Неизбежная могила - Гэлбрейт Роберт

как она знала, было бы уйти через слепую зону периметра в четверг вечером, когда поблизости будет кто-нибудь из агентства и сможет забрать ее. Если она уйдет в это время, то пропустит Явление Утонувшего пророка, которое, как ей теперь было известно, состоится в пятницу вечером. После того, что произошло во время ее сеанса Откровения, Робин с радостью пропустила бы это событие.

Тайо вернулся на ферму без Линь. Робин, видевшая его лишь издалека, старательно избегала зрительного контакта. Все ее усилия сейчас были направлены на то, чтобы поговорить с Уиллом Эденсором один на один. Выяснив, насколько глубоки его сомнения относительно церкви, она оправдает все, через что ей пришлось пройти, и уйдет, зная, что действительно продвинулась в этом деле.

Во вторник днем Робин отправили работать в прачечную — подсобное кирпичное помещение с бетонным полом, где стояли ряды стиральных машин промышленного размера и потолочные сушилки. Женщины, проводившие Робин до двери, ушли, убедившись, что она внутри, и решив, что за ней присматривает достаточно загружающих и вытаскивающих одежду и простыни людей.

Непрерывный рокот и гудение стиральных машин заставляли работников говорить громче, если они хотели, чтобы их расслышали. Получив мешок с грязной одеждой и инструкции по правильной установке режима стирки, Робин завернула за угол ко второму ряду машин и с приливом воодушевления заметила Уилла, стоящего на коленях перед одной из них и перекладывающего в корзину груду мокрой одежды. Рядом с ним, выставляя параметры стирки на второй стиральной машине, стояла Мэрион Хаксли, которая была так явно влюблена в Джонатана Уэйса, когда приехала на ферму. Робин не общалась с ней уже несколько недель.

Изнурительный режим работы и соответствующая потеря веса оказали на Мэрион крайне старящее воздействие: ее исхудавшее лицо теперь обвисло и определенно изменилось с тех пор, как она садилась в Лондоне в микроавтобус. Ее крашеные рыжие волосы отросли, и и у корней виднелось пять сантиметров серебристых волос.

Ни Уилл, ни Мэрион не услышали приближения Робин, и только когда она выбрала стиральную машину рядом с машиной Уилла, он поднял на нее глаза.

— Привет, — сказала Робин.

— Привет, — пробормотал Уилл.

Вытащив спутанную массу мокрой одежды, он поднял тяжелую корзину и пошел прочь.

Робин начала загружать свою стиральную машину. Шум вокруг стоял такой, что только когда чей-то голос громко произнес ей в ухо: «Эй!», она поняла, что Мэрион пытается поговорить с ней.

— Привет, — улыбнулась Робин, прежде чем заметила, что Мэрион выглядит взбешенной.

— Не знаю, как у тебя хватает наглости ходить тут и ухмыляться!

— Прошу прощения? — спросила Робин, застигнутая врасплох.

— Поимела бы совесть! Распускаешь сплетни о Папе Джее.

— Я ни слова не говорила о...

— Ты утверждала, что у вас с ним была духовная связь.

— Нет, я...

— А нам всем известно, что ты лжешь. Ты не духовная жена!

— Я никогда не говорила...

— И, знаешь, что? — спросила Мэрион. — Утонувший пророк разберется с тобой.

— Я не знаю, о чем ты...

— Ее уже видели, — сказала Мэрион. — В лесу. Она приходит во время своего Явления. Приходит, чтобы защитить Папу Джея.

Робин знала, что она видит лицо настоящего фанатика. Внутри стоящего перед ней человека жило что-то жесткое и чуждое, что-то, с чем нельзя было спорить. Тем не менее, она услышала, как умоляюще произнесла «Мэрион», совершенно не представляя, что собирается сказать этой женщине, но не успела она подобрать и слова, как Мэрион плюнула ей в лицо.

Робин почувствовала, что слюна угодила ей прямо под левый глаз, и внутри нее что-то оборвалось, какие-то последние остатки сдержанности. «Они все сошли с ума. Они долбаные безумцы». Робин грубо оттолкнула Мэрион в сторону и зашагала туда, где Уилл Эденсор развешивал на сушилке мокрые спортивные костюмы и носки.

— Уилл, — громко произнесла она, поверх шума машин. — Ты хочешь вступить в духовную связь?

— Что?

— Ты хочешь вступить в духовную связь? — повторила Робин, четко проговаривая слова.

— О, — отозвался Уилл. Он выглядел так, словно она только что предложила ему кофе: он не проявил особого интереса, но и не смутился или удивился, и она задумалась, сколько раз за последние четыре года он побывал в Домиках для уединения. — Да, хорошо.

Они вместе направились к двери, Робин была вне себя от ярости на Мэрион, на церковь, на лицемерие и безумие. Она покончила с этим и больше не могла притворяться.

— Куда...? — с подозрительным видом спросила пожилая женщина у двери.

— Духовная связь, — твердо заявила Робин.

— Ох, — произнесла женщина. Она выглядела растерянной и запаниковавшей, вероятно, не зная, что выбрать: содержание Робин под наблюдением или акт покорности и подчинения, который, по-видимому, демонстрировал истинную преданность ВГЦ. — Я... хорошо...

Робин и Уилл молча спускались вместе по дорожке к внутреннему двору, пока Робин пыталась выработать план действий. Предупреждающие волны беспокойства едва улавливались в ее ярости и решимости выжать из Уилла хоть что-то полезное в последние часы на ферме.

Когда они приблизились к Домику для уединения, Робин открыла стеклянную дверь и отступила в сторону, позволяя Уиллу войти первым. Затем она задернула на стеклянных окнах занавеску, так что свет теперь исходил только от единственной лампочки, свисавшей с потолка.

В тишине Уилл сел на кровать, чтобы снять кроссовки и носки.

— Уилл, — сказала Робин, — в этом нет необходимости, я правда всего лишь хотела поговорить с тобой.

Он поднял на нее взгляд.

— Это запрещено. Мы вступаем в духовную связь или уходим.

Он встал и стянул с себя толстовку, обнажив бледный безволосый торс, каждое ребро которого выделялось при резком верхнем свете. Когда он повернулся, чтобы бросить одежду в угол, Робин увидела у него на спине те же странные отметины, которые она заметила у темнокожей девочки, позволившей Бо сбежать из детского общежития, как будто ему до крови натерли кожу в районе позвонков.

— Что с тобой случилось? — спросила она. — Что за следы у тебя на спине?

— Я был в ящике, — пробормотал Уилл.

— Почему?

Уилл проигнорировал вопрос, вместо этого стянув с себя спортивные штаны и выцветшие трусы. Теперь он стоял перед ней совершенно голый, с вялым пенисом.

— Уилл, я просто хотела...

— Раздевайся, — сказал Уилл, направляясь в угол комнаты, где к крану был подсоединен короткий шланг. Подобрав с пола склизкое мыло, он начал мыть свои гениталии.

— То, что ты сказал Ноли на кухне, — начала Робин, повышая голос из-за струи воды, бьющей по деревянному полу, —