Белые искры снега - Анна Джейн

— Ах, ну да. Они не послали шпионов. Только наблюдателей. Ваш нелюбимый и крайне неуважаемый коллега Карл Прейслер Риттенберг прибудет в ближайшее время в город, — сообщил с усмешкой Реутов князю. Тому известие явно пришлось не по вкусу

— Что? — побледнел Август — не от страха, от негодования. — Это посмешище? Скоро прибудет?

— А что вы удивляетесь, великий князь? Как доложили из Праги, Карл на днях получил звание Охотника за Артефактами, и сама королева Розы вручила ему этот титул. Будет продолжать искать Славянскую Тройку, — хмыкнул Тимофей. — Знаете ли, она у них пользуется огромнейшим спросом. С тех пор, как глава корпорации MGI сблизился с Ее Высочеством. — На этих словах Август сузил свои удивительные сапфировые глаза.

— Вы не боитесь? — прямо спросил он. — Карл охотится на вас.

— И уже убил моего Двойника, что заставило меня тайно передать артефакт, — подтвердил Тимофей. — Боюсь, — чуть помедлив, сказал он. — Я знаю, что он доберется до меня, раз добрался до Двойника. Но у меня еще есть время. Несколько недель. Я успею уехать до того, как он приедет за мной. Впрочем, поговорим об этом позднее, мне пора. Да и вам тоже, князь. Надеюсь, в этом году вы нашли много талантливых детей.

— Улов радует. Доброго вечера. О Хранительнице мы позаботимся. Не беспокойтесь, командор.

— Это радует. Последствия могут быть печальными, в первую очередь, для вас.

— Я усилю вашу охрану.

— Пусть будет по-вашему.

С этими словами мужчина развернулся и сделал шаг, вплотную подойдя к серебрящимся стенкам защитного кокона. Август вновь махнул рукой, убирая свое волшебство, и шагнул назад в тень.

Словно этого разговора и не было.

Мы быстро удалялись прочь, шли, не глядя по сторонам и не понимая, куда, лишь бы оказаться подальше от дяди Тима. Попетляв по коридору и свернув направо, я и Ярослав оказались во втором зале. Музыка, смех, звон бокалов, шуршание вечерних платьев, отсутствие камер корреспондентов, освещавших происходящее, — и не скажешь, что это мероприятие посвящено талантливым детям. Тут собрались вовсе не ученики, а совершенно другие люди — те, кто были спонсорами, чиновниками министерства образования, приглашенными гостями, в общем, местной элитой, которая каким-то образом была связана с фондом "Верис". На детей всем им по большему счету было плевать, но завтра газеты напишут, что второй заместитель губернатора, что-то обсуждающий справа от нас с дядечками в дорогих костюмах, побывал на торжественном вручении наград стипендиатам фонда, ведь он ужасно печется о будущем поколении. Или что смеющаяся слева от нас женщина в алом платье — известная в городе предпринимательница, помогает фонду, потому что считает, что дети — самое дорогое, что у нас есть. Как же меня раздражают подобные двуличные люди! Дядя Тимофей, видимо, оказался тут, потому что тоже был среди приглашенных гостей, которым небезразлична судьба будущего поколения. И случайно заприметил меня, решив, что может сыграть на этой случайной встречи. И чего он так ко мне прицепился? Надо обдумать это чуть позже, когда я буду в более спокойном состоянии, сейчас же распаленные чувства мешают мне рационально и логически мыслить.

Я, вырвав, наконец, ладонь из руки своего малолетнего спутника, прислонилась к стене, прикрыв ресницы. Эмоции постепенно отступали, и я, забыв, где нахожусь, постепенно погружалась в себя, существовании своего спасителя, с которым мы молча дошли сюда, я совершенно забыла. Но он, уразумев это, тут же напомнил о себе, и я распахнула глаза.

— Эй, Анастасия Пиявовна, — был по-детски изобретателен Ярослав в том, что касалось обидных кличек, — чего затихла? Где это мы? Пошли обратно. Классно я того мужика, да? — его зеленые глаза радостно сверкнули. Похоже, Ярочка чувствовал себя победителем. А я тут же как воочию увидела перед собой дядю Тима; мне казалось, что он сейчас обозлен, как никогда. Интересно, он будет меня искать? И что ему от меня надо? — А где мое законное спасибо, а?

— Ты дурак, Зарецкий? — проговорила я устало. — Ты адекватный?

— А что? — не понял он. Мой тон, видимо, ему не понравился, потому что вся бравада вдруг слетела с его лица. Кажется, я тоже умела всего лишь парой слов подпортить Ярославу настроение.

— Нет, ты неизлечим. Ты вообще понимаешь, что сделал? — повторила я.

— Поссорил тебя с богатым любовником? — спросил он неожиданно зло. Этого я услышать не ожидала. Мгновение — и хрустальный кубок моего сознания наполнился обжигающей водой. Несколько капель пролилось на стол.

Я с трудом удержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Меня просто затрясло от гнева — да как он смеет говорить такое?!

— Зарецкий, — прошипела я, сдвинув брови. — Знай свое место. Не груби мне. Иначе пожалеешь.

Наши взгляды скрестились.

— Вот я знал, что ты такая! Знал! — громко и зло сказал Ярослав. В мятных глазах стояла совершенно не детская ярость — такая могла быть только у взрослого мужчины, и для меня стало открытием то, что в мальчишке могут быть подобные чувства. От удивления я даже не сразу ответила на его гневные слова. — Надо было оставить тебя вместе с этим старпером, а я, как дебил, побежал тебя спасать. Девушка в опасности. Надо прийти на выручку. Вдруг этот бык с ней что-нибудь сделает? Я рядом, я могу помочь ей. Я должен это сделать, как нормальный человек. Она ведь девушка, слабая, беззащитная, смотрит на него испуганно, — продолжал парень, с каждым словом сам, как медный кубок ледяной водой, наполняясь эмоциями все больше и больше, и, вдруг, сам того, видимо, не осознавая, приблизился ко мне, крепко схватил меня за запястье и даже чуть-чуть нагнулся, наверное, чтобы я лучше слышала его. — Я ей помог. Потому что как иначе? Пройти мимо? Сделать вид, что не заметил? Забыть, что видел? Нет, я не могу так. Я помог, — повторил он со смесью отвращения и усмешки, видимо, над самим собой. — А что в ответ? "Дурак, неадекватный, неизлечимый". Какие слова, а? Но плевать на слова. Ты знаешь, Настенька, мне до твоих слов дела нет. Но смотри на меня по-другому, — мятные глаза, которые теперь казались светлее обычного, сверкнули. Пальцы на моем запястье сжались сильнее, не причиняя боли, но крепко вцепившись в кожу. — Поняла меня? Не как на придурка, а как на человека, который не прошел мимо.

Не знаю, что произошло, но мне внезапно стало очень стыдно. Кажется, поддавшись эмоциям, я сильно погорячилась и в своих выводах, и в поведении. Зарецкий ведь, действительно, помог мне — в меру своих сил, пусть еще совсем юношеских, но, кажется, вполне искренних, а я разозлилась из-за того, что думала не о Ярославе, а о том, что дядя Тим еще больше разгневается на меня за то, как с ним обращался мой несмышленый ученик.