Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон

когда он произнес это вслух. Звучало совершенно нелепо.

Однако Йен заметно встревожился и схватил дядю за руку.

— Думаешь, он имеет в виду тебя?

— В том-то вся и дьявольщина, Йен! Я не знаю. Видишь ли… — Джейми облизал пересохшие губы. — Рэндолл явно не питал ко мне ни малейшей симпатии. Скорее всего, он догадывался, что Бри вернется за матерью и попытается найти меня (Клэр и Брианна тоже так думают). Возможно, он даже искал нас в исторических документах. И в конце концов нашел.

Йен потрясенно цокнул языком — в точности как делал его отец, — и Джейми невольно улыбнулся.

— Но если так…

— Ни один мужчина не может относиться к Клэр равнодушно, — сказал Джейми. — Уж поверь.

Йен понимающе хмыкнул.

— Причем это не значит, что все от нее без ума…

— Ее многие любят, — заверил племянник. — Хотя я понимаю, о чем ты.

— Наверняка это прозвучит странно и ты подумаешь, что твой дядюшка сошел с ума (возможно, так и есть), но… Я уверен, что он написал эту книгу для меня. Ей-богу!

Йен надолго замолчал. Под ногами словно из-под земли вырос темный силуэт козодоя и с пронзительным криком порскнул в ночную мглу.

— Допустим, ты прав. И что тогда? — спросил он наконец.

От этой мысли стало по-настоящему жутко.

— Если я прав и если я — тот самый Джейми Фрэзер, что пал в сражении у Кингс-Маунтин… то тогда… — Нет, просить о таком невозможно! Видит Бог, смерти он не боялся — после того, как столько раз смотрел ей в лицо. Только вот…

Йен нашел в темноте его руку и крепко пожал.

— Я пойду с тобой, дядя. Когда оно произойдет? То сражение?

Из груди Джейми вырвался облегченный вздох.

— Примерно через год. В следующем октябре. По крайней мере, он так говорит.

— К тому времени я закончу все дела на севере. — Йен снова сжал ему руку. — Не волнуйся.

Джейми с благодарностью кивнул. Завтра он попрощается со всеми, но сегодня должен проститься с Йеном-младшим наедине.

— Повернись-ка, Йен, — тихо попросил он.

Племянник послушно развернулся лицом к дому на противоположной стороне улицы. В окнах было темно, если не считать слабого света от очага, пробивающегося сквозь щели в ставнях. Джейми положил руку ему на плечо и прочел напутственную молитву воину.

63

Третий этаж

Фрэзер-Ридж

Бри с Роджером уехали, а Джейми отправился провожать Йена, Рэйчел и Дженни. Теперь, когда в доме осталось всего два человека и собака, он казался еще больше.

Фанни, лишенная привычной компании, ходила за мной по пятам. Следом цокала когтями Блубелл: из хирургической в кухню, из кухни в гостиную и снова в хирургическую. Все трое ощущали над головой безлюдность спален и гулкую пустоту далекого третьего этажа, стены которого напоминали призрачный лес из брусьев, а неостекленные окна были заколочены досками для защиты от снега и дождя — до той поры, пока хозяин не вернется, чтобы завершить работу.

Я предложила девочке ночевать в моей спальне, и мы перетащили из детской ее выкатную кровать. Теперь по ночам мы прислушивались к дыханию друг друга — теплое, неуловимое, оно почти растворялось в медленном, стылом дыхании дома. Но все-таки так было гораздо спокойнее. Особенно в сумерках, когда темнота, подобно безмолвному приливу, постепенно заполняла комнату.

Иногда, просыпаясь на рассвете, я обнаруживала Фанни в своей кровати: свернувшись калачиком у меня под боком, она крепко спала. Блу обычно устраивалась у нас в ногах, сделав себе уютное гнездышко из лоскутных одеял. Заметив, что я проснулась, собака поднимала голову и помахивала хвостом, однако не двигалась с места, пока не вставала Фанни.

— Они обязательно вернутся, — каждый день убеждала я ее. — Все до единого. А пока нам остается занимать себя делами.

Фанни никогда не жила одна и не умела справляться с одиночеством. Еще больше ее пугала перспектива остаться наедине со своими мыслями.

А что, если?.. — рефреном звучало у нее в голове. Этот же вопрос ежедневно преследовал и меня, что казалось слабым утешением.

— Как вы думаете, а дома — живые? — спросила она однажды.

— Ну конечно, живые, — рассеянно ответила я.

— Правда?

Округлившиеся глаза Фанни вернули меня к действительности. Мы сидели у очага и штопали носки, покончив с утренними делами и пообедав. Мы покормили свиней, дали сена скоту, подоили коров и двух коз — завтра займусь пахтаньем. Пару ведер приберегу на сыр, а остальное отправлю Бобби Хиггинсу для мальчишек.

— По-моему, да, — медленно сказала я. — Мне кажется, если люди живут в каком-то месте достаточно долго, они неизбежно передают ему частичку своей души. А значит, и дома влияют на людей — думаю, эта связь работает в обе стороны.

— В обе стороны? — недоверчиво повторила она. — Получается, я оставила частичку себя в борделе и забрала частичку борделя с собой?

— Разве не так? — мягко спросила я.

Лицо ее на мгновение застыло, но вскоре в глазах вновь появилось осмысленное выражение.

— Так, — сдержанно кивнула Фанни и замолчала.

— Не знаешь, кто на этой неделе помогает Бобби и мальчикам?

Соседские женщины — и их дочери — договорились по очереди приходить к Хиггинсам пару раз в неделю. Они приносили еду, готовили ужин, делали кое-какую работу по дому, не давая осиротевшему семейству окончательно себя запустить.

— Эбигейл Лахлан с сестрой, — с готовностью ответила Фанни. — Они всегда приходят вместе, потому что ревнуют.

— Ревнуют? А, наверное, из-за Бобби?

Девочка кивнула и прищурилась, пытаясь вдеть нитку в игольное ушко. Тихая, цивилизованная и негласная борьба за право стать следующей миссис Хиггинс приобретала все более явные очертания. Бобби не выказывал ни малейшего желания делать выбор и, похоже, вовсе не замечал попыток его обольстить, хотя всегда искренне благодарил девушек за помощь.

— Вы говорили о домах… — Фанни на миг затаила дыхание и с победным возгласом вставила наконец нитку. — Что, если дух Эми Хиггинс все еще живет в хижине? Чтобы отвадить других женщин?

Я немного оторопела, — однако в вопросе не было никакого скрытого подтекста, одно лишь любопытство. Поэтому ответила начистоту. Сразу после смерти Эми ходили разные слухи: то ее встречали в том самом ущелье, то видели, как она стирает одежду в ручье (надо сказать, весьма популярное времяпрепровождение у шотландских и ирландских призраков, поскольку именно этим они и занимались большую часть своей земной жизни). Но с приходом осени и тяжелой работы