Дорога Короля - Мартин Гринберг

Он очень старался по возможности избегать густых зарослей и по траве буквально скользил, чтобы не сломать ни одного стебелька, ни одной веточки. Это было очень важно: любой сломанный стебель или ветка, даже если их потом аккуратно обрезать, все равно укажут человеку, хорошо читающему след, направление твоего движения. Погнутыми оставлять стебли травы или ветки деревьев тоже никуда не годилось. Их следовало мягко выпрямить и постараться придать им такой вид, словно они сами склонились в ту или иную сторону. Джон даже нарочно переплел ветки колючего кустарника с ветвями какого-то дерева, чтобы казалось, будто тут прошел какой-то зверь, который то ли ел листья, то ли просто чесался о ствол. В общем, он отлично понимал, что его безопасность полностью зависит от осторожности.

Голова у него гудела; он почти оглох от странной боли, упорно подбиравшейся к вискам и глазам. Столько всего случилось за последнее время!.. Но Джон решил пока не думать о недавнем прошлом, не думать ни о мистере Престоне, ни о Стэне. Он просто шел вперед.

Вокруг стало еще суше; какая-то зубастая тварь, хлопая огромными крыльями, кружила над ним, явно воспринимая его как потенциальную добычу. Не выдержав, Джон швырнул в нее здоровенным камнем.

Конечно же, он мечтал встретить дерево, на котором растут такие мушкетоны, как у того смуглого типа! Впрочем, подобранный им на земле толстый сук вполне мог сойти за неплохую дубинку.

Следы на земле были очень ровными. Человек явно не спешил: каблуки его нигде не увязали в земле. Джон вырос далеко отсюда, в верховьях, среди густых лесов, однако хорошо чувствовал, как следует вести себя на таком открытом пространстве. Отдавшись на волю собственных инстинктов, он сразу почувствовал прикосновение той знакомой руки, которая со спокойной уверенностью сжала его руку.

Местная живность, встревоженная шагами Джона, разбегалась во все стороны, стремясь спрятаться. Ящерицы поспешно исчезали в трещинах скал и камней. Четырехкрылые перепелки падали на землю, надеясь, что в густой тени их примут за камни, однако в самый последний момент утрачивали самообладание и взлетали, отчаянно хлопая крыльями. Змеи буквально испарялись, мгновенно исчезая из виду; горлинки с пронзительными криками взмывали ввысь; кролики в страшной панике удирали со всех ног. Лисы, карликовые олени, койоты, точно надев сказочную шапку-невидимку, оставляли после себя только отпечатки копыт да кучки помета.

Теперь пустыня окружала Джона со всех сторон: повсюду он видел только светлый песок и бескрайнее ровное пространство, словно выставлявшее свою жизнь напоказ — такую, какая она есть: вызванная из ниоткуда и ни с чем не связанная. Пустынные растения существовали точно в ссылке друг от друга; они росли кольцами только в тех местах, где под песком имелась хоть какая-то влага, до которой они молча и упорно стремились добраться своими корнями. Свободное место у источника воды здесь означало жизнь. Впрочем, Джон и сам давно уже так думал с тех пор, как его отец сбежал из охваченного пожаром дома, бросив их на произвол судьбы.

Он уловил какой-то неприятный запах, вскоре превратившийся в зловоние, и сразу же понял, что отец его наверняка идет именно на этот запах. Осторожно обогнув небольшой холм и ориентируясь исключительно на запах, он увидел перед собой поле, сверху больше похожее на огромную чашу. На поле виднелись, похоже, лишь распростертые тела мертвецов. Джон подошел ближе. На земле лежали воины в латах. Тела их разлагались на жаре; лица распухли, губы потрескались. У многих были вспороты животы, и казалось, что они рожают собственные внутренности.

Джон знал, что иногда такое способен сотворить временной ураган, прилетающий из неведомых далей; он с той же легкостью вспарывает человеку глотку, как и разносит в клочья любую разновидность материи. То, что с таким трудом удавалось индукционному кораблю, идущему по течению вверх, мимолетное искривление времени-пространства способно было совершить в одну секунду. Иногда подобных мертвецов удавалось до некоторой степени «спасти», превратив их в зомби.

Джон отвернулся. Потом сделал несколько шагов назад и постарался буквально слиться с редким кустарником. И почти сразу увидел отца.

Его лицо — худое, с глубоко посаженными глазами; знакомые очертания подбородка, опущенные уголки губ… Джон сравнивал теперешний облик отца с последними своими яркими воспоминаниями, с тем его «портретом» в раме пожара, который так бережно хранил в своей памяти все эти двенадцать незабываемых лет, каждый день извлекая оттуда и тщательно изучая. Да. Он был уверен. Это его отец.

— Чего ты хочешь? — В тихом голосе отца явственно слышалось раздражение.

— Справедливости.

— Кто ты? — В его глазах плеснулся страх.

— Ты меня знаешь.

— Да в этих местах я уже не знаю, знаю ли я вообще хоть что-нибудь! Здесь же нет ничего постоянного. Ты загнал меня слишком далеко в верховья. Да еще и индукционное судно взорвал! А я вообще впервые здесь оказался, и к тому же…

— Ты сбежал.

— Что? — Лицо отца исказилось под воздействием мрачных воспоминаний, затем снова успокоилось и разгладилось. — Черт побери! Так ты имеешь в виду столь далекое прошлое?

— Естественно. И ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Она ведь тогда погибла.

Повисло тяжелое молчание. Отец изучал мальчика так, словно пытался отыскать для себя какое-то преимущество, какую-то выгоду. Возможно, впрочем, что в его взгляде и скользнула искра узнавания.

— Да-да… Однако же все это в прошлом. Послушай, парень, нашей семье давно пришел конец.

— Нет. Но скоро придет.

Мужчина прищурился: облака над головой рассеялись, с небес лился золотой свет. Джон чувствовал неуверенность отца и понимал, что момент настал. Он быстро шагнул вперед, ни о чем больше не думая. Он и так слишком долго думал, более десяти лет; он уже устал от этих мыслей.

В глазах отца внезапно блеснуло узнавание; рот его раскрылся, но ни крика, ни восклицания Джон не услышал. Его противник вскинул вверх руку, и, к удивлению Джона, в ней не оказалось никакого оружия. Но колебался он не более мгновения. А потом замахнулся своей дубинкой и ударил… После третьего удара голова мужчины раскололась, точно спелый орех. И он не издал больше ни единого звука.

Глава XIV ПУБЛИЧНЫЙ ДОМ

Джон сел, прогоняя остатки тревожных снов, и с силой вдохнул влажный воздух, в котором чувствовался сильный запах отвратительных дешевых духов. Вокруг было абсолютно темно. Это показалось ему немного странным. Довольно долго в памяти крутились только обрывки воспоминаний о том водовороте времени, о «Начес», но затем он вспомнил и все остальное.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});