Механик и все-все-все - Катерина Диченко

Я ответила твердо и уверенно.

— Да. Поехали домой.

— Это и есть твой дом?

— Да. Наше семейное гнездо.

Мы стояли возле моего дома — настоящего, родного, в котором жили мои родители, в котором родилась и жила я.

Небольшое двухэтажное здание, выстроенное из камня и дерева, покрытое толстой шапкой снега, покатая крыша, окна, заросшие диким виноградом до самого второго этажа, мощная дубовая дверь на висячем замке. Дом осуждающе смотрел на меня замершими окнами, покрытыми кружевом морозного узора, как бы коря за долгое отсутствие. Отсутствие хозяина было отчетливо заметно. Меня кольнула совесть. Я так и не удосужилась приехать сюда после похорон деда, а ведь хотела и даже планировала.

Я сама от себя не ожидала, что захочу приехать сюда, но вопрос Шэйна прозвучал, как напоминание и просьба, которым невозможно было отказать. Друг не удивился, когда я попросила его не заезжать в город, а свернуть на неприметную развилку и посреди ночи, после долгих часов утомительной монотонной дороги приехать сюда. Шэйн просто уточнил дорогу и согласно поехал дальше. А мог ведь и отказать.

— Хочешь зайти? — спокойно спросил он, поднимая воротник пальто и закрывая лицо от порывов холодного пронизывающего ветра.

— Да. Ты не против переночевать здесь? — тоже кутаясь в воротник, уточнила я. — Ты за рулем больше шести часов. Давай здесь отдохнем?

— Я не против, — равнодушно пожал плечами Шэйн. — Ключи от дома при тебе?

— Нет, я их даже отсюда не забирала, — беспечно пояснила я. — Они должны быть где-то здесь, — и начала искать ключи под небольшим каменным крыльцом.

Там была незаметная выемка, в которой мы обычно их прятали, уходя из дома. Руки без перчаток быстро замерзли, поэтому искать получалось не очень.

— Странно, куда они подевались? Никак не могу найти…

Я встала возле Шэйна и виновато развела руками. Как попасть внутрь без ключей я не знала. Не разбивать же окно, в самом деле? Проблему помог разрешить Шэйн. Он задумчиво постоял возле двери, рассматривая замок, достал из внутреннего кармана, какую-то тоненькую причудливо изогнутую проволоку и небрежно с невозмутимым лицом, повозился с замком, легко открыв его через пару секунд.

Мое лицо приобрело крайне философское выражение, я полагаю. Со стороны не видела, но ощущения именно такие.

— Есть хоть что-нибудь, чего ты не умеешь? — я задумчиво проследила за открывшейся дверью.

— Что, нечем заполнить список моих недостатков? — ехидно спросил он и сделал галантный приглашающий жест.

— Я над ним еще работаю, — невозмутимо ответила я, присев перед ним в реверансе и зашла в дом.

Свет зажегся не сразу, сказывалась запущенность механизма, потом несколько раз мигнул и осветил помещение. Первый этаж дома занимала прихожая, дальше по коридору направо большая гостиная с двумя окнами на противоположных сторонах и камин на полстены. Также на первом этаже размещалась уютная квадратная кухня и комната, в которой раньше жил дед. На второй этаж можно было подняться по широкой винтовой лестнице и попасть в длинный коридор с двумя комнатами, с отдельным туалетом и ванной.

Старая мебель, выцветший диван и два кресла были накрыты некогда белыми простынями, успевшими пожелтеть за год от пыли и сырости. В книжном шкафу вразнобой стояли книги по механике и мои учебники из академии. Полка камина была заставлена разными фигурками и оплывшими свечами в декоративных подсвечниках. Рядом с камином аккуратной стопкой были сложены поленья и кочерга, прислоненная к стене.

Шэйн небрежно стянул с кресла простыню, подняв облачко пыли, бросил на спинку кресла пальто и принялся разводить огонь. Вскоре в камине заиграло пламя, весело потрескивая поленьями и дополнительно освещая комнату живым светом. Стало значительно уютнее. Пока он занимался камином, я, стараясь не поднимать пыли, поснимала остальные простыни и отнесла их на кухню, кулем свалив в дальний угол. Тергиш сказал, что не голоден, да и я тоже есть не хотела, поэтому мы ограничились медово-пряным чаем, найденном в одном из многочисленных кухонных ящиков. Шэйн нашел в одной из спален толстые одеяла из овечьей шерсти, расстелил их перед камином и разместившись поверх мягких, не утративших качество одеял, мы с удовольствием пили горячий чай.

— Хороший дом. Уютный, — протянул парень, задумчиво глядя на огонь.

— Его еще мой прадед построил, — с гордостью в голосе, ответила я. — Сам все делал, каждую дощечку, каждый камешек лично выкладывал.

— Он тоже был механиком?

— Да, и плотником неплохим, как видишь. Здесь очень хорошо летом и осенью красиво. Чуть ниже от дома начинается лес, в основном кленовый. Там и озерцо есть. Вода в нем чистая — чистая, каждый камешек до дна видно. А левее от дома поднимается холм с большим и старым кленом на вершине. Там… там все мои похоронены.

— Ух ты, а это что такое? — громко сказал Шэйн, специально меняя болезненную тему разговора и потянулся рукой под кресло. — Что это?! — и в ужасе округлил глаза.

— А! Это же мою любимая игрушка! — радостно закричала я, забирая ее у парня. — Я ее обыскалась, когда уезжала. Все переживала, что она потерялась.

В руках я держала свою единственную любимую игрушку — это был небольшой мишка, бледно-рыжего цвета и… слегка очень сильно сплющенный. Нет, нет, вы не подумайте, я никогда не издевалась над игрушками, просто он первоначально таким и был. Столько радости от неожиданной находки! Я едва ли не прыгала на месте от счастья.

— Это моя любимая игрушка. Его зовут Смятка.

— Оно и видно, — не разделяя моего восторга, протянул Шэйн — Ты, где это чудовище откапала?

Я стыдливо опустила глаза. Было невероятно стыдно признаваться.

— Я его в садике украла, — виновато промямлила я и зажмурилась.

Повисла подозрительная тишина.

— Не понял, — рассеяно нахмурился друг.

— Понимаешь… я его из детского сада забрала. Ты не подумай, я бы не стала его красть, но с ним никто не игрался и воспитатели хотели его выкинуть.

— Твое криминальное прошлое повергает меня в ужас. А я-то думал, что это у меня было тяжелое детство. Это же монстр!

— На себя посмотри, — психанула я, обидевшись на его иронию. Никакого сочувствия. — Не слушай его, Смятка, он циник по жизни, — прижимая к себе мишку и обращаясь к игрушке, сказала я.

— Кстати, имя тоже весьма, подходящее, — продолжал издеваться Шэйн. — Смятка и есть.

— Сухарь! Тебе не понять трогательной детской привязанности к игрушке, — патетично сказала я и злорадно добавила: — Я назову его Тергиш и буду с ним спать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});