Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

— Тут ты прав, дружок.

Джо почти чувствовал вокруг себя мерцание прицела.

— Ваш брат и вы — первые лорды, которые отнеслись ко мне по-человечески. Ненавижу всех заносчивых агатовских сволочей. Благодарю богов за то, что вы — не такие.

— Это уж да, агатовцы — дрянь.

— А еще, Эйлиш плоская, как доска. Только гляньте: рябина вместо сисек!

Взгляд Мартина непроизвольно дернулся к ее груди, и Джо рухнул набок. Вспышка, огненный шар умчал в небо. Джоакин перекатился по земле, схватился за спиною лорда. Поймал его ногу, рванул из стремени. Миг спустя Мартин лежал на земле, а путевец сидел на нем верхом, прижав оружейную руку.

— И главный аргумент, милорд: если я хочу бежать, то вот сейчас убью вас и побегу.

Дав Мартину вдох на осознание, Джо встал и помог ему подняться.

— Баба нас дразнит, милорд. Имею такое предложение: снова раскроет рот — отрубим плетью что-нибудь.

— Согласен. Давай ступню.

— Лучше руку с мышью.

Оставшийся час дороги Джо и Мартин говорили о том, о сем. Хаш Эйлиш кротко молчала.

* * *

Лагерь Бенедикта Флеминга стоял на берегу реки, у перевалочного причала. В соседнем поле паслись волы и отдыхали бурлаки после дневного перехода. За шатрами северян шумела река, вычерчивались на фоне неба темные силуэты кораблей.

Часовые ожидали посланников: стоило Мартину назвать себя, как всех троих тут же провели в штаб графа. Своим видом Флеминг больше всего напоминал кузнеца: плечистый, широкий костью, бородища — лопата. Рядом с ним совсем терялся тщедушный седенький священник.

— Мое имя — аббат Хош, — сказал служитель Церкви, — а его милость граф Бенедикт не нуждается в представлениях.

— Я того… очень рад. Здравия вам двоим, — прогундосил Мартин. — Со мной сир Джоакин с Печального Холма и леди Хаш Эйлиш из Сайленса.

— Мы рады знакомству и приглашаем испить вина. Расскажите, как поживает граф Виттор? В крепком ли здоровье…

Граф махнул ручищей, заставив аббата молчать.

— Нет времени на болтовню. Что себе думает Виттор Шейланд?! Он обещал стать гарантом моего примирения с Ориджинами. Но теперь он захватил в плен Иону, а кайры герцога осаждают Уэймар!

— Брат того… Он вам передал кое-что.

Мартин подал конверт Флемингу.

— Бумажки! — Буркнул граф и отбросил письмо. — Сперва скажите на словах: что происходит, тьма сожри?! Виттор хотя бы еще жив? Как он думает выкрутиться?

— Он планирует победить, — невинно обронила Эйлиш.

— Против трех батальонов Первой Зимы?!

— Число врагов не имеет значения. Сами боги на стороне графа Виттора. Он сокрушит любого врага.

Граф свел густые брови:

— Женщина, я позволил тебе говорить за мужским столом, но не стану терпеть хулу! Не тебе судить о богах!

Аббат Хош покивал, глубоко одобрив слова сеньора. Впрочем, закатница не смутилась:

— Милорд, в данном случае воля богов совершенно очевидна. Несколько злодеев скрыли ее от всего мира, лишь потому вы все еще в неведении. Если женский голос режет ваш слух, прочтите письмо, а также выслушайте рассказ лорда Мартина.

Граф помедлил, взвесив, не прогнать ли закатницу. Но Эйлиш приняла такой смиренный вид, что Флеминг смилостивился и сунул аббату письмо:

— Читай.

Священник вскрыл печать и пробежал взглядом строки. Нахмурился, подвинул лампу ближе к листу, внимательно перечитал второй раз.

— Милорд… простите, но вам лучше самому…

— Грм.

Флеминг взял лист в вытянутую руку, затем поднес к самому носу, а после отодвинул на фут. Джоакин прекрасно его понимал: если читаешь нечасто, отвыкаешь от буковок; нужно приладиться, настроить глаза. Найдя наилучшую видимость, граф начал шевелить губами. Каждое прочитанное слово он повторял сам себе вслух, однако не верил даже собственному голосу.

— Что тут говорится?! Он пишет, будто это он…

— Да, милорд, — подтвердил аббат.

