Возвращение домой - Александра Турлякова

На пороге он оглянулся, окинул свою камеру-одиночку взглядом, больше похо-жим на прощальный. Он был уверен наверняка: сюда я больше не вернусь! Никогда и ни за что! Лучше смерть, чем это!.. А когда шёл по длинному бесконечному кори-дору, вспомнил неожиданно все бессонные жуткие ночи, проведённые в одиночест-ве. Когда орал до сорванного горла, до боли в лёгких. Когда забивался в угол крова-ти, пряча голову в подушку, прижатую к груди. Конечно, со временем стало лег-че… Но всё равно повторение своего недавнего прошлого пережить заново он не хотел ни при каких условиях. Хватит!

* * *

Западный фасад дома взрывом повредило особенно сильно, и теперь он опасно нависал над входом. Казалось, ещё толкни хоть камень — и всё здание рухнет тебе на голову. Видимо, так казалось всем, даже этим лентяям из пленных. Впрочем, им всегда кажется целая куча всего, когда дело доходит до работы. Трусливые лентяи, в этот день они особенно раздражали сержанта Фаулера. Проиграли войну? Проиг-рали! Отдали нам этот город? Отдали! Так к чему же тогда сейчас носом крутить? Радовались бы лучше, что живыми оставили. Подумаешь, работать приходится! Работа, она ещё никому вреда не сделала. К тому же, сами ведь бомбили. Сами! Не мешало бы теперь и в порядок город привести.

А работнички-то, работнички! Гребутся со своими лопатами, прямо удовольствие глядеть. Загляденье! Перед домом все завалы расчистили, чуть ли не под метлу убрали, а внутрь ни один не заходит. Боятся! Ах, испугались! Испугались, да?! А как на наши головы бомбы сыпали и днём и ночью?

Фаулер схватил одного из ниобиан за шиворот, особо не разбираясь, кто там пе-ред ним, — первого, на кого глянул. Толкнул в нужном направлении, с приказом, да ещё и ногой наддал:

— Паш-шёл!

Тот не удержался, упал на колени, выронив лопату.

— Ну!! Расселся! Некогда сидеть! Покажи-ка пример остальным…

А остальные затихли, ещё живее лопатами заработали, даже перешёптываться перестали. Ждут, что дальше будет. Вот только Фаулер долго ждать не собирался. Им сегодня до конца квартала расчистить надо, а они возле одного дома уже третий час толкутся.

Фаулер медленно подошёл к ниобианину, чувствуя, как за происходящим с пота-ённой ненавистью и страхом наблюдают три десятка пар глаз да ещё шестеро рядо-вых-конвойных. Но этот интерес добавлял уверенности и властности каждому дви-жению и слову сионийского сержанта.

— Ну, что? — Ткнул пленного носком сапога. — Ждёшь повторения приказа? Ты, что, не знаешь до сих пор, что свои приказы я не люблю повторять по два раза? — Голос Фаулера, поначалу такой ласковый до заботливости, с каждым словом делался всё звонче и жёстче. Аж воздух вокруг зазвенел, как наэлектризованный, как перед вспышкой молнии. — Пшёл! Быстро!! Чё, не видишь, что вход в дом тоже разбирать надо?! Марш!

Ниобианин, недавний рядовой, в рваном комбинезоне с сохранившимися знаками отличия, не уничтоженными даже после пленения, медленно поднялся на разом ослабевшие, подкашивающиеся от ужаса ноги. Остановился, не сделав и шага, прошептал с безысходным отчаянием:

— Он… он же сыпется… Еле держится ведь…

— Так ты что, думаешь, я́ туда первым пойду?! Или тебе бригаду спасателей вы-звать? — Фаулер рассмеялся с явной издёвкой. Никто не подхватил этот смех, даже рядовые-подчинённые, и те молчали. Все понимали, что посылать человека в полу-развалившийся, чудом устоявший дом, всё равно, что убивать голыми руками.

Никто бы не хотел сейчас оказаться на месте этого ниобианина, восемнадцатилет-него мальчика с огромными, наполненными животным ужасом глазами. Выбирать ему было не из чего: впереди — готовые рухнуть на голову перекрытия дома, за спи-ной — сержант, ухмыляющийся, как последний садист, да ещё и с автоматом, наце-ленным как раз между лопаток.

— Слушай, сержант, а может, для начала лучше вызвать бригаду строителей? С бульдозером? Чтоб сравнять эту развалину с землёй? — заговоривший ниобианин стоял от Фаулера буквально в двух шагах, стоял, опираясь о лопату, и глядел на сержанта совсем без страха.

— И что это у нас здесь за умник? — Фаулер смерил пленного презрительным и брезгливым взглядом. Неповиновения он не терпел. Но здесь было не только непо-виновение, здесь было то, что нужно пресекать ещё в зародыше.

