Пепел богов. Трилогия - Сергей Вацлавович Малицкий

Внутри сразу тебе и порох, и пыж, и дробь. Можно и что-то посерьезнее дроби зарядить. Быстро заряжать, быстро стрелять. Как стволы пошли под один размер, так эта придумка в деле и означилась. Дорого, не спорю, но все невелика цена против жизни воина. Ты-то небось свою четырехстволку минут пять заправляешь, если не дольше? По старинке забиваешь? Сейчас ружья по-другому ладят. Полтора года уж как. Или не слышал? Мастера в Хилане всегда были, да вот только Пагуба позволила им придумки свои до верстака довести. И есть среди них… Ну да ладно. Теперь уж объявились умельцы и в Кете, стволы вот берем в Хилане, а остальное сами ладим. По образцам, конечно. Еще до Пагубы кое-какие мастера в Кету ушли. Но вот этот заряд — особый случай. Поспособствуешь — подскажу, как твою стрелялку обновить. Есть чем тебя удивить.

— Да уж и пропала охота удивляться, — заметил Кай.

— Удивляться — не дивиться, баба — не девица, — подмигнул охотнику Шарни. — Однако что зря разговоры заколачивать, когда мы еще не в Кете?

— О чем хоть речь затеваешь? — поинтересовался Кай.

— Некоторые секреты раньше времени выбалтывать — как чужим исподним махать, — прищурился Шарни. — И до позора не доберешься, как без головы останешься.

— Почему через Ламен не везешь товар? — спросил Кай.

— Не нужна кетскому ураю лишняя слава, — скорчил гримасу Шарни. — В Ламене стражники уж очень въедливые. Да и долог путь за Эрхой.

— Почему за Эрхой? — не понял Кай.

— Не все ладно по этому берегу, — вздохнул Шарни. — Да и спешить надо. Ждет мои подводы правитель Кеты, очень ждет.

— К усобице урай Кеты готовится? — опустошил кубок Кай.

— К защите от нее, — понизил голос Шарни. — По нынешним временам Кета лакомый кусочек. Золото, серебро, уже этого хватит, чтобы коситься на соседа. Но не только усобица во лбу свербит. Больно много пакости вокруг Кеты развелось. И не той, что от Пагубы происходит. Иной пакости, которая надолго захлестывает. Тати шалят, приделанные. Нехорошие слухи ходят, очень нехорошие. Ни одна кетская деревня без дозора ко сну не отходит. Да смотритель опять же этот хиланский не к добру. Хоть и не видел его еще никто, прячется он от пригляду, а все одно нехорошо. Трудно забыть, как и в Кете храмовые дробилки стучали. Никто этого не хочет.

— И Пагуба не пугает? — усмехнулся Кай.

— Пагуба страшна, когда ее ждешь, а когда она за четвертый год переваливается, — Шарни вздохнул, покосился на небо, словно мог разглядеть сквозь потолок трактира багровые сполохи, — тогда уж начинаешь сравнивать. Лучше уж Пагуба, чем эта балахонная мерзость.

— Прочие почему через Ламен не пошли? — поинтересовался Кай.

— Кто как, — пожал плечами толстяк. — Таркаши-здоровяк из Гиены кому-то должен в Ламене, так что, пока не обернется с товаром в Кету да барыш не получит, в Ламен не сунется. Усити свой расчет имеет, у него товар тонкий, за него дорожный сбор высокий. А Такшан себе на уме, не под мой ключик замок.

— Сколько охранников у тебя? — спросил Кай.

— У меня — восемь, — сплел пальцы Шарни. — За каждого головой могу ручаться. Хиланцы, из клана Паркуи, но служат верно.

— Почему не нанял стражников? — поинтересовался Кай. — Харуна сказал, что с десяток молодцов тут ошивается?

— Ты бы посмотрел на них, — жалобно поднял брови Шарни. — По мне, так идти с такими охранниками через лес — это все равно что ножом в глазу ковырять. Они тут всем предлагали охрану, и недорого, да только никто не взялся. Говорили, что с полгода назад их старшина, которого Туззи кличут, подряжался вести из Кеты обоз с шерстяными тканями, так обоза того больше никто не видел. С тех пор и Туззи подряжается в охрану не до Кеты, а до первого дозора за пять лиг от нее. К тому же он и сам набирает кого ни попадя. Вот на днях только пригрел бабу какую-то, что с юга в село пришла. Это ж надо, бабе — да в такие времена в одиночку теканские тракты мерить? Хотя баба — огонь! Локон светлый, стан тонкий, лицо — эх, будь я помоложе… Туззи сначала посмеялся над ней, а потом, когда она одному из его мерзавцев спуску не дала, пристроил к своим. А еще до того узкоглазого да лысого какого-то взял, тоже, наверное, с юга. Кто они? Чего от них ждать? Да и будь этот Туззи хоть праведник, каких мало, что к моим старичкам десять его умельцев? Маловато для моего груза. Опасно теперь через этот лес идти. А с другой стороны, и многовато, пожалуй, против моих восьмерых ветеранов.

— Десятка умельцев, значит, маловато, — Кай отодвинул блюдо, — а одного охотнику с перебитым ребром да вспоротой ногой достаточно?

— Да слух про тебя идет, Весельчак, — пожал плечами Шарни, пряча под рубахой заряд. — Вроде лезешь ты всегда в самое пекло, а все никак не загнешься. Говорят, что даже Пустота не смогла тебя перемочь.

— Как же, — кивнул Кай, — хвастался муравей, что под сапог не попал. Прочие что везут? Сколько подвод?

— У Таркаши-гиенца три подводы, — заторопился Шарни. — Сыр везет. Лучший гиенский сыр. Много сыра! Он тут пяток кругов трактирщику продал, я пробовал, чуть было собственную руку до локтя не зажевал. Усити из Намеши разное везет. Остроносый по всему Текану катается, осторожный, как крыса, хитрый, как лиса. У него вроде бы и медная посуда, и ножи из Намеши, и ювелирка и стекло из Зены, и шелк из Туварсы, и кожа из Гиены. Просто лавка на трех подводах. Ну а у этого негодяя Такшана две повозки. Обе крытые. Рабынь он везет. Девчонок. Двадцать душ. Где только наловил их, судя по выговору — гиенские, но все с Вольных земель. И ведь на всех ярлыки сумел выправить! Харуна уже справлялся у него, знаю. Хотел отбить даже, но куда против урайского права? Хиланские ярлыки, честь по чести! Вроде как не рабыни, а наемные. Ну так нас не обманешь, наемных в цепях не держат, дурманом не потчуют. Своих, что ли, подгребает? Хороши молодки, как на подбор, только спят почти все время, точно под дурманом. Вот как кормит — не знаю, но одна девчонка вчера как ходила за лошадьми, так и упала без чувств. Вроде с голоду. А может, побитая сильно? Как только под копыта не попала.

— Да уж, не хочешь ступить в дерьмо — сиди дома, а нет дома, считай, что уже в дерьме, — пробормотал, прикрыв глаза, Кай, потом вздохнул, повернулся к трактирщику, который