панк, и диско,Тяжмет, и рэггей, и фольклор.

Как меломан с огромным стажем,Берусь на слух определить:Вот Фридман нарезает, скажем,А вот Стив Вэй пошёл пилить.

…Но лучшей музыкой на светеСчитаю женский сладкий стон.О, как влюблён я в звуки эти!Как в эти звуки я влюблён!

Когда скрипит, трясётся койка,Вдруг сладкий настаёт момент –Ах, женщина тогда какой-тоНеповторимый инструмент!

Она воркует, стонет, плачетИ громко мамочку зовёт,Но это – редкая удача,Бывает всё наоборот:

Когда красивая пацанкаЛежит, не скажет даже «ой»,Как на допросе партизанка –Молчит геройски под тобой.

За что мне нравятся хохлушки –За то, что крайне горячи,За то, что вцепятся в подушкиИ в голос голосят в ночи.

Девчонки! Вы – парней услада,Как меломан, как музыкант,Я вам советую – не надо,Не надо прятать свой талант!

Вы не стесняйтеся, девчонки,Шепчите: «Ох!», кричите: «Ах!», -Как инструмент изящно-звонкий,Послушный в опытных руках.

НА ЛУННОМ БЕРЕГУ