— У него есть такая сила?! Откуда?!

— Он пишет: от Праотцов.

— Идова ересь! Богохульство!

Граф скомкал письмо, лист бумаги пропал в его громадном кулаке.

— Говорите, если вам есть, что сказать! А нет — сожгу вас, как еретиков, и пойду сдаваться Ориджину!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— М-да, сейчас расскажу… — выкашлял Мартин. — Можно того, вина? Пересохло внутри…

Он взял у аббата кубок, обильно промочил горло, утер губы рукавом.

— Значит, вот что. Семнадцатый Дар был особенный. В нем оказались не только Предметы. Она вот не даст соврать: первыми в ложе спустились закатники и нашли там…

Мартин говорил добрых полчаса. Сначала робел и путался в словах, но чем больше оживало в нем воспоминаний, тем крепче становился голос, уверенней лилась речь. Гнев, досада, жажда мщения вытеснили робость. Мартин заговорил с жаром, клеймя и ненавидя былых обидчиков.

Перемены произошли и в слушателях. Граф и аббат встретили начало речи с явным недоверием и злостью. Но чем больше подробностей они узнавали, тем шире раскрывались их рты, выше заползали брови. Да что говорить: сам Джоакин был потрясен, хотя и знал уже немало шейландских секретов. Он услышал даже не сказку, а — легенду, как в священном писании. И правдивость ее не вызывала сомнений.

— Три мерзавца решили утаить это от всего мира, — окончил речь Мартин Шейланд. — Чтобы скрыть правду, они прикончили пять человек. Мы с братом чудом остались живы. Если б не Вит, конец бы нам! Но теперь мы всем расскажем, как было. Это наш, того, святой долг!

Граф и аббат долг молчали, переваривая услышанное. И хорошо, ведь Джоакину тоже требовалось привести в порядок мысли. Наконец, Флеминг спросил:

— Лорд Мартин, почему вы до сих пор молчали? Все верующие люди должны были узнать!

— А как мы могли? Нас бы того. Они же поклялись — убить каждого, кто хоть слово.

— Но теперь вы, стало быть, набрались мужества?

— Не только мужества, а и силы тоже. Вит разделал этих трех гадов! Айдена сжег, Адриана скинул с трона, Десмонда сделал калекой. Теперь мы не боимся их, так-то!

— Все эти годы вы боролись за право говорить?

— Ну, да, вроде того.

Граф потеребил бородищу.

— Похоже, вы с братом совершили духовный подвиг. Если все так и есть, как сказано, то вас должны причислить к лику святых. Но чем докажете свою правоту?

— Я того… клянусь, что все так и было.

— Ручаюсь за каждое слово лорда Мартина, — с поклоном добавила Хаш Эйлиш.

Граф повернулся к аббату. Уже по лицу священника было ясно: он поверил всему.

— Милорд, наши гости не лгут, это чистая правда. Все невероятные события последних лет говорят в их пользу. Никак иначе не объяснить всего, что случилось. А главное доказательство — то, что мы с вами видели в Запределье.

— Уфф… — Граф отер лоб, будто внезапно вспотел. — Ваш брат владеет таким оружием?!

— Ну, Пауль же — посланник богов. Он дал Виту все, что нужно для победы.

Граф поднял чашу вина:

— Лорд Мартин, позвольте выпить с вами. Скоро в вашу честь напишут иконы, а я смогу гордиться, что сидел с вами за одним столом.

Наверное, Мартин в жизни не слышал ничего подобного. Он смешался, покраснел, опустил глаза.

— Того, милорд… Будет вам…

— Скромность — неотъемлемая черта святого человека, — сказал Флеминг и брякнул кубком о кубок Шейланда. — За ваше здоровье, милорд, и за успех нашей борьбы.

* * *

Вечер был пасмурным. Темные тучи, налетевшие с Дымной Дали, заволокли все небо и прежде времени погасили солнце. Закат еще только начинался, а казалось — уже ночь. Графский замок и городские стены едва проступали в сумраке.

— Ветер сменился, — заметил Джоакин.

Уже несколько часов его не покидала тревога: успеем ли? Корабли Флеминга шли волоком против течения и ветра. Волы, подгоняемые бурлаками, тащили суда на привязи. Уэймар давно показался на горизонте, но приближался мучительно медленно. Джо стоял на носу флагмана и сверлил глазами город, заклиная: быстрее же!