Поднимается ветер… - Татьяна Апраксина

— Так они и послушают!

— Приказ законного сюзерена, подкрепленный проповедью епископа Саурского — отчего ж не послушают?

— Епископа?

— Его самого, Рикард. Кстати, он просил передать, что не сердится за дурное обращение, которое претерпел от вас. Ну, скоро вы увидитесь и сможете принести ему свои извинения. Итак, продолжаем. Его величество прислал сюда не слишком большую армию, всего пятнадцать тысяч. Впрочем, через пару седмиц подойдут полки из Скоры.

— С двадцатью тремя тысячами мы… — очухался дядюшка.

— С четырнадцатью, — поправил его Гоэллон. — Я привел сюда только шесть. Тысячу оставил в Лите, еще восемь двигаются вверх по течению Эллау, оттесняя тамерцев к границе с Къелой.

— Вы… что вы сделали?! — Маршал снова побагровел, хотя казалось, что дальше уже некуда. — Распылить войска… мы могли победить… а вы!

— Мы победим, — герцог выплюнул свою травинку. — Вы меня огорчаете, граф. Я так надеялся, что вы будете счастливы узнать, что более не окружены…

— С четырнадцатью тысячами против тридцати?

— Именно так, — Паук издевательски усмехнулся и сверху вниз посмотрел на дядюшку. — Впрочем, это более не ваша забота, Меррес. Вы уже допели свою серенаду под тамерскими окнами. Я отправил бы вас в столицу под конвоем, благо, что переправы свободны, но пока не хочу терять вас из виду. С сегодняшнего дня вы, генерал Меррес, отвечаете за снабжение войск. А вы, Рикард, передадите командование генералу Эллуа.

— Генералу?

— Да, полковник Меррес.

— Он жив?

Эллонец был оставлен у Турне с задачей прикрывать отход основной части армии, и Рикард был уверен, что зануда-кавалерист там и закончил свой путь. Геройски погиб, служа своей державе, как и остальные. Оказалось же, что Эллуа и там ухитрился выжить! Неужели вместо того, чтобы принять бой, сбежал и… и где же он был? В расположение армии не вернулся. Значит, он… Да он…

— Да, вопреки всем стараниям вашего дяди, Рикард.

— Значит, он дезертир!

— Это уже не вашего ума дело, пока еще полковник Меррес, — махнул рукой, затянутой в светло-серую перчатку Паук. — А теперь начнем разбираться подробно. Граф, освободите кресло… В узком дворе замка не наткнуться на герцога Гоэллона, господина главнокомандующего, было просто невозможно. Он был везде и сразу — в конюшне, в комнате, отведенной под советы, в подвалах. При этом он еще и ухитрялся выезжать в лагерь, где много разговаривал с солдатами. Там уже знали, что осада снята, и считали его героем и спасителем. Теперь не было и проблем с продовольствием — и пусть это целиком было заслугой дядюшки Алессандра, все равно вся благодарность досталась герцогу. Рикард повстречался с Пауком в узком простенке между крепостной стеной и оконечностью башни. Долговязый эллонский блондин занимался какой-то ерундой: сковыривал с камня темный зеленый мох, скатывал в комочки и бросал на землю. Увидев Мерреса, он приветливо кивнул. Рикард кивнул в ответ, хотя и безо всякой симпатии: человека, который разжаловал его до полковника, который смеялся над ним и затыкал, он ненавидел. Столичный красавчик, пустозвон, который много обещает и громко болтает, но в первом же бою обосрется со страху… Тяжелая арбалетная стрела вонзилась в щель каменной кладки и надсадно завибрировала. Прошла она в пальце от щеки Паука, и не будь его волосы убраны под шляпу, пригвоздила бы несколько прядей к стене. Рикард шарахнулся в сторону, потом вернулся на место. Герцог с улыбкой выдернул стрелу, потом развернулся к Рикарду и попытался пощекотать его острием пониже подбородка. Это было уж слишком! Рикард рванулся ему навстречу, норовя ударить кулаком в лицо и не слишком-то думая о том, что напорется на стрелу…

— Стоять! — раскрытая ладонь уперлась Мерресу в грудь, а рука со стрелой взмыла вверх… все это оказалось настолько неестественным, что Рикард послушно замер.

— Теперь я вижу, что вы не имеете к этому отношения, — кивнул Гоэллон, и, видимо, сообразив, что Рикард его не понимает, объяснил: — Стрела отравлена. Если бы вы знали, то не полезли бы прямо на нее… Полковник Меррес посмотрел на наконечник, испачканный чем-то темно-коричневым, густым и липким. Больше всего походило на дерьмо, но Гоэллон не шутил. Покушение? Кто же его устроил? Неужели дядюшка? А Паук подумал, что Рикард имеет к этому отношение и немедленно решил проверить. Ну да, чего еще от него ждать… Обиднее всего было, что Меррес ничего подобного не замышлял, а если от Паука задумал избавиться дядюшка, то Рикарду он о своих планах не сообщил. Должно быть, не доверял теперь вовсе. Но — глупо, это же глупо! Вот так, прямо в крепости, когда здесь и личная гвардия герцога, и куча эллонских офицеров, которые за смерть сюзерена перевешают всех без разбора, невзирая на чины!

— Жан, Бертран! — герцог позвал своих гвардейцев, как обычно, находившихся поблизости. — Обыщите башню, там вы найдете стрелявшего. Думаю, что на втором этаже, за бочками.

— Вы так хорошо знаете замок? — зачем-то спросил Меррес.

— Останавливался тут пару лет назад.

— Что же, вы всегда так все запоминаете?

— Полезная привычка, не находите, Рикард? Полковник не знал, что ответить. Герцог, которого только что едва не подстрелили, казался безмятежно-радостным, словно ребенок. Он смотрел в раскаленное полуденное небо и щурился. Рикард поморщился. Рядом с высоким стройным герцогом он всегда чувствовал, что слишком рано начал полнеть — фамильная черта, — что неуклюж, неловок и даже мундир, который надел уже восемь лет назад, не умеет носить с таким беспечным щегольством. В другом Меррес уважал бы все это: и храбрость, и ловкость, и изящество. Паук же был слишком придворным. Все эти его позы, неожиданные появления, провокации…

— Чему вы радуетесь?

— Я выжил, — просто ответил Гоэллон. — Разве это не повод, Рикард? Из всех офицеров ставки Паук называл по имени только младшего Мерреса (дядюшку он называл графом), и это раздражало. В друзья он явно не напрашивался, а обращение было явственно унизительным. Мог бы хотя бы говорить «виконт Меррес», если уж не хочет называть по званию, как остальных; у эллонцев наследники не имеют титула, но герцог — большой знаток придворного этикета.

— Ну, для вас — повод… — протянул Меррес, не слишком тонко намекая на то, что столичному гостю нечасто доводилось стоять под градом стрел.

— Вы глупы, Рикард, и в том ваша главная беда, — так и щурясь на небо, сказал Паук. — Не вздумайте на меня бросаться, — о ваших манерах я наслышан… Вы глупы и слишком высоко залетели на хвосте вашего дяди. Падать будет больно.

Вместо того, чтобы воспользовавшись отсутствием поблизости эллонской гвардии, врезать ядовитой гадине прямо в запрокинутый подбородок — так, чтобы затылком ударился о стену и сполз по ней, — Рикард покраснел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});