Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

Злата

— Он не сможет, — ответила Василиса.

Демьян вгляделся в отца. Что он видел? Что вырвалось из его перстня? Что случилось?

А была ли какая-то разница? Демьян знал, что происходит. Навь сама по себе была наделена сознанием, сотканным из разумов тысяч ее обитателей. Много сотен лет Кощей правил здесь. А теперь установленный порядок пошатнулся, она осталась без того, кто сдерживал ее порывы и кормил с ладони ее и ее детей и захотела попробовать свободу на вкус.

Но уйти не было выходом. Кто-то должен был продолжать удерживать ее в узде.

Кто-то, кто был к этому готов.

А Кощей готовил его к этой роли двадцать лет.

Пол снова задрожал. С потолка посыпалась каменная крошка. Юля бросилась к старику у двери. Евдокия помогала Злате поставить на ноги Якова. Мама поднимала отца. Демьян сделал шаг к трону.

Отец не ошибся, когда выбрал его. Просто ему нужен был не он сам, а тот, второй, кто жил в нем. Этот станет достойным правителем. Правителю Нави лучше никого не иметь рядом с собой. А с этим сложностей не будет. Все сложилось так, как и должно было сложиться.

Шаг. Шаг. Шаг.

Когда он сядет на трон, ему будет уже все равно, все утратит свое прежнее значение.

Он все испортил и едва всех не погубил, но ему был дан еще один последний шанс все исправить.

Вся его жизнь была подготовкой к этому моменту.

Отец сказал, что чувство вины бесполезно, что нужно делать выводы. Он дал ему свободу распоряжаться своей судьбой, и все, о чем попросил, сделать это правильно. Демьян не мог подвести его и здесь.

Еще шаг.

Как хорошо, что он так и не открыл конверт, который передал ему отец. С самого его детства из-за него страдали те, рядом с кем он оказывался. Так пусть же его жизнь послужит хоть кому-то.

— Демьян! — закричала Юля, но он решил, что не повернется. За окнами замка нарастал гул.

Ему было очень страшно.

Шаг. Первая ступенька.

— Демьян, не надо! — воскликнула мама.

Вторая сту…

Мимо что-то пронеслось, мелькнули перед глазами медные волосы, а в следующее мгновение на трон села Злата.

Глава 34

Разумеется, ей не нужно было этого делать…

Будто кто-то в спину толкнул…

Нет… Снова эти её вечные оправдания…

Сама побежала.

Увидела, как обреченно идет Демьян, и побежала. Потому что нельзя к этому трону с чувством, будто не на воцарение идешь, а на плаху. Будто это последние шаги в жизни. Будто там — конец.

Потому что этот трон такого не прощает.

А еще потому что тот, кто на нем, определяет все.

Или просто стало жалко брата?

Или из-за того, что всю жизнь твёрдо знала: это её место…

Или все разом?

Как теперь разобраться? Да и нужно ли? Дело ведь уже сделано.

Злата сидела на троне, сжимая подлокотники, и внутри волнами перекатывалась, нарастая, паника. Горели щеки, и уши, и шея… Наверное, лицо пошло пятнами, она всегда краснела так некрасиво. Но как тут не покраснеть, если сотворила глупость, и все это видели, и уже не выйдет сделать вид, что ничего не было. Все-таки в трёх годах под заклятьем была своя прелесть: оно совершенно избавило её от страха опозориться и позволяло действовать разумно, а не на эмоциях. Может быть, Демьян прав, и ей действительно стоит посоветоваться с психологом?

Может быть, сейчас ей стоит сосредоточиться на более насущных вещах? Например, на том, что она сидит на троне и, судя по всему, только что стала царицей. Вопреки воле отца. Обойдя брата.

Что дальше?

Семья смотрела на неё во все глаза и не спешила помогать. Смотрели родители. Смотрел Демьян. И Яков смотрел. И княжна. И Юля, которая стояла в центре зала, поддерживая старичка. Старичок не смотрел, он обводил бездумно взглядом стены и то и дело куда-то порывался идти. Злата царапнула ногтями каменный подлокотник. Он был тёплым, и трон был тёплым, как сидение в папиной машине зимой, которое он обязательно ставил на прогрев к её приходу. И замок вроде бы перестал дрожать, наоборот, затаился, ожидая чего-то. Чего?

— Папа… — шепнула Злата. — Мне сойти?

Кощей стоял, опираясь на ее мать, и одну руку прижимал к груди, и Злата поразилась тому, каким старым он ей показался. Но ведь ещё сегодня утром он варил ей кофе, и она ничего такого не заметила… Что случилось? Что было в кольце?

— Нет, дочка, — хрипло выдохнул он. — Навь тебя приняла. Теперь поздно менять решение. Теперь тебе нужно объявить о своей власти. Произнести формулу.

— Я не знаю слов.

— Я знаю, — ответил он и поджал на мгновение губы, будто не хотел делиться с ней этим знанием, но как и всегда быстро справился с собой и продолжил. — Я тебе помогу. Повторяй за мной. Я, Злата, дочь Кощеева…

Злата сглотнула. Стало страшно. Какую ответственность она собиралась взять на себя? И с чего вообще решила, что готова? Но отступать и правда было поздно. Испугается, сойдёт с трона, и Навь не простит ей этого малодушия. Злата прислушалась к миру, но он все ещё молчал, затаившись. А может быть услышать его мешали кандалы.

Отец ждал, и нужно было повторять. Голос задрожал, когда она все-таки заставила себя произнести первые слова.

— Я, Злата, дочь Кощеева…

— … царица ваша.

— … царица ваша.

— И иной у вас нет.

— И иной у вас нет.

— Повинуйтесь мне.

— Повинуйтесь мне.

— На колени перед царицей.

— На колени… перед царицей, — выдохнула Злата, все-таки запнувшись в конце.

Еще мгновение было тихо. А потом одновременно случились две вещи: голове стало тяжело, и Злата поняла, что на ней корона, и тут же мир за окном ожил, зашумел наконец и действительно обрушился перед ней на колени. По полу прокатилась волна. Злате этот звук напомнил раскат грома, она не удержалась и села еще ровнее, напуганная, и вслед за ним раздался лязг металла о каменные плиты: это браслеты на её руках лопнули и спали с запястий. Злата ощутила, как силы, бегущие по венам вместе с кровью, начали расти, словно она пустила корни в Навь и пила теперь её мощь будто воду, и та наполнила ее, что талые воды реку по весне, заставляя выйти из берегов. Силы стало много. Так