Посмертные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Но при повторении этого слова, возбудившего такие печальные воспоминания, миссис Раддль испустила опять пронзительный звук и приставила платок к своим глазам. Миссис Бардль сердито нахмурила брови на мистера Раддля, в ознаменование, что ему уж было бы лучше воздержаться от всяких замечаний. Затем жилицына служанка получила приказание потчевать гостей.

Это было сигналом к раскрытию заветных сокровищ буфета, где помещались блюда с апельсинами и бисквитами, одна бутылка старого портвейна и бутылка превосходного индийского хереса, за которую в одном из лучших погребов заплатили ровно полтора шиллинга. Все эти сокровища предложены были, к наслаждению публики, от имени жилицы миссис Бардль, и о них-то маленький Томми ничего не хотел сказать любознательной миссис Клоппинс. После этого предварительного угощенья со стороны миссис Роджерс, общество благополучно уселось в гемпстедский омнибус, и через два часа приехало к загородным садам, где процветала «Испанская гостиница». Здесь самый первый поступок мистера Раддля едва не поверг в обморок его любезную супругу: он имел глупость заказать чаю на семь персон, считая за особую персону мастера Бардля, и это было очень опрометчиво, как единодушно согласились все прекрасные леди: маленький Томми мог бы, конечно, пить из одной чашки с кем-нибудь, или приотведывать из всех чашек, когда в комнате не будет трактирного лакея. Это избавило бы от лишних издержек, и чай был бы одинаково душист и крепок.

Но уже не было возможности поправить этой непростительной ошибки. Чайный поднос явился с семью блюдечками и чашками; равно как и бутерброды были приготовлены на столько же персон. Миссис Бардль, по единодушному желанию, заняла первое место за столом, по правую ее руку села миссис Роджерс, по левую — миссис Раддль. Когда таким образом, все пришло в надлежащий порядок, игривая веселость одушевила всю компанию, и разговор полился быстрейшим потоком.

— Как приятно дышать деревенским воздухом! — заметила миссис Роджерс, испустив глубокий вздох. — Мне кажется, я бы согласилась остаться здесь на всю жизнь.

— О, не говорите этого, сударыня! — возразила миссис Бардль с некоторой запальчивостью, находя, что, в качестве домовой хозяйки, ей никак не следует поощрять такого образа мыслей. — Вы бы здесь недолго прожили, миссис Роджерс, уверяю вас.

— Конечно, конечно, — подтвердила миссис Клоппинс, — при вашей живости характера, никак нельзя ограничиться однообразными удовольствиями загородной жизни. И поверьте, миссис Роджерс, деревня вам надоела бы в какие-нибудь две или самое большее три недели.

— На мой взгляд, милостивые государыни, — заметил мистер Раддль, окидывая взором все маленькое общество, — деревня хороша собственно для одиноких особ, которым нет надобности заботиться о ком бы то ни было и о которых тоже не заботится ни одна душа в мире. Для таких особ, обманутых в своих ожиданиях, надеждах, мечтах, деревня, скажу я вам, настоящий клад.

Трудно было, на месте несчастного джентльмена, придумать речь, более несообразную с положением одной из присутствующих особ. Само собою разумеется, что миссис Бардль залилась горькими слезами и потребовала, чтоб ее немедленно вывели из-за стола. Мастер Бардль зарыдал навзрыд.

— И вот, сударыня, кто бы мог подумать, — завопила миссис Раддль, обращаясь к жилице своей приятельницы, — кто бы мог подумать, что несчастной женщине суждено всю жизнь с глазу на глаз прозябать с таким неотесанным извергом, который, как видите, даже неспособен питать уважение к ее полу.

— Право, душенька, я не имел никакого намерения, — сказал мистер Раддль, — я ведь это так.

— Что так? — взвизгнула миссис Раддль с выражением величайшего презрения. — Что так? Извольте идти вон, сударь! Не могу тебя видеть, глупое животное!

— Не горячись, пожалуйста, Мери-Анна, — сказала миссис Клоппинс. — Ты решительно не бережешь себя, моя милая. Уйдите, Раддль, сделайте милость: вы не умеете обращаться со своей редкой женой.

— Я советовала бы вам, сэр, кушать чай где-нибудь подальше от нас, в другой комнате, — сказала миссис Роджерс, вынимая из ридикюля бутылочку со спиртом.

Миссис Сандерс, хлопотавшая все это время около бутербродов, выразила такое же мнение, и мистер Раддль принужден был удалиться.

С его уходом, миссис Бардль поспешила приподнять и заключить в свои объятия возлюбленного сына, что произвело некоторую суматоху за столом, так как мастер Бардль, барахтаясь в материнских объятиях, зацепился сапогами за чайный поднос и опрокинул несколько чашек. Но известно всему миру, что истерические припадки между дамами, несмотря на шумный и болезненный характер, оканчиваются весьма скоро и без всяких печальных последствий: миссис Бардль, влепив два или три поцелуя своему сынку, почувствовала неимоверную отраду на своей душе и, прихлебывая чай, не могла никак сообразить, отчего это ей вдруг сделалось так дурно.

