Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В начале 1574 года Генрих приехал в Польшу; протестанты требовали, чтоб он повторил присягу в сохранении их прав; король уклонялся; они криками своими прервали коронационный обряд, волновали сейм. Партии боролись, Генрих, оказывая явное пристрастие к Зборовским, поджигал еще более эту борьбу; отсюда крики против короля, пасквили, ссоры с французами; редкий день проходил без убийства, совершенного тою или другою стороною; наконец явно была высказана угроза, что Генрих будет свергнут с престола, если не станет лучше исполнять своих обязанностей. Генрих не привык к этим обязанностям во Франции и жаловался, что поляки из королей хотят низвести его до звания парламентского судьи; кроме лени, страсти к пустым забавам Генриху было трудно заниматься делами еще и потому, что он не знал ни по-польски, ни по-латыни; кроме своего языка знал только немного по-италиански и потому сидел как немой в Сенате и думал только о том, как бы скорее вырваться из него; целые ночи проводил без сна в пирушках и в карточной игре, проводил все время с своими французами, убегая от поляков; щедрости и расточительности своей не знал меры, во дворце был такой беспорядок, такая бедность, что иногда нечего было приготовить к обеду, нечем накрыть стол. В таком положении находился Генрих, когда получил весть о смерти брата, Карла IX, причем мать, Екатерина Медичи, требовала, чтоб он как можно скорее возвращался во Францию. Не успевши затаить этого известия, король объявил об нем сенаторам; те отвечали, что надобно созвать сейм, который один может позволить ему выехать из государства; но Генрих знал, как медленно собирается сейм, не надеялся даже получить его согласия на отъезд, слышал о враждебных ему движениях во Франции и тайно ночью убежал за границу.
По отъезде Генриха в Польше не знали, что делать: объявлять ли бескоролевье или нет? Решили бескоролевья не объявлять, но дать знать Генриху, что если через девять месяцев он не возвратится в Польшу, то сейм приступит к избранию нового короля. В Москву поспешили отправить от имени Генриха послов с известием о восшествии его на престол и вместе с известием об отъезде во Францию, причем будто бы он поручил панам радным сноситься с иностранными государями. Иоанн отвечал, что уже отправил в Польшу гонца своего Ельчанинова с требованием опасной грамоты для послов, которые должны ехать к Генриху поздравлять его с восшествием на престол; что Ельчанинов будет дожидаться возвращения короля, а у панов радных не будет: государь ссылается только с государем, а паны — с боярами; если же прежде была ссылка между ним, Иоанном, и панами, то потому, что у них не было короля и они присылали бить челом, прося его или сына его на господарство, но теперь есть у них король, мимо которого с панами ссылаться непригоже. Ельчанинову долго было дожидаться Генриха; он дождался сейма, во время которого пришел к нему тайно ночью литовский пан, староста жмудский, и говорил: «Чтобы государь прислал к нам в Литву посланника своего доброго, а писал бы к нам грамоты порознь с жаловальным словом: к воеводе виленскому грамоту, другую — ко мне, третью — к пану Троцкому, четвертую — к маршалку Сиротке Радзивиллову, пятую — ко всему рыцарству, прислал бы посланника тотчас, не мешкая; а королю Генриху у нас не бывать. Я своей вины пред государем не ведаю ни в чем, а государь ко мне не отпишет ни о каких делах и себе служить не велит; нам безмерно досадно, что мимо нас хотят поляки государя на государство просить, а наша вера лучше с московскою сошлась, и мы все, литва, государя желаем к себе на государство. Если мы умолим бога, а государя упросим, что будет у нас в Литве на государстве, то поляки все придут к государю головами своими бить челом; а государю известно, что когда у нас прежде был король Витовт, то он всегда жил в Вильне; и теперь нам хочется того же, чтоб у нас король был в Вильне, а в Краков бы ездил на время; но государь как будто через пень колоду валит». Далее староста говорил, что Литва, согласно царскому желанию, хочет избрать императорского сына, но поляки хотят выбрать приятеля султанова; говорил, что им трудно принять условие относительно наследственности короны в потомстве царя; но если они милость и ласку государскую познают, то от потомства его никогда не отступят, хотя бы и другой народ не согласился; потом еще жестоко людям кажется то, что государь говорит о Киеве и Волынской земле и что венчать его на царство будет митрополит московский. Из поляков Яков Уханский, епископ гнезненский, прислал Ельчанинову образцы грамот, какие царь должен прислать к духовенству, панам, ко всему рыцарству и к каждому пану в особенности; в общих грамотах Иоанн должен был просить об избрании, обозначить в грамоте, что он не еретик, а христианин, крещен во имя св. троицы, что поляки и русские, будучи одного племени, славянского или сарматского, должны, как братья, иметь одного государя. Замечательны образцы грамот к некоторым вельможам; например, к одному царь должен был написать: «Ты меня знаешь, и я тебя знаю, что у тебя большая сума (калита); я не калиты твоей хочу, хочу тебя иметь своим приятелем, потому что ты умный человек на всякие дела, умеешь советовать так, что не только калита, но и сундуки будут».
