Аромат грязного белья (сборник) - Михаил Армалинский

Однако вскоре стало ясно, что судебные инстанции по-прежнему не желали преследовать коммуну Нойса, несмотря на требования попов. И когда это стало вполне очевидно, Нойс всё равно не вернулся. А не вернулся он потому, что начался «бунт на корабле» и справиться с ним он уже не мог, а вернуться и не быть беспрекословным авторитетом он тем более не хотел.

Нойс жил в каменном доме напротив Ниагарского водопада. С ним находилась небольшая группа верных последователей, которая пыталась воссоздать обстановку Онейды, но без ощутимого успеха.

Чуть Нойс покинул коммуну, молодёжь выступила с письменным требованием – отменить обязательную еблю стариков с молодицами и убрать всякий контроль за совокуплениями, за исключением родительского, за ещё юными девушками, которые уже стали ебаться. (Примечательно, что бунтари не требовали иного толкования Христа или новых христианских церемоний – всё сводилось напрямую к ебле.) Женщины захотели выходить замуж, а родители запретили дочкам всякий секс до замужества. Через два месяца после убёга Нойса проголосовали за упразднение множественного брака. Все думали, что, переженившись и омоногамившись, они смогут продолжать жить в коммуне по-прежнему. Но, как и предрекал Нойс, коммунизм и моногамный брак несовместимы. Коммуна сразу развалилась. Лояльность по отношению к семье стала преобладать над лояльностью к коммуне. Возникли споры, кто какую работу должен выполнять, кто и как должен учиться. И прочие народные беспорядки.

Так свободоебливая Онейда превратилась в обыкновенный колхоз.

Нойс умер 13 апреля 1885 года о 74 годах.

От Онейды осталась успешная деловая часть – фабрика по изготовлению столовых наборов, которую после распада коммуны превратили в корпорацию, и она существует до сих пор.

История коммуны Онейда кратко дана на сайте компании (см. http://www.oneida.com).

Но ни слова там не сказано о сексуальных нравах этого общества – это является прекрасным свидетельством нынешних сексуальных воззрений в современном американском обществе, где секс отдельно, а люди – отдельно. А ведь изучение истории Онейды должно быть включено в школьные программы, не говоря уже об институтских, чтобы наконец развеять порабощающий миф о необходимости сексуальной верности. И ещё несколько мифов.

Суть христианства, как и любой другой религии, зависит от того, кто взялся толковать книгу, которую решили считать богоданной. Большинство толкователей Библии оказались сексуальными неудачниками, и они превратили христианство в антисексуальную религию. А толкование похотливого Нойса сделало из того же христианства религию свободной ебли.

Однако сексуальные неудачники расплодились в таком количестве, что и по сей день христианство продолжает быть религией половой верности. Верности, которая оборачивается самой большой ложью и предательством человеческих желаний.

Нойс неопровержимо доказал, что, оказывается, можно мужчине и женщине спать друг с другом, называя это браком, без всяких религиозных церемоний, называемых свадьбой. И что мужская и женская добродетель состоит не в соблюдении верности, а в многопартнёрной безревностной ебле.

Итак:

Поверхностная и камуфляжная цель коммунистических обществ – это избавление от частной собственности. Однако, по сути дела, вся борьба за отмену частной собственности ведётся лишь для того, чтобы уничтожить частную собственность на женщин (аннулировать брак или сделать его открытым), а также для того, чтобы лишить женщин права на собственное тело, то есть чтобы они не смели сопротивляться любому желанию любого мужчины.

Буржуи были заядлыми врагами коммунистов прежде всего потому, что страшились обобществления их личных феодально-капиталистических женщин. Маркс писал о классовой борьбе, тогда как шла борьба против способности богатых мужчин покупать лучших женщин, – а пролетариат хотел добраться до всех женщин бесплатно. (Я не хочу принимать в рассмотрение коммунистическое общество, где отмена частной собственности превращается в отмену половых отношений – Shakers и пр., – ибо такие общества самоубийственны, а меня интересуют лишь общества, полные жизни. Разумеется, половой.)

Как утверждал Нойс, коммунизм и традиционный брак несовместимы, а когда их силой совмещают, то происходит взрыв жестокости – вот почему российский, китайский, камбоджийский коммунизм столь убийственны. Именно потому, что там отказались от обобществления женщин и злоба неудовлетворённости была обращена на уничтожение. Доступность обильных женщин вселяет умиротворённость в любое общество.

В желании обобществления женщин проявляется мечта мужчин снять своё извечное проклятие – необходимость уговаривать, соблазнять и покупать женщин, вместо того чтобы просто брать полюбившееся тело. Это унизительное, рабское, безысходное положение мужчин является основой для мазохистского наслаждения им «романтиками» и «джентльменами», каковыми общество воспитывает мужчин.

До недавнего времени это проклятие мужчин могло быть снято только одним способом – увеличением количества женщин, чтобы их стало раз в десять больше, чем мужчин. Но при требовании рабочих рук количество рождающихся девочек, наоборот, стремились уменьшить. И только сейчас, при автоматизации производства и успехах генетики, появляется возможность создавать большее количество женщин, контролируя пол зародыша.

С давних пор и доныне протест мужчин против своего рабского по отношению к женщинам положения выражался двумя методами: изнасилованием или обманом. Изнасилование в мирное время сделали уголовно наказуемым, а в военное время на изнасилование женщин вражеского народа смотрели сквозь пальцы – именно из-за свободы изнасилований во время войны многие мужчины и становятся столь смелыми и «города берут».

Обманный протест мужчин выражался в попытках придумать утопии или создать общины, где мужчины могли брать женщин с лёгкостью и в обилии, без церемоний соблазнения, мороча им голову религией и обещаниями. Онейда дала тому прекрасный пример.

Как бы терпимее ни становились сексуальные нравы, они принципиально не меняются и основа их остаётся прежней: мужчина просит, а женщина соглашается. (Редкие исключения, когда женщина просит, а мужчина соглашается, лишь подтверждают общее правило.)

Мы ожесточённо боремся как с наиболее вопиющей несправедливостью с тем, что принято считать самым естественным и богоданным. Прежде всего – это болезни и смерть. Человек бьётся изо всех сил, чтобы излечивать болезни, чтобы удлинить жизнь и чтобы с помощью науки искоренить смерть. Никто не видит в этой борьбе ничего зазорного, а, наоборот, затая дыхание, люди ждут очередных побед, чтобы жить здоровее и дольше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});