Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

— К кому у тебя вопрос? — спросила Эгвейн, когда Акаррин и остальные пятеро поспешно присоединились к сестрам, толпившимся среди высоких светильников и жаровен. Они были рады, как отметила Романда, скрыться с глаз Совета, но хотели услышать, к каким результатам приведет их доклад. Эгвейн было очень трудно удержаться от резкости в голосе. Романда предпочла этого не заметить. Или действительно не заметила.

— К Морайе, — ответила она. — Мы с самого начала подозревали Отрекшихся. Мы знали: то, что случилось, было мощным, и весьма. Мы все знали, что Шадар Логот исчез, и я могу только добавить, что мир стал лучше без этой клоаки Тени. — Она направила свой хмурый взгляд на Голубых Восседающих, и это заставило многих Айз Седай поежиться словно послушниц. — Мой вопрос таков. Изменилось ли для нас что-нибудь?

— Должно было измениться, — ответила Морайя, спокойно встретив взгляд Романды. Возможно, она заседала в Совете не столь долго, сколь Романда, однако считалось, что Восседающие равны между собой. — Мы давно вели подготовку на случай, если Отрекшиеся выступят против нас. Каждая сестра знает, как создать круг, если она способна это сделать, или присоединиться к тому, который создается, пока каждый круг не достигнет тринадцати. Включается каждый, даже послушницы, даже новички.

Лилейн бросила на нее пронзительный взгляд, однако, как бы она ни хотела выбранить Морайю, они были из одной Айя. Они должны были хотя бы сохранять видимость единого фронта. Однако усилие, которое Лилейн затратила, чтобы не открыть рот, сделало ее губы совсем тонкими.

У Романды не было такого ограничения.

— Ты должна объяснять то, что все и так уже знают! Мы — те, кто выполнял эту подготовку. Возможно, ты об этом забыла? — На этот раз ее голос был резок. В Совете были запрещены открытые выражения гнева, но не раздражения.

Если Морайя и почувствовала укол, внешне это на ней никак не отразилось. Она лишь оправила шаль.

— Я должна объяснить все с самого начала, поскольку о таком мы еще не думали. Майлинд, смогут ли наши круги противостоять тому, что описали Акаррин и Нисайн?

Несмотря на свирепые глаза, рот Майлинд выглядел всегда готовым к улыбке, но она была совершенно сурова, когда встала. Она оглядела по очереди каждую Восседающую, чтобы ее слова произвели большее впечатление.

— Они не смогут. Даже если мы изменим порядок так, что сильнейшие сестры всегда будут составлять один круг (а это означает, что они должны жить, есть и спать вместе, чтобы быть готовыми моментально воссоединиться), даже тогда мы будем подобны мыши перед кошкой. Достаточное количество мышей может одолеть даже большую голодную кошку, однако прежде погибнет немало мышей. Однако, если погибнет много таких «мышей», Белая Башня умрет.

По палатке снова пробежала рябь вздохов.

Эгвейн удалось сохранить спокойное выражение лица, но ей пришлось с усилием заставить себя разжать кулаки, спрятанные под юбкой. Что они предложат — штурм или бегство? О Свет, как она сможет противостоять им?

Из одной Айя или нет, но Лилейн больше не могла сдержаться.

— Что же ты предлагаешь, Морайя? — огрызнулась она. — Даже если мы воссоединим Башню прямо сегодня, мы не сможем изменить фактов.

Морайя слегка улыбнулась: похоже, что другая Голубая высказала наконец то, что она надеялась услышать.

— Значит, мы должны изменить факты. В настоящий момент фактом является то, что даже наши сильнейшие круги слишком слабы. У нас нет ангриалов, так же как и са'ангриалов, так что забудем о них. Я не уверена, что даже в Башне есть нечто, что сильно изменит положение дел. Как же тогда сделать круги сильнее? Достаточно сильными, чтобы можно было надеяться, столкнувшись с тем, что случилось с Шадар Логотом, остановить это. Эскаральда, что ты можешь сказать об этом?

Встревоженная, Эгвейн наклонилась вперед. Они действовали сообща. Но ради какой цели?

Не одна она осознала, что трое Восседающих, созвавших Совет, стояли. Оставшись стоять, Морайя и Майлинд сделали недвусмысленное заявление. Эскаральда стояла словно королева, но все же миниатюрная Коричневая слишком обращала внимание на взгляды, скользившие между ней, Майлинд и Морайей, сосредоточенные, нахмуренные или слишком спокойные лица. Она дважды оправила шаль, прежде чем заговорить. Ее высокий, но сильный голос звучал, словно она читала лекцию.

— Древняя литература совершенно ясна, хоть, боюсь, и мало изучена. Она собирает скорее пыль, чем читателей. Писания, собранные в ранние годы Башни, сообщают, что круги в Эпоху Легенд не ограничивались тринадцатью. Точный механизм (я бы сказала, точный баланс) неизвестен, но его не так уж сложно воссоздать. Тем из вас, у кого не нашлось времени заглянуть в библиотеку Башни, я сообщу, что способ увеличения круга предполагает… — Впервые она замялась и с видимым усилием продолжала: — Предполагает включение мужчин, способных направлять Силу.

Фэйзелле вскочила на ноги.

— Что ты предлагаешь? — вопросила она и немедленно села, словно кто-то мог заподозрить, что она стоит в знак поддержки.

— Я требую очистить зал Совета! — вставая, произнесла Магла. Как и Морайя, она была из Иллиана, и волнение значительно усиливало ее акцент. — Такие дела должны обсуждаться исключительно на закрытом заседании Совета. — Едва закончив, она тоже сразу уселась на скамью, нахмурившись, сгорбив плечи и сжимая и разжимая ладони поверх юбок.

— Боюсь, что для этого слишком поздно, — громко сказала Морайя. Ей пришлось говорить громко, чтобы перекрыть бормотание сестер, увлеченно беседовавших позади скамей, гул стоял точно в улье. — То, что было сказано, сказано; и услышано слишком многими сестрами, чтобы теперь попытаться сделать вид, что этих слов не было. — Ее грудь поднялась, когда она глубоко вдохнула и заговорила еще громче: — Я выдвигаю перед Советом предложение вступить в соглашение с Черной Башней, дабы при необходимости включить в свои круги мужчин. — Если ее речь и звучала в конце чуть сдавленно, в этом не было ничего удивительного. Лишь немногие Айз Седай могли произнести это название без волнения, отвращения или открытой ненависти. Слова сокрушили гул — на протяжении трех ударов сердца стояла полная тишина.

— Это безумие! — вскрик Шириам разбил тишину — во многих отношениях. Хранительница Летописей не участвует в обсуждении дел Совета. Она даже не может вступать в Совет без Амерлин. С лицом, залитым румянцем, Шириам выпрямилась, возможно готовая столкнуться с неизбежным упреком и защищаться. Но у Совета были заботы поважнее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});