Иоанн находился в затруднительном положении: с одной стороны, тяжело ему было унизиться до искательства, неверен был успех и затруднительно положение в случае успеха; с другой — неприятно было и видеть себя обойденным, особенно когда выбор падет на человека нежеланного, с которым надобно будет опять начинать войну за Ливонию. Выслушавши донесение Ельчанинова, царь приговорил послать гонца Бастанова к панам с требованием опасной грамоты для больших послов. Бастанов доносил, что, по всем слухам, литовская Рада хочет выбирать московского государя; папский нунций доносил в Рим, что вельможи ни под каким видом не хотят московского царя, но народ показывает к нему расположение; в другом письме доносил, что московского государя желает все мелкое дворянство, как польское, так и литовское, в надежде чрез его избрание высвободиться из-под власти вельмож. Узнавши от Бастанова о возможности успеха, Иоанн велел немедленно отпустить в Польшу посланника Новосильцева с грамотами к Уханскому, к краковскому архиепископу и светским панам; в грамоте к Уханскому царь уверял, что веры и почестей духовенства не порушит, самому Уханскому обещал большие награды, если его старанием будет избран в короли: «Мы тебя за твою службу почестями и казною наградим; дай нам знать, какого от нас жалованья хочешь, и мы станем к тебе свое великое жалованье держать». Но одних обещаний частным лицам было мало; Иоанн ни слова не говорил, отказывается ли он от прежних своих условий, а на сейме не хотели слышать ни о каких других условиях, кроме тех, на которых был избран прежде Генрих; кроме того, Новосильцев был посланником легким и потому не мог так действовать, как действовали уполномоченные других соискателей. Эти обстоятельства опять произвели то, что сторона московская, особенно между поляками, упала и выдвинулись вперед две стороны: сторона вельмож, которые хотели избрать императора Максимилиана, и сторона шляхты, хотевшей избрать Пяста, т.е. кого-нибудь из природных поляков или по крайней мере не австрийца, не кандидата стороны вельможеской.
