Молочная даль - Александр Малов

настоящей операции, но теперь… Боже, ведь это все взаправду. Господи, как же мне страшно!»

– Последнее предупреждение! Еще шаг и мы откроем огонь!

И в этот момент мужчина остановился. В растерянности, он посмотрел куда-то вдаль и прошептал:

– Я вижу вас. Любимые мои. Я иду к вам. Я…

– Повторяю. Это последнее…

– МУУУ-У-У-У!!!!! – взревел мужчина в третий раз и неожиданно сделал рывок вперед.

– ОГОНЬ!!!

После этого Игорь Новиков будет еще долго слышать звуки, раздавшиеся в тот день. Звуки выстрелов. Он будет помнить, как голова Виктора Ангина выскользнула из рук обезумевшего мужчины, которого звали Михаил Громов, и покатилась по грязной траве. Он будет помнить и самого Михаила, извивающегося и содрогающегося от десятков выстрелов по его телу. Будет помнить звук его падения. Будет помнить и его лицо, и в особенности ту самую улыбку, которая останется при мужчине и после смерти. Но то, что Новиков запомнит лучше всего, так это то, что в Михаила первым выстрелил именно он. И прослужив следующие двадцать пять лет в полиции, именно это мгновенье из жизни стажера будет приходить к нему в его кошмарах. И Игорь Новиков этого не забудет.

Никогда.

ЭПИЛОГ

Среда. 14 декабря 2016 года. День

1

После двух недель проведенных взаперти, Ольга все же решилась выбраться из своего дома и выйти на улицы родного города. До этой крупной вылазки, девушка покидала свою квартиру лишь раз и, к слову, это оказалось для нее настоящей пыткой. Одной из причин этому была главная новость дня, которую ротировали во всех возможных источниках СМИ. «Забойщик Скота» – именно так пресса нарекла ныне покойного Михаила Громова, который в одночасье стал самой настоящей знаменитостью. Прозвище приклеилось к убийце само собой, стоило только репортерам взглянуть на отсеченную голову Виктора Ангина, так сильно имитирующую телячье рыло. У некоторых даже хватило наглости сделать из этого повод для шуточек и скетчей. Ольга к таковым явно не относилась.

Особо упорные репортеры караулили Ольгу у ее дома чуть ли не в течение суток, дабы получить хотя бы крупицу сведений о Михаиле и подать интервью в печать. Поначалу шок и стресс девушки перерос в самый настоящий барьер. Не способный к тому, чтобы даже помыслить о событиях того жуткого дня, мозг Ольги просто игнорировал всех прилипал с телевидения и печатных изданий, делая вид, что их вовсе не существуют. Сиделка не слышала ни криков прессы, ни вспышек камер. Видеть назойливые микрофоны у ее лица, сознание девушки так же на отрез отказывалась. Взгляд ее был пуст, а сама девушка была полностью разбита. Мир для нее в одно мгновенье потерял всякие краски.

Однако, некоторые из мух были особенно назойливыми и уходить с пустыми руками явно не собирались. Особенно если учесть, что дело касалось гибели одного из самых узнаваемых лиц во всем городе. И когда один из представителей прессы, чуть ли не силой остановил Ольгу, шедшую из магазина, последняя словно наконец отошла от транса и с размаху врезала ублюдку по его роже, быстро и с невероятной точностью. В конечном итоге обиженный мужчина отделался разбитым носом и пригрозил девушке судом. Ольга же молча показала ему …средний палец.

Основная причина вылазок из дома для девушки, помимо походов в магазин, был, как ни странно, сам Михаил Громов. Ольга давала показания в отделе по меньшей мере три раза. Со стороны казалось, что все не так уж и плохо. Она держалась вполне уверено и даже ни разу не заплакала. О море крови, что выхлестывали волнами из гаража, девушка больше не заикалась. Во-первых, она не хотела, чтобы ее воспринимали, как сумасшедшую, а во-вторых эту сцену Ольге не хотелось вспоминать больше никогда. Да и была ли кровь на самом деле девушка, если быть честным, с точностью уже сказать не могла. Многое произошло в тот день. Слишком многое.

Тихие слезы она роняла лишь единожды, когда невзначай произносила имя своего бывшего работодателя вслух. По какой-то причине сиделка больше не могла думать о Михаиле, как о настоящем человеке. Впрочем, как о человеке вообще. Одно его имя вызывало у девушки рвотные позывы. Оно стало для него чужеродным, словно пришедшем из вне, неся с собой ужас и хаос. Это имя – для нее было равносильно смерти. Нет, теперь оно олицетворяло саму смерть.

Ольга рассказала следователям все, о чем знала, а те в свою очередь поделились своими версиями. Все они сводились к исследованию места преступления. В школе, помимо обезглавленного тела Виктора Ангина, не было ни души. Работал Михаил явно один, небрежно и неосмотрительно. Если учесть, что мужчина был безумцем, это никого не удивило. Тело бизнесмена вдовец перенес на второй этаж, после того, как убил в его же автомобиле. В салоне было найдено множество следов крови, принадлежащей бизнесмену. Так же там были отпечатки Михаила.

Следы на полу здания, оставленные от волочения тела Виктора, говорили, что Михаил переносил его, как минимум дважды: с первого этажа на второй и обратно. При этом следователей удивило, как он смог перенести такой вес в одиночку. Наличие шкафчика для переодеваний так же не осталось без внимания. Тело нашли именно в нем, но для чего его туда положили было неизвестно. Видимо, чтобы скрыть от местных бродяг. Пистолет, из которого были произведены выстрелы внутри здания так и не нашли. Машину бизнесмена отыскали по другую сторону школы, спрятанную за зарослями. Вопросов еще оставалось слишком много. Расследование шло полным ходом.

Ольгу все это совершенно не интересовало. Более того – раздражало. И все же у нее оставалось одно незаконченное дело, прежде чем она решиться на то, о чем думала все эти дни.

И с этими мыслями девушка покинула свою квартиру.

2

– В каком он состоянии? – спросила Ольга доктора Калинович, коренастого, высокого и довольно привлекательного заведующего нейрохирургическим и ортопедическим отделением в городском Центральном Госпитале.

– Ну – протянул доктор, пока они с девушкой огибали очередной больничный коридор – С точки зрения физической травмы, мальчик идет на поправку. Его предплечье с каждым днем восстанавливается все активнее, однако мы не должны забывать, что Костя – это случай довольно неординарный и особенный. И мы говорим не только о его инвалидности.