Небо в алмазах (СИ) - Alexandrine Younger

Он и так по струнке стал ходить. Боится, что кормить не будем…

— Ты не согласна с тем, что меня должны слушаться все в нашем террариуме?

— Твоей копии сейчас на это абсолютно наплевать, — роды не внушали Холмогоровой опасения. Ей, скорее, надоело состояние пернатого гнездования, ведь живот увеличивался размерах всё больше, а она была похожа на бесформенную матрёшку. — Господи, больше никогда в жизни не буду беременеть!

— А чё? — сонно предположил Космос, накрываясь одеялом. — Я бы через год ещё за кем-нибудь сходил!

— Вот сам и иди! Представь, сколько денег можно заработать!..

— Так, шуруй спать, нервы мне не мотай!

— Нервы тебе Санёк завтра с вашими азиатскими поставками помотает, а я разминаюсь, — Лиза продолжает измерять комнату неспешными шагами, думая, что пора учить колыбельные, которых она почти не знает. Может быть, здоровый сон снова вернётся к ним. — Кос, солнце, скажи, как там про мишку в песне было?

— Где твой медведь!

— Я не про Боярского, а из мультика про Умку.

— Нашла, что спросить! У меня с этими песнями, как и у тебя — прокол по фазе.

— Ага, большая медведица не в том цикле, и я тебе спать мешаю, — часы пробили полночь, но сон упорно не шёл к Холмогоровой. — Не обращай на меня внимания! Мне просто надо отвлечься, а колыбельные — хорошее дело.

— Обращал, обращаю и буду обращать!

— Обожаю ёмкость твоих формулировок, — Лиза всё-таки присаживается на кровать, а после осторожно опускает спину в ворох подушек и одеял, — и тебя люблю, Холмогоров! Спи, расслабься! Что я ещё должна чувствовать на сносях, если кто-то против моего сна?

— Погоди немного, алмазная! Чемоданчик готов, с больницей оговорено, а дальше — дело техники…

— По быстрой технике только кошки рожают, а я, похоже, сразу готового космонавта рожу!

— Главное, что моего…

У Космоса больше нет желания о чем-либо разговаривать. Он лишь обнимает заметно расслабившуюся Лизу, и, пройдясь с нежными прикосновениями губ по тонкой шее, склоняет темноволосую голову к тёплому женскому плечу. Лиза понимает, что до утра не поднимется с кровати, потому что ей слишком хорошо и уютно рядом с Космосом; мимолётные капризы отходят на второй план. Вот Холмогоров снова гладит огромный живот, из которого ему передают послание, ощутимо ударив ножкой, и ему… нравится это чувство. Никто не поверит Космосу, если узнает, что его внешние стремления, совсем не сочетаются с тем, что происходит, стоило зайти за порог дома. Ему всегда хотелось чего-то своего, и этим всем стала Лиза. Было бесполезно сопротивляться своим чувствам.

За окном разбушевался дождь, предвещая, что осенняя непогода только набирает свои обороты. Лиза, медленно делая из пробора на голове Космоса полнейший винегрет, хотела бы заснуть под магические звуки природы, но, вероятно, кто-то против такого исхода событий. Кос вредно качает головой, свидетельствуя о том, что со своего спального места он не встанет. Лизе оставалось недоумевать, почему именно в ночное время всем так хочется поговорить с ними, но выбора не было.

— Урою, бля…

— Не хочешь брать трубу, так и скажи!

— Не-а, пошли все в жопу! Ночью надо рождаемостью, твою мать, заниматься, а не мозги людям выносить!

— Всё, я сама отвечу.

Писк телефонного аппарата не унимался. Холмогорова протянула руку к трубке, лежавшей на тумбочке рядом. Кос громко зевал, продолжая к ней прижиматься, но голос Софы, раздавшийся на другом конце провода, заставил Лизу подняться с места, чтобы выяснить, что заставило Софку не спать в глухую дождливую ночь. И, кажется, этот вовсе не страхи, которые преследовали Голикову в первые дни после смерти матери…

— Соф, что случилось? — отодвинув широкую ладонь Космоса с коленки, Лиза перемещает ступни на прохладный пол. — С отцом что-то? Заболела?

— Прости, подруга, что потревожила твой сон, просто… — Софе сложно подобрать слова, чтобы описать своё состояние, заставившее её позвонить в поздний час Холмогоровым, — говно, Лиза! Эта жизнь полна дерьма, а я, дура такая, когда-то об этом не догадывалась! Верила, блин! Глупая была… Вот глупая! Лизка… Лизка! Что делать-то…

— Ты пила, что ли? — с удивлением спросила Лиза, для которой подобное поведение подруги — нонсенс. — Софа, прошу тебя, иди спать! И отцу на глаза не показывайся…

— Не разговаривай со мной, как с бухим Холмогоровым! Это он тебя слушает, профессия такая, муж называется, а я, похоже, тебя расстрою… — на счастье Софы, отец уже спал, и не видел, что бутылка «Советского» действительно была откупорена, — но я не плачу, нет, ты что? Организм очищаю, как от скверны! Ведь ты мне когда-то говорила, чтобы тебя слушала… Вот, голуба моя! Послушала…

— Софка, что, чёрт возьми, произошло? Это измывательство закончится?

— Произошло, Лизк! В декабре шестьдесят девятого года родился твой любимый братец, а потом бабахнуло лет через двадцать! Знаешь, как взрыв и вспышка, в один момент! Зачем вообще в голову такая мысль взбрела-то… Не понимаю! Но то и правильно! Пришёл Витюша ко мне, красивый такой, с речами и командами, думал, что всё по его велению будет, а фиг! Прикрылась лавка бесплатного, незадача!

— Поругались? — в худшее по-прежнему не хотелось верить, ведь Лиза переживала за обоих. И за брата, который и сам не ведал, что хочет от жизни; и за подругу, которой было сложно угнаться за дебрями, в которые Витя загнал их отношения. — Давай так! Завтра ты ко мне с утра приедешь, мы поговорим. Поймем, что дальше делать. Что ты? Мы же всегда с тобой знали, как найти выход из тупика. Соф, всё продолжается!..

— Холмогорова, твою ж мать, не заливай! — Софа резко обрывает бывшую однокурсницу, пытаясь донести до неё свою правду. — Ты не вкуриваешь, что теперь ничего не будет, как раньше? Бочка лопнула, крыша набекрень! А этот пиздец пусть занимается дальше своими страданиями! Втихую, как будто не видит никто! Придёт время, и кто надо, тот оценит. Посмотрим, как аукнется! Жалко, что и тебя в эту парашу втянут…

— Не хами мне, Голикова, — настроение Лизы резко сменилось от интонаций, которые проскальзывали в речи подруги, — и перестань глотать своё пойло! Я рада, что ты признаешь, что тебя предупреждали. Все предупреждали! Но тебе не будет легче, если ты поссоришься со мной! Мне, поверь, тоже…

Космосу, которому порядком надоели восклицания подруги жены, слышимые по всей комнате, пожалел, что поленился, прикидываясь спящим. На последнем «тоже» Лизы, сказанным вымученным тоном, Холмогоров решает самолично отправить Софку на боковую, если у неё, из-за одной полосатой проблемы, обнаружились проблемы со сном.

— Голикова, твою налево! Тебя, блять, все Патриаршие слышат! Какой твой папа спит, как убитый! Сплюнь, дура! Что?