Враг за спиной 1 (СИ) - Константин Муравьев

Вернее, не так. Не было сильных магов.

И поэтому аварцы пошли несколько иным путём.

Они признавали ту силу и угрозу, что несут ментооператоры иных государств и рас, и приготовили им своеобразный ответ.

Уже долгое время в их закрытых институтах и научных центрах разрабатывалось устройство, способное хоть каким-то способом нейтрализовать магию на определённом объёме пространства.

Глобальных прорывов до последнего времени не было, но недавно создали первый аналог подобного устройства или артефакта.

Его называли и так, и так.

Он был не так мощен, как надеялись его создатели и, что самое плохое, он не мог нейтрализовать саму ментальную энергию.

Нет.

Но, тем не менее, он не позволял структурировать её в заданном объёме пространства, что не давало создавать те или иные ментальные конструкции.

К тому же он работал не больше пяти минут. Но иногда, даже это время решало многое.

Однако, самым главным недостатком этого самого устройства было то, что оно работало за счёт всё той же ментальной энергии, только какого-то совершенно непонятного типа.

И как результат, активировать его мог лишь некто обладающий ментальными способностями.

И способности эти должны были быть хоть и не большими, даже мизерными, но по работе со строго определённым типом ментальной энергии. Этим самым, который до сих пор так и не удалось классифицировать.

Вот как раз он, тот кого и поставили возглавлять это блеющее стадо, и был одним из тех счастливчиков, которые могли управлять подобными негаторами.

Для того чтобы стать полноценным ментооператором у того, кого местные бандиты именовали боссом, просто не хватало способностей, но тем не менее этот артефакт он мог активировать без особых проблем.

Тут не требовалось большой силы и умения управлять ментальными структурами. Нужно было лишь направить поток энергии в необходимую область артефакта.

Большего священник не знал и не умел.

Но именно это достаточно быстро и продвинуло его по служебной лестнице от младшего помощника священника в одной захолустной дыре до командира звена диверсионного подразделения Империи Авар, как он себя гордо именовал.

Вот на этот аргумент в будущих переговорах со сполотами, которые сами притащились к ним в форт (а коль тут есть одни, то наверняка есть и другие), он сейчас и надеялся.

Правда, был один существенный недостаток о котором священник думать не хотел.

Сполоты, это та единственная раса, на которой действие негатора до сих пор не проверялось.

Однако, как утверждали те, кто его разработал, законы управления ментальными энергиями были едины для всех и до сих пор эти устройства с момента их изобретения (только вот времени прошло очень немного), да и за время проведения их испытаний, ещё ни разу не дали сбоя.

Только вот сполоты?

Но все мысли аварца об осторожности и обеспечении собственной безопасности вылетели из головы, как только слетели одежды со стоящих перед воротами полуобнажённых сполоток.

Теперь он думал только об одном.

Всё его внимание привлекли они. Эти девушки неземной и невероятно притягательной красоты.

Они ничем внешне не отличались от аграфок. Хотя, по мнению самого священника, даже превосходили их.

По крайней мере, тех редких кукол без собственного сознания и воли, что он несколько раз видел.

А потому в нём, да и, наверное, во всех остальных видевших их сейчас мужчинах, горело всего два желания.

«Хочу» и «моё».

Самому священнику никогда не попадались в руки чистокровные аграфки, впрочем, как креатки или лиирки, не того полета он всё-таки был птицей, чтобы у него хватило власти, влияния и денег, приобрести хоть одну из них в своё личное пользование.

И он не мог оценить по достоинству их умения. Но те слухи, которые курсировали по Империи могли вызвать у любого приступы жутчайшей зависти.

А тут и сейчас стояло больше десятка подобных девушек.

И не просто подобных, а тех, кто, похоже значительно превосходил аграфок, по крайней мере внешне.

Столь пристальное внимание к сполоткам заметили и в караване.

«Ну, ещё бы», все видели с каким лицом замер сержант и сопровождающие его воины.

Видимо, оценив их реакцию вперёд вышел какой-то высокомерный и до невозможности спесивый сполот.

И это был тот самый сполот, чей взгляд священник чувствовал даже сквозь силовой купол и стены форта.

Ему казалось, что этот спесивый сполот смотрит на него сверху вниз, будто на какую-то грязь под ногами.

