Наплывы времени. История жизни - Артур Миллер

Само собой получилось, что со съемками «Неприкаянных» я связывал изменения к лучшему и уповал на Розалин, первую серьезную роль Мэрилин, исполненную чувства собственного достоинства, не чуждого ей. Обе женщины бились над одними и теми же проблемами, но героиня фильма находила выход. Я тешил себя надеждой, что ее опыт поможет Мэрилин обрести внутреннее спокойствие. Было бы хорошо, если бы я сам мог способствовать этому, что было мало вероятно, ибо мы пережили одно из тех великих крушений своих чаяний, которые редко выпадают на долю супружеских пар.

И все-таки вопреки всему я знал, что в каждом из нас есть шанс для другого, шанс, который нельзя упустить. Возможно, это нелепо, но я не мог свести отношения с Мэрилин к чему-то одному. Она тоже этого избегала. В узком смысле мы были незаменимы друг для друга; так бывает, когда, спасая от увядания свои чувства, мы идеализируем любимый предмет или человека. Вопреки, а может быть, благодаря этим трудностям Мэрилин была воинствующей идеалисткой. Мы познакомились в те времена, когда Америка вступила в очередную консервативную фазу своего развития. Общественное самосознание угасло. И это сыграло не последнюю роль в том разочаровании, с которым Мэрилин относилась к своей стране, к себе и к своей работе. Зритель не знал, какие силы властвовали над его жизнью. А фильмы, пьесы, книги отнюдь не стремились просветить его. Говоря о всеобщем равнодушии, Мэрилин напоминала Робеспьера в преддверии грозного и праведного часа своего выхода. Куда ни взглянешь, всюду «трепотня», говорила она; все выжидают за отсутствием мощных, хотя и призрачных порывов к свободе. Она нуждалась в герое — в такие моменты все материальное, включая ее самое, теряло для нее всякий смысл.

Теперь, к 1960 году, мы отремонтировали старый дом, который купили в полумиле вверх по дороге от нашего бывшего в местечке Роксбери в Коннектикуте, и она с бешеной энергией бросилась все перестраивать в нем. Я старался не заострять внимание на том, что мы не можем позволить себе осуществить все ее задумки, но временами моя озабоченность прорывалась, и она остро страдала от того, что мы должны были соизмерять наши желания с нашими возможностями. Деньги для нее — как это бывает или с очень богатыми, или с очень бедными людьми — не представляли ценности как защита от неопределенности будущего. Их надо было тратить, чуть только они появлялись, причем с возможным размахом. Для меня же они означали свободу и независимость, чтобы не сотрудничать с какой-нибудь компанией или продюсером.

За год с небольшим до этого мы начали с того, что отметили худшие места планировки в старом доме, чтобы они не повторились в том, который мы надумали построить на вершине лесистого холма неподалеку. Она созвонилась с Фрэнком Ллойдом Райтом, спросив его, что он может нам предложить. У нее был королевский размах, отчасти потому, что этот уникальный дом задумывался ею как подарок мне. Поэтому задаваться вопросом, хватит ли денег для осуществления райтовского проекта, казалось неприличным. Тем более что их обоих совершенно не интересовало, что сколько стоит. Поэтому мне ничего не оставалось, как назначить день его визита и предложить ей самой решать, хватит у нас денег или нет.

Райт, которому было под девяносто, как-то сразу свернулся калачиком на заднем сиденье машины, когда мы ненастным осенним утром заехали за ним на Манхэттен, и все два часа до Роксбери громко посапывал. Это был высокий, театрально красивый мужчина, который носил широкополые ковбойские шляпы и необъятных размеров пальто, а вместо того чтобы говорить, скорее декламировал в нос, чем очень напоминал У. Филдса. Войдя, он оглядел гостиную и произнес с удивительным высокомерием: «А, это старый дом. Гроша не стоит вкладывать в это дело». Мы перекусили копченым лососем с хлебом, он отказался от перца. «Не ешьте перца, он сведет вас в могилу до срока. Старайтесь избегать его».

Оставив Мэрилин, я повел его по длинной крутой дороге на вершину небольшой горы, туда, где мы хотели построить дом, в полумиле или около этого. Он ни разу не попросил передышки. На вершине, встав спиной к ветру, он посмотрел на открывавшийся оттуда великолепный вид, помочился и сказал: «Да. Действительно». Быстро огляделся и потрусил вниз, перескакивая через камни, бугорки и комья земли. Когда мы спустились к подножию и чуть замедлили ход, идя по стерне, я решил, что пора сказать ему то, о чем он не потрудился спросить, — мы хотим жить просто и не намереваемся строить дом, который поразил бы весь мир. Насколько я помню, он никак не отреагировал на эту новость.

Его план, напоминавший скорее импрессионистскую акварель, не застал меня врасплох: круглая гостиная с чуть приподнятой опоясывающей галереей, яйцевидные колонны из песчаника пяти футов толщиной и куполообразный потолок не менее шестидесяти футов в диаметре; вид на бассейн в семьдесят футов длиной, прорубленный в склоне горы и отделанный песчаником. Для того чтобы выдержать такой объем воды, не говоря уже о самой конструкции, стенки бассейна, на мой взгляд, должны были быть не меньше двадцати футов в высоту, своего рода линия Мажино. Когда я спросил, сколько будет стоить дом, Райт сказал, около двухсот пятидесяти тысяч, однако, имея опыт строительства, я мог отнести это только к стоимости бассейна. Его акварельную фантазию украшали две трогательные детали. Около дома, миновав замысловатый въезд, стоял длинный лимузин с открытым верхом и одетым в униформу шофером на водительском месте, а над крышей виднелся взвившийся флаг, показывая, что хозяева дома. Его восторженное отношение к Мэрилин выразилось в том, что в этом чудовищном строении оказалась всего одна спальня и одна крошечная комнатка для гостей, зато был громадный конференц-зал с длинным, во всю комнату столом и дюжиной стульев с высокими спинками, на самом высоком из которых должна была восседать во главе собрания она, королева, правительница небольшой страны, ну, скажем, такой, как Дания. В целом это очень подошло бы как загородный домик для высоких административных чинов, где можно было разрабатывать проекты незаконных биржевых сделок или создания нелегальных предприятий.

Заехав к нему в офис в гостиницу «Плаза» и увидев проект, я сказал, что это слишком вычурно по отношению к тому, что нам бы хотелось, но мои слова вновь не произвели на него никакого впечатления. Он тут же показал мне огромную акварель нового города с десятками волшебных розовых башен, минаретов и рассекающим небо шоссе от одного здания к другому, который он планировал, если не ошибаюсь, для шаха Ирана или главы какого-то нефтяного королевства. Хотелось понять, на чем держатся эти ленты из железобетона, но я так и не разобрал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});