В ноябре 1575 года начался избирательный сейм; приступили прежде всего к выслушанию послов иностранных. Послы императорские от имени своего государя предлагали в короли сына его, эрцгерцога Эрнеста, превозносили достоинства этого князя, говорили, что вследствие частого обращения с чехами он легко понимает их язык, легко поэтому может научиться и по-польски, а прежде чем научиться, будет употреблять язык латинский, которым владеет совершенно свободно и который у поляков во всеобщем употреблении; выставляли на вид выгоды Эрнестова избрания, вследствие которого Польша вступит в союз с Австрийским домом, владетелями германскими, италианскими, королем испанским и, наконец, с царем московским. После императорских говорили послы брата Максимплианова, эрцгерцога Фердинанда, также превозносили достоинства своего государя, его военное искусство, знание чешского языка, обещали, что Фердинанд будет вносить в Польшу большую часть доходов своих, именно 150000 талеров ежегодно, и еще 50000 талеров на поправку и постройку пограничных крепостей, приведет и сильные полки немецкой пехоты для отражения неприятеля. Посол шведский начал свою речь увещаниями сейму употребить все усилия для войны с Москвою, обещая, что шведский король с своей стороны употребит для этой цели третью часть податей; для прекращения же споров за Ливонию между Польшею и Швециею предлагал, чтоб поляки уступили Швеции свою часть Ливонии, а король шведский откажется за это от всех своих претензий: от денег, которые польское правительство взяло у него взаймы и уже четырнадцать лет не платит, от приданого своей жены, не отданного еще ей, от денег и земель, следующих ей по наследству; или пусть Польша отдаст свою часть Ливонии навеки в ленное владение шведскому королевичу Сигизмунду, которому отец отдаст и свою часть этой страны. Потом посол приступил к главному вопросу: предлагал избрать или короля своего, Иоанна, или, что для последнего будет одинаково приятно, избрать в королевы сестру покойного Сигизмунда-Августа, Анну; приводил в пример англичан, которые, поручив правление королеве Елисавете, достигли наивысшей степени благоденствия; говорил, что только одним этим способом уладятся дела польские и шведские, ливонские и московские; будет крепкий союз между двумя соседними государствами, будет у них мир с турками, татарами и Германиею, москвитяне будут изгнаны из Ливонии, нарвская торговля, столь вредная для Польши и столь выгодная для Москвы, прекратится; королева Анна, зная язык и обычаи народные, могла бы выслушивать каждого и всякому оказывать справедливость, не была бы из числа тех, которые сидят на троне глухими и немыми и презирают обычаи польские (намек на Генриха); все права и привилегии были бы подтверждены. А если бы тут же сейм назначил наследником королевы Анны единственного сына шведского короля и по матери единственную отрасль Ягеллонова рода, Сигизмунда, знающего в совершенстве языки польский и шведский и достаточно латинский, италианский и немецкий, тогда король и королева шведские ничего не пожалели бы для сына своего, который явился бы в Польшу с значительною суммою денег для шляхты. Еще прежде, в 1574 году, после бегства Генриха, султан присылал грамоту с требованием, чтоб поляки не выбирали австрийца, который необходимо вовлечет их в войну с Портою; пусть выберут кого-нибудь из своих, например Яна Костку, воеводу сендомирского; а если хотят из чужих, то короля шведского или Стефана Батория, князя седмиградского. Посол от Батория явился на сейм и после обычного исчисления доблестей своего князя приступил к обещаниям: сохранять ненарушимо права панов и шляхты, сообразоваться во всем с их волею; заплатить все долги королевские; обратно завоевать все отнятое Москвою, для чего приведет свое войско; сохранять мир с турками и татарами; лично предводительствовать войсками; прислать 800000 злотых на военные издержки, выкупить пленную шляхту из земель русских, захваченную в последнее татарское нашествие. Наконец, выступил посол от Альфонса II, герцога феррарского, который, между прочим, обещал снабдить Краковскую академию людьми учеными, привести в Польшу художников и содержать их на своем жалованьи, воспитывать в Италии на свой счет пятьдесят молодых шляхтичей польских. Московских послов не было — никто не восхвалял достоинств Иоанна, никто не говорил о его обещаниях.
- История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов - История
- История России с древнейших времен. Книга IV. 1584-1613 - Сергей Соловьев - История
- Отпадение Малороссии от Польши. Том 1 - Пантелеймон Кулиш - История
- История России с древнейших времен. Том 1. От возникновения Руси до правления Князя Ярослава I 1054 г. - Сергей Соловьев - История
- ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2) - Пантелеймон Кулиш - История
- История падения Польши - Сергей Соловьев - История
- История России с древнейших времен. Том 17. Царствование Петра I Алексеевича. 1722–1725 гг. - Сергей Соловьев - История
- История России с древнейших времен. Книга VI. 1657-1676 - Сергей Соловьев - История
- История России с древнейших времен. Книга VIII. 1703 — начало 20-х годов XVIII века - Сергей Соловьев - История
- История России с древнейших времен. Том 27. Период царствования Екатерины II в 1766 и первой половине 1768 года - Сергей Соловьев - История