Кречет. Книга 1-4 - Жюльетта Бенцони

же оставил свой кабриолет у ворот.

Дрожа от нетерпения за кустами. Жиль удержал себя от соблазна последовать за этим двойником Жюдит и ожидал ее ухода. То, что он задумал было совершить, вовсе не требовало никаких свидетелей. Надо было взять письмо Ферсена, даже если для этого придется оглушить принца крови.

Жиль не скрывал от себя, что ему доставит некоторое удовольствие скрутить шею этому злобному человеку.

Он уже полагал, что переговоры закончены, как вдруг снова заговорил принц:

— Вот о чем я подумал, графиня. Может случиться, что у вас будет потребность в срочной встрече со мной. Нельзя же предусмотреть все случайности в таком деле, как наше.

— Я тоже так полагаю. Но ваше сиятельство строго предписали мне не являться к нему.

— Ни в коем случае вы не должны приходить в мой дом. В случае необходимости пришлите письмо. Содержание его может быть любым, это не важно, но вы его подпишите Ж. де Лятур и нарисуйте под ним звездочку, тогда я вам назначу встречу. Вы не забудете? Ж. де Лятур.

— Ни в коем случае, монсеньер. Так случилось, что сестра моего супруга вышла замуж за де Латруа, так что мне это легко запомнить.

— Очень хорошо. Теперь идите. Мы слишком задержались. Я уже начинаю чувствовать ночной холод и сырость.

На этот раз встреча действительно закончилась, зашелестели листья под торопливыми шагами.

Графиня уходила. Жиль едва успел спрятаться.

Она прошла так близко от него, что шелк ее платья скользнул по его сапогу.

Принц тоже тронулся. Медленным тяжелым шагом. Как только графиня скрылась. Жиль устремился вслед за ним. Оставалось узнать, был ли он один или поодаль его ожидали слуги.

Принц был один. Его низкий темный силуэт медленно продвигался среди деревьев. Наблюдая за ним, Жиль все больше укреплялся в своем решении. Перед ним был брат короля. Это был мосье.

Он шел спокойно. Под его тяжелыми шагами трещал сушняк, руками он отгибал мешавшие ветки. Сквозь деревья замелькали огоньки. Там принц оставил свой кабриолет. Жиль понял, что ждать больше нельзя. Пришло время вновь появиться Кречету. Он быстро перекрестился, прося прощения у Всевышнего, и бесшумнее кошки устремился вперед.

Атака была молниеносной. В то мгновение, когда Кречет упал на жирную спину, затянутую в бархат, его кулак обрушился на челюсть своей жертвы. Через несколько секунд принц скользнул на землю, как большой мешок с песком.

Когда шевалье убедился, что принц не оказывает сопротивления, он уложил его поудобнее на мох, нашел в его карманах бумаги, сунул все их к себе, к тому же было темно, затем поднялся и направился к Трианону. Теперь надо было взять лошадь, попытаться найти женщину и проследить за ней. Надо было узнать, куда она пошла, и, может быть, забрать у нее ключ, которым она так умело воспользовалась.

Это могло удаться. Она опередила его ненамного, так как нападение на принца длилось лишь несколько секунд. Кроме того, бежать в таком платье было не особенно удобно, даже для молодой и ловкой женщины. А потом, немногие мужчины могли похвастаться тем, что бегают быстрее Кречета.

Он вихрем пронесся по садам Трианона, где загорались новые чудеса к радости гостей, закончивших ужин и выходивших из павильона. Некоторые из них были немало удивлены и озадачены, увидев серебряно-голубой метеор. Уже через несколько минут он вскочил на Мерлина, как пушечное ядро промчался через пост швейцарцев и исчез в аллеях, окаймляющих Трианон.

Он ворвался в аллею Матло так стремительно, что должен был поднять на дыбы своего ирландского жеребца, чтобы не столкнуться с наемным экипажем, выезжавшим в этот момент из аллеи.

Он остановился, последовала отборная брань кучера. При свете фонаря, подвешенного к экипажу, Жиль различил в окне недовольное лицо молодого человека в английской шляпе по последней моде. Тот ему бросил:

— Повнимательнее же, дурень такой!

— Тысяча извинений, сударь. Я очень спешу.

Служба короля! — ответил Жиль. Он подумал сначала, что ошибся.

— Чума на этих гвардейцев. Они думают, что все им позволено. Пошел! Вперед! И быстрей! Так мы не доедем до Парижа и до утра.

Жиль придержал лошадь, пропустил экипаж, а затем снова помчался вперед. Он клял себя последними словами. Обратить на себя внимание!

Какая же это была глупость с его стороны. Но зато за время остановки экипажа он сумел заметить за великолепной шляпой молодого денди то бледное лицо женщины, которая осмелилась походить на Жюдит, а кроме того, он узнал еще одну ценную новость: эти люди направлялись в Париж. Надо было попасть туда раньше и поджидать их на заставе. А это было не особенно трудной задачей, ведь Мерлин был намного резвее лошади, запряженной в экипаж. Он успел бы еще сменить свою парадную форму на более скромную одежду, чтобы второй раз не привлекать больше внимания этого брюзгливого пассажира.

Однако, как всегда это случается на военной службе, гвардейцы предполагают, а начальство располагает. При въезде во двор отеля, где он временно расположился в ожидании подходящего жилища, его поджидал неприятный сюрприз в лице графа де Васси, который уже садился на лошадь, но, увидев внезапно появившегося Жиля, остановился.

— Вы появились как нельзя более кстати, господин де Турнемин. Мне только что сообщили, что лейтенант де Кастеллан, который должен был нести службу охраны во дворце, внезапно заболел. Открылись старые раны. Вы его замените!

— Слушаюсь. Могу я подняться к себе, чтобы отдать распоряжение слуге и надеть чистые сапоги?

— Вы располагаете пятью минутами!

Проклиная свою затею с переодеванием, он вбежал по лестнице в свою квартиру. Он знал, что там его ждет Понго в полной готовности. Он никогда не ложился до возвращения своего хозяина.

— Седлай лошадь, скачи по парижской дороге и найди наемный экипаж номер двенадцать с желтым верхом. В нем едут мужчина и женщина. Я хочу знать, куда они направляются и где живет женщина. Ты понял?

Понго кивнул головой, изобразил улыбку, оделся в черное, надвинул шляпу, засунул за пояс пару пистолетов, которыми он научился мастерски владеть, и исчез. Жиль знал, что индеец никогда не упустит свою добычу. Он успокоился, посмотрел на часы. Пять минут еще не прошло. Он вытащил бумаги, которые забрал у мосье.

Кроме письма де Ферсена, сразу же им обнаруженного, другие бумаги не представляли никакой ценности: несколько галантных стишков, письмо, подписанное каким-то Монтескью с извещением о посылке мосье нескольких бочонков арманьяка, несколько письменных просьб о помощи. Но письмо де Ферсена действительно пахло порохом.

Едва шевалье бросил взгляд на строчки, написанные его другом, как к испытываемому им отвращению