Между тем он что-то небрежно сказал и махнул кому-то вперёд.

Да и обращался он, похоже не к стоящему около него сержанту, а к кому-то из своих.

Да, теперь священник точно смог разглядеть то, что и хотел.

Этот высокомерный сполот, которого переговорщик постоянно называл магистром и от одного вида которого священника начинало просто корёжить, а в нём самом разгоралась подспудная ненависть и желание размазать его презрительную рожу выстрелом из крупнокалиберного бластера.

Так вот, аварец мог поклясться, что этот сполот осмотрел с ног до головы сквозь сплошную и непрозрачную стену их неприступного форта именно его, ещё раз презрительно скривился и вновь что-то сказал стоящему рядом с ним человеку.

Как раз тому самому, что и нёс плакат на изображении.

Тот в свою очередь, угодливо кланяясь, расшаркиваясь перед ним и, чуть ли не ползая, на брюхе, начал что-то отвечать, размахивая руками во все стороны.

«И почему нет такого почитания ко мне», с завистью подумал священник, видя, как этот презренный раб, а никем иным этот человек у сполотов быть не мог, да он и сам об этом говорил в разговоре с сержантом, подобострастно и с особым рвением выполняет каждый приказ сполота.

Между тем человек что-то продолжал говорить и продолжал показывать руками, в основном, указывая в сторону форта и на сержанта, стоящего перед ними.

При этом этот парень так льстиво улыбался и подобострастно что-то объяснял, что это по какой-то причине священника взбесило и завело ещё больше.

Он стал ненавидеть стоящего перед воротами сполота всей своей душой. Его ноздри раздулись, руки сжались в кулаки, а сам он весь покраснел и покрылся испариной.

Аварец никогда особо не любил этих высокомерных снобов аграфов, которые ни во что не ставили их Священную Империю.

Но теперь он встретил тех, кто не ставил ни во что лично его, того, кто был для них не больше чем какой-то грязью на ботинках, или насекомым, ползающим под ногами.

И именно это аварца задело больше всего, и ударило по тому больному месту, что он пытался ото всех скрыть.

Его никто не уважал и не трясся только от одного упоминания его имени. А ведь именно это и было заветной мечтой священника.

И сейчас он видел эту свою невоплощённую мечту. И её украл другой. Этот презренный сполот, который с высокомерием смотрит прямо на него. «Да как он смеет, дикарь. Смерд», пронеслись мысли в голове священника сметая всё на своём пути и оставляя лишь красную пелену в его взгляде.

А потому он, практически не соображая, с налитыми кровью глазами, даже сам не заметил, как активировал негатор и включил защитный барьер, отгородивший его самого и всех остальных от находящегося за пределами стен их форта отряда.

— Огонь, — отдал он команду своим бойцам, практически провизжав её в нейросеть.

И не успел священник опомниться, как стоящий перед ними караван, а также и тех, кто был поблизости от него, например, этого урода сержанта, накрыл непрекращающийся шквал огня.

Священник даже сам не ожидал получения такого впечатляющего результата, а потому оказался не готов к нему.

И, судя по всему, такое же презрительное к себе отношение высокомерного сполота почувствовал не только он.

Все находившиеся в форте люди будто сошли с ума.

Они с остервенением палили из всех орудий по и так уже залитой огнём площадке.

— Рабы, — только и прошептал священник, наконец, вспомнив о том, кто к ним пожаловал.

Только вот сделал он это очень поздно. К этому моменту всю площадку перед фортом накрыло плазменным огнём бластеров и залило всё простреливаемое пространство раскалёнными парами горячего и обжигающего воздуха.

«Они погибли», проскользнула одинокая мысль в голове священника. Только вот думал он сейчас не о всех рабах, и прочих воинах, а о потерянных для них навсегда сполотках и той огромной прибыли, что сейчас, в буквальном смысле этого слова, сгорала под плазменным огнём. А поэтому, уже кляня себя за несдержанность, похоть, душевную и телесную слабость, священник попытался остановить пиратов, в которых уже давно превратились его бойцы.

— Отставить огонь, — орал он в нейросеть, отдавая свой приказ.

Постепенно его слова стали доходить до этих идиотов и выстрелы начали стихать.