Кей Дач (сборник) - Сергей Лукьяненко

– Может быть, глаза спасут? – спросил я.

– Вряд ли. Скорее поставят механику. Ничего, Алексей. Бывает. Не каждую пьесу удается досмотреть до конца. Тораки пришлось куда хуже.

Я кивнул, сообразил, что жесты теперь ни к чему. Сказал:

– Да. Но мне все-таки хотелось бы знать, кто они были – Эн и Артем.

Денис хмыкнул:

– У каждого своя пьеса, Лешка. Иногда удается посмотреть кусочек из чужой – но всегда только кусочек. Помнишь мой рассказ?

– Помню.

– Я одно знаю, школе «Дочерей Кали» теперь конец. Если ты дашь показания под присягой, конечно.

– Дам.

– Вот и еще одна пьеса сыграна. – Денис принял из моих рук набитую трубку. – Такова уж жизнь. Ты пойми, Лешка, ты никогда не узнаешь, кто были Эн и Артем, ты не выяснишь, почему псилонцы пошли в атаку и действительно ли предательство девочки было ненужным. Завтра меня увезут в госпиталь – ты даже пьесу моей жизни до конца не узнаешь. Я вначале буду тебе писать, рассказывать, как видят мир новые глаза, как весело идет служба. Потом помаленьку стану забывать вашу маленькую планету, тебя, ваших нечаянных героев, даже этот бой – почти забуду. И с тобой случится то же самое. Только ты не жалей, Лешка. Никогда не жалей о чужих недосмотренных пьесах. Пиши свою.

– Я не знаю, получится ли.

– Никто не знает. Но обычно – получается. Плохо ли, хорошо ли – другой вопрос.

Тысячи звезд падали с неба, и я знал, что никогда не замечу опускающихся кораблей раньше Огарина. Даже сейчас, когда у него повязка на глазах.

И в остальном он прав, как обычно. И насчет того, что все истории не узнать, даже вкратце. И что я забуду его, он забудет всю нашу планету, и все, все мы забудем Эн Эйко и ее брата. Это – не наша пьеса.

Только пока еще мы сидели рядом, плечом к плечу, под небом, чужим для Огарина и родным для меня, и ждали имперские корабли.

Вот уж кто точно опоздал, даже на закрытие занавеса.

Август-сентябрь 1998 года.(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});