Правила чужой игры - Алексей Фомичев

А здесь? Здесь у меня уже есть положение. Есть перспектива. Командование бригадой, а потом и корпусом, вхождение в высшее руководство Управления, а дальше… Можно уйти в бизнес (бизнес, а не «бизнес», как в России), тем более стартовый капитал будет, и немалый. Можно продолжать службу – тоже очень выгодно. В Ругии я успел заработать имя и некоторый авторитет, здесь у меня есть высокие покровители, к тому же я вхожу в команду лидеров политики. Жизнь на многие годы вперед рассчитана и расписана. Это вариант, причем хороший. Из тех, что выпадают раз в жизни и то далеко не всем.

Пожалуй, это повод, чтобы решиться на такой резкий поворот в жизни. И потом, чем меня держит мой мир? Родители? Они пять лет назад уехали на Урал. Отец – начальник производства крупного металлургического комбината, мать – заместитель главного бухгалтера. По нынешним временам у них высокая зарплата, хорошее жилье и вообще – в жизни все нормально.

Так уж вышло, что они рано привили мне вкус к самостоятельности. И дали возможность попробовать силы в жизни самому. Нет, из дома не выгоняли, и любовью родительской я не был обделен. Видимо, оба они – отец и мать – принадлежали к той редкой породе родителей, которые считают, что дать шанс ребенку самому строить свою жизнь – благо.

«Наш дом, наша помощь, совет, внимание и любовь – всегда с тобой, – были их слова при отъезде. – Хочешь жить с нами – пожалуйста. Но если ты не научишься рассчитывать на себя, на свои силы и возможности, потом тебе будет тяжело в жизни. Попробуй. Мы рядом, всегда подскажем и поможем…»

Попробовал. Понравилось. С тех пор живу сам, своей головой, зарабатывая себе на жизнь. Отношения с родителями остались теплыми и дружными. Но лишней опеки не было. Сын встал на ноги, живет сам, своей судьбой. Не стоит ему мешать. За пять лет мы виделись не больше десяти раз. То я приезжал к ним, то они ко мне. И все были довольны жизнью и друг другом. В общем, с родителями мне повезло.

Итак, фактор родителей отпадает. Птенец оперился, вылетел из гнезда, а где будет носить по жизни – его забота.

Друзья? Пожалуй, да. Пожалуй, это причина. Мы – единая команда, единый отряд, спаянный одной работой, одной войной, одной мечтой. И проблемы одного – проблемы всех. Но… Пять единомышленников в команде – это пять ярких одиночек, лидеров по характеру. У каждого, помимо прочего, своя жизнь. Потеря кого‑то – серьезная потеря, но вполне переживаемая. Если я пропаду, парни перевернут все, чтобы отыскать меня. Но жизнь на этом не закончится. Фактор друзей – самый важный, но не решающий.

Что же еще?..

«Пришельцы, мать их! Вот причина, вот повод! Эти твари достанут меня здесь рано или поздно. Да, став замом директора Управления, я получу большие возможности и в том числе возможность рассказать об инопланетных гостях, не будучи обвинен в шизофрении. Но что дальше? Война с хозяевами Ворот? Противостояние… Нужен ли мне такой геморрой? Нет. А мой мир, судя по всему, для них пока недосягаем. Отсюда вывод – дома плохо, дома невозможно нормально жить, но там я вдали от пришельцев».

Пожалуй, эта мысль была главной в моем решении уйти. Не факт, что пришельцы когда‑то появятся здесь, не факт, что я в безопасности дома, но пока карты легли именно так.

А значит, так тому и быть!

Не скажу, что принятое решение было окончательным, но с того момента я перестал ощущать раздвоенность чувств и разлад в голове. Что очень помогло мне. И так дел полно…

…«На ваш запрос от… за номером… отвечаю, что данный фигурант в поле зрения нашего управления пока не попадал…»

«Лицо, указанное вами в ориентировке, в районе действия нашего отдела не появлялось. Если сведения о нем поступят, мы сразу дадим знать…»

«В настоящее время ознакомление с документацией армейской канцелярии мятежников не закончено. Из бумаг, оставленных при отступлении, пока не ясно, где и кем числилась особа, интересующая вас…»

И еще с десяток бумажек такого же содержания. Запрос – ответ, запрос – отказ. «Нет… неизвестно… не обнаружена… не состоит…»

Елена Ветрова, вольнонаемная армии Ламакеи, специалист‑техник по электронике, пропала в водовороте войны. Забросило ее куда‑то, и никто следов отыскать не может. Впрочем, найти кого‑то в этом кошмаре довольно сложно. Но можно. С верой в последнее я рассылал запросы, писал служебные записки, надавливал на начальников всех рангов и чинов. Звание и должность позволяли делать это на высоком уровне. А связи в верхах позволяли даже настаивать на ответах. Но Ленку все равно не находили. Пока…

Пока однажды ночью меня не разбудил звонок по системе закрытой связи, установленной сразу после начала войны.

– Томилин? Смушкевич говорит.

Полковник Смушкевич в свое время был начальником контрразведки центрального управления форпостов, а теперь занимал должность начальника контрразведки армии. Впрочем, полковником он ходил последние день‑два. Вот‑вот на плечи упадут беспросветные золотые погоны с большим ромбом, а в форменные брюки можно будет вшивать красный лампас.

– Слушаю.

– Ты тут нас забросал запросами по поводу одной дамы?

– Да.

– Завтра подъедь в штаб шестнадцатой пехотной дивизии. Там у начальника контрразведывательного отдела есть информация по ней. А потом, если нетрудно, заскочи ко мне. Есть тема.

– Хорошо. Благодарю за информацию.

– Рано пока.

Я положил трубку, потер лицо и выдохнул. Неужели отыскали?.. Только бы жива была!

Вскочив с кровати, глянул на часы – полшестого утра – и пошел в ванную. Спать сегодня уже не придется…

Тылы действующей армии… Кто видел – знает, какой это муравейник. В смысле количества народу и всеобщего мельтешения. Колонны к фронту, колонны от фронта, колонны вдоль фронта. Асфальтированные шоссе, грунтовые грейдеры, смешанные трассы… Гул самолетов и большегрузных вертолетов в небе, рев моторов на аэродромах и рев моторов техники на дорогах.

На перекрестках и разъездах посты военной автоинспекции, в обе стороны снуют машины проверяющих и представителей штабов различного ранга. На обочинах поломавшиеся трейлеры, грузовики, бронетранспортеры, танки. Полевые ремпункты буквально на ходу устраняют неполадки, и техника продолжает движение.

А там, впереди, менее чем в ста километрах, бушует война. Войска взламывают не взятые еще укрепрайоны на второй линии обороны, берут упорно обороняемые города, поселки, хутора, противоположные берега рек.

Полуостров имел ширину всего четыреста километров, простора для стремительных фланговых прорывов и молниеносных ударов в тыл почти не было. Да и с той стороны воевали не дураки, успели перекрыть все опасные направления обходов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});