Гранд-адмирал. Превосходство (СИ) - Модус Илья Сергеевич

— Свяжите меня с заградителем, — распорядился он, подметив очередной маневр противника. Дождавшись подтверждения от офицера связи, коснулся гарнитуры комлинка, закрепленного на воротнике капитанского мундира. — «Вечный гнев», не зевайте: снизу по правому борту к вам приближаются еще четверо пиратов.

«Крестокрылы» противника похоже определили момент, когда артиллерия крейсера-заградителя, к тому же являющегося и источником помех для систем связи пиратов, окажется занята другими целями из семи оставшихся у противника эскадрилий и вознамерились зайти с нижней полусферы для пуска протонных торпед.

Одну, две, три разрушитель переживет. Хатт, на он переживет и восемь, но Дорья мог поспорить на собственные кубики на командной планке — целью противника являются вмонтированные в корпус «Интердиктора» генераторы гравитационных колодцев, работа которых мешала пиратам покинуть систему. И при этом же одновременная активация всех четырех, пусть и превращала в зону искусственной гравитации огромную область пространства, но и заставляла крейсер-заградитель (да и тральщик, если б он оказался на его месте) самому застыть на месте и служить прекрасной мишенью для противника.

Собственно, именно по этой причине имперские командиры наиболее часто применяли лишь два из четырех проектора — потерять такие корабли было намного хуже, чем провалить саму миссию. А сейчас, когда у Трауна так и вовсе их ранкор наплакал, то подобное — верный шаг на пути к трибуналу.

— Принято, «Непреклонный», — ответил ему командир «Вечного гнева». Лично они не были знакомы, но Дорья отмечал, что коллега вполне себе профессиональный и хорошо подготовленный командир. С таким приятно работать в паре. — Мы их видим, сэр. Ждем, когда подойдут поближе.

Шифрованная связь на столь близком расстоянии позволяла не бояться перехватов со стороны противника и рассекречивания планов командиров кораблей.

Стало интересно. И чего же ты ждешь, незримый коллега?

Через семь секунд стало ясно — меж верхних полусфер генераторов наперерез «крестокрылам» рванули шесть TIE-перехватчиков. Короткая стычка на контркурсах — и на месте пиратов остались лишь четыре облака обломков. Пять перехватчиков продолжили выполнение поставленной боевой задачи, а шестой, дымя из пробитых солнечных панелей, явно подхваченный притягивающим лучом, заскользил к ангару. Поврежден, но не уничтожен.

Дорья не участвовал в атаке на Дафильвеанский сектор, но много слышал про это. Смотрел данные учений экипажей до и после того, как их разумы брал под контроль отщепенец джедайского толка. Как ни странно, но те, кто побывали в том бою неуклонно прогрессировали в своем воинском искусстве. Не сразу, но чем больше боев они проходили, тем лучше становились.

И потому у командира «Непреклонного» возникла мысль о том, что темный джедай некоторым образом подстегнул имперцев к тому, чтобы они выкладывались на пределе своих способностей.

Однако, вскоре он отмел эту гипотезу, как несостоятельную. Потому как стоило лишь обратиться к аналогичным данным на остальных кораблях, которые в той порке Новой Республики не участвовали, и прогресс, пусть и не столь явный как у их более «удачливых» товарищей, присутствовал. Впрочем, смотря что назвать удачей. Стоило лишь на мгновение подумать, что какая-то джедайская мразь залезет тебе в голову и всколыхнет в ней твои мысли…

От этого пробивал озноб. Умение подчинять себе разумных было самой распространенной байкой, которую распространяли о джедаях. И потому их боялись. И ненавидели. Никто не хочет быть чужой марионеткой.

Именно поэтому, когда Пеллеон во время ремонта «Химеры» заикнулся о том, что сам Император был чувствительным к Силе, и Траун признал, что тот наиболее вероятно способствовал военным успехам Галактической Империи, старому тюфяку мало кто поверил из командиров звездных разрушителей. Дорья, на тот момент еще не слишком доверявший Трауну и его прихвостню, Пеллеону, тоже не верил.

А потом проверил.

