Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе - Лев Рэмович Вершинин

комиссию на МВД, «поощряющее массовые перекосы при арестах» (дескать, «процесс бурной реакции освобожденного от фашистского гнета народа против своих угнетателей затянулся и перешел в хроническую форму»), тов. Димитрову настоятельно рекомендовали «ввести показательные акции в строгие рамки закона» и, самое главное, «в ультимативном тоне вовлечь в чистку союзников, проверив их в деле и исключив в дальнейшем попытки возложить какую-либо ответственность исключительно на коммунистов».

Впрочем, коммунистов ответственность не пугала. В отличие от союзников, они были честны, хотя бы сами с собой, чему свидетельством — инструкция по формированию коллегий, спущенная комитетам ОФ. Неважно, провозглашалось в ней, войдут ли туда юристы, рабочие или овчары, главное, чтобы это были «уважаемые и проверенные люди, испытанные антифашисты, боровшиеся или готовые бороться против фашизма до его полного искоренения, желательно из семей жертв режима».

«Огромную роль в борьбе против фашизма, — ориентировал ЦК тов. Костов, — сыграют наши Народные суды, которые уже начали свою работу и скоро вынесут справедливый, а это означает беспощадный, приговор всем гитлеровским агентам в нашей стране. [...] Народные судьи будут судить по совести и убеждению, не придерживаясь всевозможных процессуальных тонкостей буржуазных законов.

Поэтому наш Народный суд над фашистами будет иметь не только внутреннее, но и международное значение. После первого суда последуют другие процессы. [...] У нас есть все основания думать, что расправа с активными фашистскими агентами будет самой беспощадной...»

Нет, всё ясно, время и ситуация предрасполагали. И всё же, согласитесь, понятие о правосудии довольно изысканное. Больше того, когда всё уже было позади и сами судьи признали, что «имели место значительные ошибки», тов. Костов, соглашаясь, вносил уточнения: «Если мы ошиблись, то ошиблись при разработке закона, установив, что в каждый состав Народного суда должно быть включено много юристов. Опыт показывает, что многие наши юристы проявляют большую любовь к формальностям и мало подходят для возложенной на них работы. ЦК не может согласиться с утверждением, что правосудие — это соблюдение норм, а у понятия "фашизм" есть какие-то критерии, кроме нашего понимания. Особенно неправильно такое мнение в наше время».

Понятно, чего уж там. И что курировал работу судов Фронт, то есть коммунисты, легко сообразить — как в лице министра юстиции д-ра Минчо Нейчева (того самого, договаривавшегося с Багряновым о перемирии), так и (ведь и прокуроры, и большинство судей тоже были коммунистами) в лице ЦК: тов. Костова, тов. Югова, а также тов. Червенкова — красы и гордости молодого поколения «зарубежных», а по совместительству и зятя тов. Димитрова, уже вернувшегося в Софию в качестве «пока вождя».

Исполнение приговора Народного суда

НЕ УМЕЕШЬ — НАУЧИМ

Следует признать: не ленились. Пахали день и ночь. Постановили, что суды будут верховные (в столице, с широким пиаром) и местные (без особого освещения). Определились и с обвинениями: главные — захват власти, присоединение страны к Тройственному пакту (то есть агрессия против СССР), объявление войны UKUSA и, безусловно, «уничтожение революционеров».

Далее выяснили, кого судить. А именно — бывших регентов, министров и царских советников, депутатов парламента из бывшей «партии власти», а заодно из бывшей оппозиции, проявившей «соглашательство с фашизмом», участников депортации евреев. Плюс ко всему — прокуроров, судей, полицейских, ультрас («ратников» и «легионеров»), а также «военных преступников» (в самом широком толковании) и «фашистских агентов» (в толковании еще шире), «пропагандистов фашизма» (то есть журналистов идейно чуждой прессы) и «финансистов режима» (то есть банковских служащих рангом выше клерка). И вдобавок — по рекомендации советского командования — экспертов, давших заключения по Катыни и Виннице, всех участников борьбы с партизанами, «в чем бы это ни выражалось», и всех «лиц, выражавших симпатии Германии или неуважение к Советскому Союзу и вождям коммунизма».

При таком широком подходе, понятно, загребали, можно сказать, всех бюджетников, не имевших рекомендации парткома, а равно и единоличников — широким бреднем. И это настораживало, а пожалуй, и пугало даже тех, кому опасаться было нечего, в том числе самих выгодополучателей.

«Судить нужно, — записал в те дни Никола Петков, один из столпов Фронта, — без жалости. Но складывается ощущение, что готовят не суд над гитлеровскими агентами, а расправу с болгарской государственностью». Впрочем, на люди министр от БЗНС, блюдя обязательства перед «красными» союзниками, свои сомнения не выносил, полагаясь на «профессионализм юристов».

А юристы действительно были профессионалами — многолетняя практика плюс многолетний партийный стаж, в связи с чем назначенные обвинители, Георгий Петров и его зам Никола Гаврилов, будучи приглашены на заседание бюро ЦК, сразу заявили, что как члены партии выполнят любой приказ, но как юристы обязаны указать: пункты обвинения не продуманы. Ибо «захвата власти» по итогам свободных выборов быть не может в принципе, «объявления войны» при полном отсутствии военных действий — тоже, а что до Тройственного пакта, так ведь когда его подписывали, СССР мало того, что сам имел пакт с Рейхом, но даже не исключал возможности присоединения к Оси.

На этом, однако, товарищей юристов оборвали, строго указав, что юстиция юстицией, но некоторые темы в суде не следует затрагивать вообще, а если кто вякнет, сразу же лишать слова, — и разрешили продолжать, но в рамках регламента.

Далее, — продолжал и товарищи юристы, — степень вины у подсудимых разная. Скажем, князь Кирилл — «второстепенная фигура, безвольный вырожденец, к тому же не любил Гитлера». А маршал двора Георгий Ханджиев и вице-спикер Димитр Пешев вообще спасали евреев. А эзотерик-ясновидец Любомир Лулчев и вовсе пацифист, «славянофил», в политику не лез и заступался за осужденных, что и уцелевшие подпольщики подтверждают. И царский секретарь Станислав Балан — тоже. Ну и, помимо всего, непонятно, как быть с Иваном Багряновым, ибо он ничем себя не запятнал ни по одному из обвинений и честно пытался выйти из войны, а тем паче — с Муравиевым и его кабинетом, которые вообще антифашисты и объявили Рейху войну.

Чистоплюев внимательно выслушали и мягко, по-товарищески, попеняли на пережитки буржуазности в сознании. Возмущенного («Какая градация? Виновны все!») министра юстиции успокоили. И разъяснили всем ситуацию от и до, зачитав письмо тов. Димитрова: «Обвинение должно показать хищное лицо немецко-фашистского империализма и, следовательно, величие освободительной миссии Советского Союза, Красной армии и их союзников. Важнейшая задача — подчеркнуть, что русские вторично освободили Болгарию, доказать, что буржуазия есть оплот фашизма, а династия — коварный агент Германии».

Ясно? Отлично. Теперь конкретика. Регентов, министров Филова, а в придачу Божилова — «филовскую куклу» — и советников, раз уж до царя не добраться, — всех