Летающие колдуны - Ларри Нивен

— Так ты заберешь их имена назад?

— Конечно, — засмеялся Пурпурный. — Кто я, по-твоему? Плут?

Он гулко захохотал, показывая зубы. Потом наклонился к своему горшку с водой и начал возиться с проводами. Я наблюдал за тем, как он прикреплял кусок ткани к горлу сосуда.

— Еще один воздушный мешок?

— Что? Ах, да… Другой баллон. — Он разгладил ткань руками. — Сегодня мы сделали первые мешки.

Мешок начал медленно приподниматься. Пурпурный держал его так, чтобы он надувался ровно.

— Смотри! — сказал он. — Он наполняется водородом!

Я шагнул ближе, удивляясь самому себе. Несколько человек с факелами подвинулись вперед. Мешок делался упругим и пухлым по всей длине, становился все круглее. Мне показалось, что я прямо слышу, как пузыри всплывают из воды, проходят по горлу и раздувают мешок. Пурпурный пристально следил за ним. Наконец он снял мешок с горлышка горшка, завязал и отпустил.

Этот баллон был меньше первого, он как будто нехотя оторвался от горшка и поплыл прямо на толпу.

Поплыл прямо на толпу!

— Получилось! Получилось! — кричал Пурпурный и приплясывал от восторга.

Мы подались назад, когда эта штуковина подобралась ближе.

Пилг выставил свой факел перед собой, как бы обороняясь им. Мешок подплыл ближе и…

Возник шар пламени! Яркая оранжевая вспышка жара и света!

Я не знаю, что было потом. Большинство из нас каким-то образом добралось домой. Но Форд Копальщик взбежал прямо на утес, а Пилга вообще никто не смог отыскать.

48

Но неприятности на этом кончились. Когда Пурпурный сообщил женщинам, что они больше не будут иметь имен, поднялся такой плач и вой, будто все мужчины деревни одновременно колотили своих жен. И, действительно, многие начали бить своих подруг для того лишь, чтобы прекратить вой. Но рукоприкладство только усугубило неистовство женщин. Скоро стало ясно, что мы имеем дело со стихийным мятежом. Выглядело это совсем просто: женщины отказались работать, готовить пищу и даже делать то, ради чего создаются семьи, до тех пор, пока мы не позволим им иметь имена.

— Нет, — заявил я своим женам. — Старые обычаи лучше. Если я позволю вам иметь имена, боги рассердятся.

Но женщины были непреклонны.

— Лэнт, возлюбленный наш хозяин и преданный муж…

— Не уговаривайте, — заявил я. — Никаких имен не будет.

— А тогда не будет того, ради чего создаются семьи, — сказали они и захихикали.

Я смотрел на своих двух женщин. Первую жену я купил, еще не избавившись от юношеского меха. Она пробыла со мной много лет, родила двух замечательных сыновей и одну дочь. Она была предана мне, хорошо изучила мои привычки. Теперь она не была уже такой гладкой и лоснящейся, как некогда, но я все же не собирался отправлять ее в группу старых женщин. Она на удивление хорошо подходила для выполнения обязанностей, связанных с ведением домашнего хозяйства. Вторая жена — гладенькая и изящная. Совсем молодая и в женах всего три цикла. Она была испорченной и крикливой. И я неожиданно почувствовал, что жалею о потере третьей жены, самой скромной и самой нежной. Она родила мне сына, но и она, и сын погибли при разрушении старой деревни.

Нет, следует быть хозяином в собственном доме. Если они не покорятся, то придется их прогнать и найти новых жен. Можно подобрать кого-нибудь в деревне. В конце концов, я Глава!

Но большинство бунтовщиц были незамужними женщинами! И настойчивее всех требовали имен лучшие прядильщицы. Но ведь должна же, рассуждал я, найтись хотя бы одна, которая предпочтет желанию иметь имя честь вести мое хозяйство. Наверняка, отыщется хоть одна, любящая делать то, ради чего создаются семьи.

Сложившаяся ситуация требовала решительных действий. Мужчины обеих деревень собрались на общий сход. Слово взял Хинк:

— Я предлагаю как следует поколотить своих жен. Пусть знают, что мы не разрешим им никаких имен и не позволим бунтовать…

Раздался хор одобрения. Ясное дело, идея всем понравилась. Но тут мужчина из нижней деревни покачал головой и возразил:

— Не выйдет, Хинк. Мы уже наказывали их, но они все равно не работают. Им захотелось имен, и никаким количеством колотушек этого желания не выбить.

Поднялся страшный гвалт, но никаких здравых предложений высказано не было. Решили разойтись и оценить ситуацию еще раз.

Мы пошли домой, побили своих жен и задумались снова. На повторном собрании Пурпурный предложил разумное решение. Женщины могли получить имена, используемые только для идентификации. Это будут неосвященные имена, лишенные религиозного значения. Просто слова, которые произносят, чтобы знать, о какой женщине идет речь. Другими словами, на женские имена не будет распространяться влияние богов!

Шуга разворчался по поводу этого решения. Он сказал мне:

— По своему определению имена являются частью предмета, который они именуют. Вы не можете разделить их.

— Сожалею, Шуга, но имена данных женщин назад не возьмешь. Все, что мы можем сделать, — это снять с них благословение. Сделай женщин защищенными от проклятий.

Пусть их имена станут бессмысленным набором звуков.

— Только и всего, Лэнт? Но все слова наделены смыслом, знаем мы его или нет. Не может быть слов, которые не были бы одновременно определенными символами предметов, именами которых они являются. А символ — способ управления предметом. С имен благословение снять невозможно.

— Гм, — произнес я. — Но Пурпурный думает по-другому.

— Пурпурный думает по-другому! А кто здесь волшебник? Я или Пурпурный?!

— Пурпурный, — коротко ответил я. Шуга уставился на меня.

— Это ведь его территория.

Шуга зарычал и начал рыться в своих волшебных амулетах. Я сказал:

— Шуга, ты такой же искусный, как и он. Ты, наверняка, должен найти какой-то выход.

Волшебник нахмурился.

— Хм… да, — сказал он, подумав. — Есть, Лэнт. Я просто благословлю каждую женщину одним и тем же именем. Следовательно, ни одна из них не посмеет проклясть другую, потому что в таком случае она проклянет и себя тоже!

— Шуга, ты великолепен!

— Да, — скромно согласился он.

На следующий день он пошел и назвал всех женщин Мисса. Были отменены Кате и Урсула, Анна и Джуди, Карен и Андрэ, Марианна. Остались одни Миссы. Мисса Фрона, Мисса Гортика, Мисса Лэнта.

Решение проблемы было полным, а все Миссы были счастливы. Они снова стали прясть, работать и делать то, ради чего создаются семьи. Мужчины в деревнях вздохнули с облегчением.

Пурпурный мог звать их как хочет, это не имело значения. Освященными их именами была Мисса. И это было единственное имя, которое обладало какой-то силой. Теперь мы могли вернуться к нормальному образу жизни — к делам, связанным с летающей машиной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});