Просто поднял старые архивы. Покопался в тех самых данных, когда «Непреклонный» или другие корабли так или иначе участвовали в сражениях в присутствии Императора. Особенно те, что касались Битвы при Эндоре.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вместе с Харбидом, Брандеем и Абаном — командирам разрушителей с которыми он был наиболее знаком, Дорья сравнил показатели боевой эффективности своего корабля в прошлом. Затем в нынешнее время. Нашел, что даже сейчас, на пике своей формы, эго экипаж, ветераны флота, не дотягивают до своих старых отметок.

А затем по флоту прокатилась волна сравнений нынешних и прошлых показателей.

В период временного усиления базы на Вейланде, кто-то из капитанов воспользовался случаем и старым знакомством с комендантом, генералом Ковеллом…

Наверняка, если бы Траун не гонял их в рейды на планеты и базы Новой Республики, командиры наверняка взорвались от такого всплывшего факта.

Ярость, ненависть, ощущение предательства и ущемленное самолюбие, которое Император у них фактически украл!

Дорья прекрасно помнил свои собственные чувства, когда понял, что Траун прав. Повстанцы избили их во время Битвы при Эндоре вовсе не потому, что были сильнее.

Просто Империя стала не более чем кучкой неразумных кадетов с завышенной самооценкой и манией величия. Они продолжали потворствовать своему гонору, теряя сектора и регионы, в то время как повстанцы, а теперь уже Новая Республика, отбирали у них галактику.

Причина их поражений проста — они никогда не были сильны без Императора, Дарта Вейдера и таких как безумный К’баот. Много ли подобных ублюдков, которые вскармливали идеи «плохих джедаев», «влияющих на умы жителей галактики», было в окружении Палпатина?

Наверняка не мало.

Их всех использовали лишь для того, чтобы один безумный старик удерживал галактику в своих костлявых пальцах. Он помогал им побеждать, а когда ушел, они ослабли. Преступно ослабли.

Капитан Дорья увидел как изображение одного из двух корветов, осуществляющих прикрытие в нижней полусфере «Непреклонного» на тактическом дисплее отклоняется от приближающихся к нему дюжины «крестокрылов».

— Запросить корвет о повреждениях! — приказал он.

— Сэр, у них поврежден главный реактор, — тут же пришел ответ.

Отвратительно. Ослабло прикрытие с правого борта, которым «Непреклонный» как раз и обращен к противнику.

— Наклонить разрушитель на семь градусов вправо, — распорядился он. — Поврежденный корвет втянуть в ангар. Второму — занять его место. Батареям — заградительный огонь по кораблям противника. Не дать им произвести пуски торпед!

— Будет исполнено, капитан Дорья! — незамедлительно пришел ему ответ от старшего помощника.

Но это уже не тот старший помощник, с которым он начинал служить под командованием Трауна. Лишь его клон.

Оригинал погиб, когда перевелся на командование корветом. Погиб во время атаки на верфи Хаста. Кумулятивная ракета разнесла носовую часть корвета, погубив весь офицерский состав.

Послевкусие от этой потери старого друга и сослуживца было… Неприятным.

Вдвойне отвратительным, потому как на корвет он пошел в связи с тем, что он, Дорья, не желал расставаться с верным исполнителем и всячески мешал его продвижению. И в пику Трауну не указал помощника в списках офицеров, рекомендованных к повышению и направлению командовать собственным кораблем.

Глупая и недопустимая гордость стоила Дорье жизни боевого товарища. Да, ему на смену пришел клон, но… Двоякие чувства. Тот же человек, то же лицо, те же манеры. Но все же в нем что-то пропало. Легкий задор и веселье в глазах, азарт, когда их «Непреклонный» своим огнем уничтожал вражеские корабли, буравя им палубы и выворачивая внутренности.

Это был последний раз, когда Дорья пошел поперек приказов гранд-адмирала.

Да, в прошлом у них не очень-то и ладилось. Во многом потому, что у самого Дорьи имелось предвзятое отношение к Пеллеону, которого он считал незаслуженно выбранным Трауном в качестве командира флагманского корабля. Тогда Дорья считал себя обделенным.