В эту самую минуту послышался стук колес подъезжавшего экипажа. Леди заглянула в окно и увидела извозчичью карету, остановившуюся перед воротами сада.

— Гость да гость, хозяину радость, — сказала миссис Сандерс.

— Какой-то джентльмен, — сказала миссис Раддль.

— Ах, да ведь это мистер Джексон, тот молодой человек, что служит в конторе господ Додсона и Фогга! — вскричала миссис Бардль. — Что бы это значило? Неужто мистер Пикквик решился наконец заплатить неустойку?

— Вероятнее всего, он одумался и предлагает вам руку, — сказала миссис Клоппинс.

— Какой неповоротливый джентльмен! — воскликнула миссис Роджерс. — Чтобы ему поторопиться!

Мистер Джексон между тем, в продолжение всех этих обсуждений и догадок, сообщал какие-то замечания долговязому и неуклюжему парню в черных панталонах, который вышел из экипажа с толстой ясеневой палкой в руке. Кончив эти переговоры, молодой человек снял шляпу и, разглаживая волосы, подошел к тому месту, где заседали прекрасные леди.

— Что нового? Что случилось, мистер Джексон?

— Здравствуйте, милостивые государыни. Прошу извинить, mesdames, если я вас несколько обеспокоил; но закон, сударыня, закон прежде всего.

С этими словами мистер Джексон улыбнулся, отвесил всей компании общий поклон и еще раз пригладил свои волосы. Миссис Роджерс заметила своей соседке, что это был прекраснейший молодой человек.

— Я был сперва у вас в Гозуэлльской улице, — начал мистер Джексон, — и когда мне сказали, что вы здесь, я нанял карету и приехал сюда. Наши дожидаются вас в Сити, мистер Бардль.

— Неужели! — воскликнула изумленная вдова, беспокойно подпрыгивая на своем стуле.

— Да-с, — отвечал Джексон, — закусывая нижнюю губу. — Им надобно видеть вас сегодня, сию же минуту: дело не терпит ни малейшей отсрочки. Додсон именно так выразился, и то же повторил Фогг. Я затем и нанял карету, чтоб привести вас с собою.

— Как это странно! — воскликнула миссис Бардль.

Все подтвердили, что это действительно очень странно, и все единодушно согласились, что дело, по всей вероятности, заключает в себе необыкновенную важность, иначе Додсон и Фогг не прислали бы своего письмоводителя. Само собою разумеется, что миссис Бардль должна ехать немедленно в Сити.

В этом необыкновенно поспешном требовании двух знаменитых юристов Лондона не было натурально ничего унизительного для миссис Бардль, и она даже гордилась этим до некоторой степени, воображая, что это обстоятельство естественным образом возвысит ее в глазах жилицы, нанимавшей у нее первый этаж. На этом основании миссис Бардль испустила глубокий вздох, взглянула на потолок, на стены и, после минутного колебания, объявила окончательно, что уж, делать нечего, она поедет, потому что, кажется, ей нельзя не ехать.

— Но не угодно ли вам освежиться немножко после этой поездки, мистер Джексон? — спросила миссис Бардль. — Рюмочку винца, например?

— Не знаю, право, времени-то терять нельзя, сударыня, — отвечал мистер Джексон: — к тому же со мной здесь приятель, — продолжал он, указывая на джентльмена с ясеневой тростью.

— Ах, просите его сюда, сэр, — сказала миссис Бардль.

— Попросите к нам вашего приятеля, — подтвердила миссис Роджерс.

— Нет, покорно вас благодарю, сударыни, это будет неудобно, — сказал мистер Джексон. — Приятель мой не привык к дамскому обществу и ужасно застенчив. А вот если вы прикажете буфетчику поднести ему хороший стаканчик джину, так он, может быть, не прольет его на землю. Не угодно ли сделать этот опыт, миссис Бардль?

Говоря это, мистер Джексон ласкал указательным пальцом оконечность своего носа, давая знать таким образом, что слова его надо понимать в ироническом смысле.

Вслед за тем стаканчик джина действительно был отправлен к застенчивому джентльмену, и застенчивый джентльмен проглотил его залпом, закусил и облизнулся. Мистер Джексон тоже промочил горло какой-то влагой, и прекрасные леди, все до одной, выкушали за компанию по рюмочке мадеры. Тогда мистер Джексон заметил, наконец, что уж время никак не терпит, и поэтому миссис Сандерс, миссис Клоппинс и маленький Томми поспешили сесть в карету. Было решено, что мастер Томми поедет со своей матерью, тогда как другие дамы останутся под покровительством мистера Раддля.