— Этот дом не подлежит восстановлению, — продолжал ниобианин всё с тем же спокойствием. — Только на снос… Там трещины с ладонь… Из пяти этажей лишь два сохранилось. Не спорю, там могли остаться погибшие… Но и трупы откапывать — это не по нашей части. Для такого дела необходимое снаряжение надо… Не голыми же руками…

— Захочу, ты у меня и голыми руками рыть будешь, понял! Без всякой лопаты!.. — Секунда — и они уже стояли друг против друга: подобравшийся, приготовившийся к отпору ниобианин — и сержант Фаулер, испепеляющий военнопленного взглядом. Конечно, одним взглядом дело не обошлось, в ход пошёл приклад автомата. Корот-кий сильный удар под рёбра — и ниобианин со стоном отступил назад, качнулся вперёд. Упасть ему не дали, подхватили под локти руки других таких же пленных. Попытались спрятать, укрыть от глаз сержанта, от его гнева и ярости. Но тут кон-вой вмешался.

Растолкали пленных, и ниобианин остался один на один с сержантом. Отдышав-шись, выпрямился, вздёрнул подбородок, давно уже не видевший бритвы.

Фаулер ещё раньше обратил внимание на этого типа, приглядывался к нему долго, ждал всё какого-то подвоха, неприятности именно от него. Дождался!

А ниобианин-то по возрасту тянул никак не меньше, чем на лейтенанта. Хоть и был сейчас грязным, изголодавшимся, замурзанным, как и остальные. Но осталь-ные-то моложе были, и ни один из них не лазил без кителя, а этот с самого начала в майке. Да и сапоги-то на ногах — офицерские. Высокие, из мягкой, дорогой кожи.

— Так ты у нас под рядового косишь, да? Думал, не узнает никто?! Меня обмануть хотел, гад? Меня?!

— Да пошёл ты к чёрту, сержант! — просто ответил ниобианин. Выглядел он до нельзя уставшим без прежнего упрямого огонька в глазах. — Думаешь, я тебя испу-гался, что ли? Да, лейтенант я! Лейтенант. И ещё десять раз могу повторить. Я — лейтенант Ниобианской Армии! И не стыжусь этого!.. И скрывать это не собирался и не собираюсь!.. И пока я живой, ты моих солдат никуда не погонишь. Убивать я их тебе не позволю… — Ниобианин пошёл на Фаулера, но солдаты-сионийцы его перехватили, сбили с ног прикладами, принялись пинать так, как обычно наказыва-ли в случае неповиновения. Но сержанту этого показалось мало, он приказал, крик-нув дрожащим от ярости голосом:

— На пустырь его! Туда! — Махнул рукой куда-то себе за спину. — К стенке!.. Немед-ленно!..

Ниобианина поволокли в указанном направлении, а остальные пленные с немым изумлением глядели на сержанта. Тот не выдержал, заорал:

— А вы какого чёрта на меня пялитесь?! Каждого третьего следом отправить?..

Они покорно заковырялись лопатами и засуетились с тележками.

Фаулер отвернулся, раздражённо стискивая кулаки, будто хотел ударить ещё ко-го-нибудь, но тут заметил, что у соседнего дома, как раз перед поваленным дере-вом, остановился армейский мономобиль.

— Эй, Вакулич! — позвал одного из своих солдат. — Скажи им, если хотят проехать, пусть поворачивают направо. Здесь дороги ещё нет!..

Рядовой покорно затрусил к машине, радуясь такому лёгкому приказу.

* * *

Полковник нервничал. Это Джейк видел, даже сидя на заднем сидении машины. Шофёр, он же и ординарец, видимо, был в курсе: ни о чём не спрашивал, вёл маши-ну, армейский бронированный мономобиль, так осторожно через все завалы, будто всю жизнь этим занимался.

За всё время никто не обмолвился ни словом. Полковник был сейчас в таком со-стоянии, что попросту никого и ничего вокруг себя не видел. Он был занят пред-стоящей встречей. Наверное, о многом передумал за эти часы. А Джейк просто ке-марил.

Желание спать поглотило даже любопытство, а ведь вокруг был город. Чайна-Фло! Они мотались по нему уже битых три часа. И без всякого толка! В скольких местах они побывали? Чёрт его знает! Джейк не ставил себе цели запомнить, где они успели побывать. Он только просыпался от несильного толчка, когда машина останавливалась, оглядывался и снова засыпал. Сквозь сон слышал, как Барклиф выбирался на улицу, громко хлопая дверцей, как он возвращался через некоторое время, и они опять куда-то ехали, ехали. И так бесконечно. Раз за разом.

Так было и на этот раз. Машина остановилась на углу улицы, чуть не уткнувшись тупой мордой в чёрное обгоревшее дерево, завалившее собой проезд. Полковник выбрался из машины, заговорил о чём-то с подбежавшим к нему сионийским солда-том. Дверца, на которую опирался Барклиф, осталась открытой, и Джейк уловил отдельные обрывки фраз:

— Проезда нет… Господин полковник… По соседней улице… Через переулок… Здесь завалы большие, господин полковник…