Любовь против (не)любви - Салма Кальк

лавки и преклонил колено перед королевой.

— Ваше величество, — голову он тоже склонил, — предаю себя в ваши руки. Готов принять от вас то наказание, которое вы сочтёте нужным.

— Что же, даже и смерть? — поинтересовалась королева с любопытством в голосе. — Скажите, Лэнгли, что будет, если милорду де Риньи отрубить голову?

— Ничего хорошего, полагаю, — вздохнул придворный маг.

— Обратно прирастёт, что ли? — подняла бровь королева.

— Нет, не прирастёт. Но скольких он заберёт с собой, просто потому, что в момент казни случится всплеск его силы — не знаю и знать не хочу. Некроманты всегда умирают в бою, или своей смертью.

— Значит, даже и не казнить, какая жалость. Может быть, посадить в темницу, и не кормить? — продолжала рассуждать королева.

Катерина уже не могла слышать это всё, она поднялась и тоже поклонилась.

— Ваше величество, это из-за меня. Из-за меня Рональд Морни напал на милорда де Риньи, и сегодня милорд де Риньи спасал меня. Могу я спасти его от вашего гнева? Не знаю, бывает же так, что если женщина согласна выйти за приговорённого к казни, то его не казнят? Так вот, я согласна. Отдайте его мне.

Жиль поднял голову, и столько счастья было в его взгляде, сколько она не видела ни у кого. Ни у Роба, хоть он и радовался всегда, завидев её. Ни у Рональда, хоть он и говорил, что любит. Ни у Василия в далёкой домашней юности.

— Вот так, значит. Вот из-за какой женщины простец сцепился с некромантом, прелестно, — усмехнулась королева. — И что же, милорд де Риньи, вы готовы взять леди Торнхилл в жёны?

— Да, ваше величество. Я уже спрашивал миледи, но она не ответила мне. И я счастлив, что она решилась.

— А вы, миледи Торнхилл, что же, готовы оставить свои владения и уехать за пролив?

— Если таково будет решение вашего величества, — опустила голову Катерина.

Если смерть Рональда будет стоить ей Торнхилла… наверное, это справедливо? Ведь Рональд больше не станет преследовать её. Но… она больше никогда не поднимется на башню на закате, не пойдет в лес по горке, не встретится с Милли, Филом, Петрониллой, Хью Айви, отцом Томасом и остальными? Не высадит новые розы, не вставит стёкла? А кто детей учить будет?

И она наклонила голову ещё ниже, чтоб никто не увидел её слёз.

Жиль взял её за руку.

— Ваше величество, прошу, не отнимайте у Катрин её Торнхилл! Я не претендую на эти земли, у моей семьи достаточно своих. Я ничего не знаю о приграничных владениях, и не умею управляться с ними. И если господь пошлёт нам сына, то пусть этот сын станет следующим лордом Торнхиллом.

— И что же, вы готовы пожениться сейчас, не дожидаясь окончания срока траура? — продолжала выспрашивать королева.

— Как то будет угодно вашему величеству, — повторил Жиль. — Можем сейчас. Можем летом. Можем — через год.

— Значит, так. Ваша миссия завершена, милорд де Риньи. Уезжайте к своему королю. И забирайте леди Торнхилл с собой, раз уж вы готовы рисковать собой друг ради друга, в качестве вашей невесты. Я дозволяю вам вернуться — но не раньше середины лета, а лучше — и позже, пусть слухи утихнут, а дело это — забудется. А лорд Солтвик тем временем по-соседски присмотрит за Торнхиллом, и Прайорсли, и что там есть ещё.

И все они молча склонили головы — включая донельзя изумлённого Джона.

— И я бы ещё попросил ваше величество… — сверкнул улыбкой Жиль.

— Вам мало? — изумилась королева.

— Я прошу отдать мне юного некроманта. Всё равно здесь никто не сможет его толком выучить, а я — смогу. А учить надо, чтобы приносил пользу и не попадал больше в сомнительные истории.

У мальчика Роба натурально отвалилась челюсть. Вот прямо взяла и отвалилась.

— А вам, милорд маг, палец в рот не клади, всю руку откусите, — рассмеялась королева. — Забирайте, ваша правда. Можете ещё снестись с его родственником, а я ему ещё выскажу — нечего разбрасываться такими потомками.

— Я верну его обученным магом и воспитанным человеком, — Жиль снова поклонился.

И вроде бы всё… но в дверь застучали.

— Ваше величество, к вам герцог Морни!

— Впустить, — приказала королева. — А всем присутствующим — молчать обо всём, что здесь было сказано. Иначе велю казнить.

Кто бы стал спорить? Жиль и Катерина спешно поднялись, повинуясь королевскому знаку, и отошли к лавке.

На герцоге не было лица. Мрачный и почти такой же серый, как его оставшийся на постели сын. Подошёл и преклонил колено.

— Ваше величество, я не уследил. Мой сын найден мёртвым у себя в спальне, вместе со своим ближним человеком. Я не знаю, что послужило причиной, но он весь стал таким, как отметина у него на лице, — и герцог бросил быстрый и недобрый взгляд на Жиля. — Но я помню своё обещание, и пришёл отдаться в ваши руки.

— Очень жаль, что Рональд Морни не дожил до суда, — сказала королева медленно и раздумчиво. — Скажите, милорд де Риньи, будете ли вы предъявлять обвинение герцогу Морни?

— Нет, ваше величество, — ответил Жиль, не колеблясь ни минуты. — Герцог Морни не причинил мне никакого вреда, и я не считаю, что дети ответственны за отцов, или же отцы — за детей. Каждый сам кузнец своей жизни… или своей смерти.

— Раз де Риньи не будет предъявлять вам обвинения, то и я не стану, — ответила королева.

И Катерина поклялась бы, что герцог Морни выдохнул с облегчением и глянул на Жиля менее злобно.

— Возвращайтесь, леди Торнхилл, — сказала королева Катерине на прощание. — Я буду рада увидеться с вами ещё.

— Благодарю, ваше величество, — только и смогла ответить Катерина.

Дорогу до дома одолели молча. Джон поглядывал на Катерину и Жиля, взявшегося их проводить, но — ничего не говорил. Правильно, это позже.

А на пороге их встретил гонец из Телфорд-Касла и склонился перед Джоном.

— Милорд Телфорд…

75. Мы ли не договоримся

Лорд Грегори не проснулся утром пять дней назад — об этом рассказал гонец, а ещё о том, как лорд всю ночь метался по постели и стонал, хотя до того был смирен и тих, и успокоился только к утру. И о том, как гонцу пришлось торопиться в столицу по дрянным весенним дорогам. Джон просто спал с лица — очевидно, новостей за сегодняшний день оказалось слишком много.

Он сказал, что известит о том королеву завтра, и попросит разрешения немедленно отбыть в фамильные — а теперь уж его — владения. Сейчас же просто