Белые пешки - Екатерина Звонцова

кидая осторожный вопросительный взгляд на Дэна.

– Я долго? Времени что-то счет потерял. Ты замерз?

– Да нет, нормально! – уверил Дэн и все же огорчил его: – Но ты Наташу пропустил. Она тут фоткала сегодня по работе.

– Ту самую девушку-загадку? – Лева округлил глаза. Машина плавно тронулась и поехала от ворот. – Really?

– Да, посидели, поболтали немного, – кивнул Дэн.

– Ну я вообще… – Лева потер веки. У него был теперь виноватый вид. – Вот это завис. Я же несколько раз к тебе поворачивался, и ты один был, рисовал, когда только… – Он отмахнулся сам от себя, а потом посмотрел на часы. – Ла-адно. Рано мы, может, по нормальному кофе? В каком-нибудь «Хаусе»?

– Давай, – согласился Дэн и глубоко вздохнул. Спросить было нужно. – Лёв… точно ты в порядке?

– Да, – уверил он, но глаза снова перевел на дорогу. – Да, хорошо, что заехали. И… спасибо, что ты со мной. Я по ней скучал, но это каждый раз очень тяжело.

– Понимаю, – тихо ответил Дэн. Добавить было нечего.

Мама Левы вовсе не ушла от семьи, как он иногда говорил, откровенно путаясь в показаниях. Она была увлеченным фармацевтом с хорошей вышкой, такой же, как у Левы, и одной из тех, с кем и из-за кого Сизиф, прежде повернутый на делах куда более беззаконных, начинал легальный бизнес. Ее застрелили, когда у Сизифа были проблемы с конкурентами. Вторая перестрелка случилась прямо на похоронах, у засыпанного ирисами гроба. Лева это все помнил. Но всегда носил маме только ее любимые цветы.

В машине слегка потряхивало, но Дэн все-таки снова раскрыл скетчбук. У него была мысль набросать все-таки тот кладбищенский пейзаж, но первым, что он увидел, был странный скетчик на странице, следующей за Наташей-скульптурой.

Две падающие пешки, белая и черная. Покрытые трещинами.

Когда только он успел?..

05.03.2007. Марти

Уверена, у него свои цели. Просто не могу пока понять какие. Уволить Алефа? Вряд ли, по итогу он все-таки включил и его, и Нику в свою следственную группу. Слить само дело из-за того, что есть оппозиционные фигуранты? Да не похоже, наоборот, он за неделю сделал то, чего Алеф не мог добиться месяцами: собрал все материалы, по всем делам, и инициировал поиск похожих случаев в прошлом. Вытянул из архива даже дело Добрынина.

Он докапывается лишь до того, что Ника обсуждает мистические дела со мной. Хотя, конечно, обсуждением это не назовешь, она ведь по-прежнему сомневается насчет большинства вещей. И ни хрена не помнит, включая ту свою собаку и мою легенду про убийцу из дореволюционной гимназии.

Ну и ладно. Никино неверие – пока последнее, что меня волнует. Куда больше – то, что Макса нет. Не знаю почему; знаю ведь, что они должны там долго проплавать где-то, но идет, если я не ошибаюсь, третий месяц. Макс оставил нам письмо 31 декабря. С того дня ни слуху ни духу. С другой стороны, если бы что-то случилось, ведь хватились бы? Это военные. У них все посчитано, люди – так точно.

Опять же, плохо понимаю, почему я начала так париться – сильнее даже Аси, кажется! – с появлением в моей жизни долбаного Ивана Рыкова. Может, потому что от него пахнет морем. Постоянно. То есть как? Иногда к этому запаху еще прибавляется что-то такое мерзкое, трупное, но когда он в более-менее неплохом настроении – только море. Недавно я опять это почувствовала. Боже, да откуда он такой вообще взялся?

Черный хаммер, примерно как у Левы, перегородил Марти дорогу у самого подъезда. Ну здрасьте. Очередной водитель-долбоеб. Марти остановилась, терпеливо ожидая, пока машина отъедет, борясь с желанием лягнуть блестящий бок каблуком и мысленно желая человеку за затемненными окнами самого мучительного геморроя. Но хаммер не собирался уезжать. Наоборот, он заглушил мотор, а через несколько секунд дверца открылась. И захотелось взвыть на весь двор. Какого черта?!

– Здравствуйте. – Рыков привычно продемонстрировал удостоверение. – Не помешаю, надеюсь? Есть минут двадцать?

Марти не стала задерживаться в опешившем состоянии надолго и пошла в бой:

– Просто из любопытства, – вздохнула она. – Вы вытащили корочку из кармана до того, как открыли дверь, или в процессе? Хочу проверить, как работают ваши мозги.

Он правда как будто заготовил документы заранее. И зачем вообще, если она его уже знает?

– Не проверите. – Следователь вполне миролюбиво глядел снизу вверх. Сегодня он даже побрился и причесался, ну или хоть попытался. – Я извлек документы из воздуха. Фокус такой. Как с зайцем. Может, сядете? Надо поговорить.

– В вашу машину? – Марти выразительно округлила глаза. – А если вы повезете меня пытать в какие-нибудь застенки?

– Зачем?.. – он то ли растерялся, то ли хорошо это изобразил.

– А зачем это делают в сериалах на НТВ? – Марти драматично задрожала. – Ах!

Рыков, поняв наконец, что над ним издеваются, криво улыбнулся, и его взгляд опять стал льдисто-уничижительным.

– Не валяйте дурочку. Вы дочь милиционера и нашу реальность знаете не по НТВ.

Марти догадывалась об ответе, но решила позлить его еще немного. Пусть поймет, что просто не будет и за старое хамство придется отвечать еще долго.

– А откуда вы знаете, чья я дочь? – уточнила она. – Шпионили за мной?

Он страдальчески поморщился и начал вылезать из автомобиля. Выпрямившись во весь рост, оправил пальто, тряхнул головой и захлопнул дверцу.

– Шпионил. Каждый божий день. Только просыпаюсь – думаю о вас.

Марти оглядела его – от макушки до сапог с подкованными каблуками. Странная все-таки обувь, тут просятся скорее ботинки из крокодиловой кожи. Хотя сапоги тоже выглядели дорогими, просто какими-то… старомодными. Рыков весь был старомодный, но вместе с тем, увы, совершенно по-современному борзый. И Марти не могла до конца понять, привлекательно сочетание или не совсем. Он, конечно, цеплял. Один только голос, мелодичный и рокочущий, был просто оргазмическим. Но то, что этим голосом говорилось…

– Если не хотите прокатиться, – он выдернул ее из мыслей, – может, посидим на скамейке? Старушки с соседней лавки прибегут на помощь, когда я начну вас пытать.

В конце концов, интересно. Что ему от нее понадобилось? Не от отца, не от Алефа, даже не от Ники, а от нее. Надо выяснить. И если Рыков выдаст что-то подозрительное, предупредить подругу. Или отца, хотя тот слушать вряд ли станет. Он с Рыковым на связи, постоянно, и смотрит ему в рот, перестав даже чихвостить Алефа. Говорит, тоже живая легенда. Работал в Европе. Известен по довольно громким делам, раскрывал даже в отпусках – например, поймал кого-то, когда был в атлантическом круизе. Ладно. Марти кивнула,