Неизвестный Шекспир. Кто, если не он - Георг Брандес

Так пала последняя преграда, стоявшая на пути блестящей четы к венцу. Леди Френсис была счастлива. Она не испытывала тех угрызений совести, которые испытывала леди Макбет. Король относился к ней в высшей степени внимательно. Так как она не хотела расстаться с титулом графини, он в угоду ей дал Рочестеру титул графа Сомерсета. Свадьба была отпразднована 26 декабря 1613 г. с великолепной роскошью. Невеста была настолько нахальна, что явилась, как девушка, с распущенными по плечам волосами. По этому поводу Джон Чемберлен пишет 30 декабря 1613 года миссис Элис Чарлтон: «Леди Френсис венчалась с распущенной косой. Невесту провожали в церковь прибывшие в Лондон саксонский герцог и ее дед, граф Нортумберленд». Она венчалась в королевской часовне на том же самом месте и с тем же самым епископом, как в день своей первой свадьбы. При бракосочетании присутствовали король, королева, архиепископ и высшая аристократия, желавшая сохранить хорошие отношения с королем и фаворитом. Никто не хотел быть исключением. Все подносили богатейшие подарки. Граф Гондомар отнесся также очень внимательно к покровительствуемой королем чете и послал великолепное ожерелье. Все подносили подарки громадной стоимости: лондонский Сити, торговая компания «удальцов», индийская компания, таможенные чиновники и т. п. Еще в середине января 1614 года прибылали подарки из золота, серебра и драгоценных камней. Бэкон, который не был поклонником Сомерсета, также не хотел отставать от других. Джон Чемберлен пишет 23 декабря 1613 года сэру Дадли Чарлтону: «Сэр Френсис Бэкон готовит к этой свадьбе драматическую «маску», постановка которой будет ему стоить 2000 фунтов. Хотя нижняя палата обещала ему со своей стороны поддержку, хотя генеральный прокурор Иельвертон изъявил желание пожертвовать на это дело 500 фунгов, тем не менее он решил взять все расходы на себя». Несколько лет спустя тот же Бэкон поведет процесс против Сомерсета, обвиненного в убийстве.

На другой день после свадьбы король пригласил лорд-мэра Лондона устроить праздник в честь графа и графини Сомерсет. Тщетно лорд-мэр ссылался на отсутствие большого помещения. Король предложил одно из принадлежащих ему самому зданий. Гости должны были отправиться процессией из Вестминстера по направлению к Сити, кавалеры верхом, дамы в колясках. Новобрачная осталась довольна коляской, приготовленной для нее к этому празднику. Но лошади ей не понравились. Она попросила лорда Винвуда дать ей на этот день своих. Лорд ответил, что такой знатной даме неудобно брать вещи в долг, и попросил принять коней от него в подарок. Подарок был, разумеется, принят.

Маколей очень удачно сравнил двор Иакова с двором Нерона. Суинберн, оставаясь на почве того же сравнения, заметил, что здесь повторилась свадьба Спора и Локусты. Бэкон прославил этот брак. Чапман воспел его. Он присоединил еще раньше к переводу последних песен «Илиады» два посвятительных сонета с преувеличенными похвалами героическим добродетелям виконта Рочестера. Теперь он воспел его свободу в своей «Освобожденной Андромеде», и когда на него резко напали, он прибавил к этому произведению наивную самозащиту: «Апология Персея и Андромеды».

Совместная жизнь с леди Френсис не могла оказать на графа Сомерсета благотворного влияния. Он сделался невообразимо расточительным. Он вводит новые моды, желая понравиться Иакову, угодить своей жене и выставить королевскую милость напоказ перед всем народом. Современный ему историк, наивный моралист Вильсон, жалуется горько на то, что граф появлялся в завитых и надушенных кудрях, брил бороду, ходил с открытой шеей и украшал свои наряды желтыми лентами. Сомерсет не просил больше поместий и денег у короля. Подданные сами содержали его на свой счет. Каждый проситель давал взятку Сомерсету. Трудно сказать, сколько денег он нажил таким путем, но известно, что он тратил ежегодно около 90 000 фунтов. Впрочем, необходимо заметить, что он не нарушал, подобно своим преемникам, законов и обнаруживал изредка даже некоторое благородство. Но требования его родственников, семьи Говардов, погубили его. Самые выдающиеся члены государственного совета, среди них Пемброк, покровитель Шекспира, смотрели с негодованием, как этот выскочка склонял короля на сторону их противников.

В 1614 году выступает на сцену новый фаворит. Это был очень красивый, очень здоровый и очень живой молодой человек по имени Джордж Виллъерс. Король возвышал его медленно, чтобы не обидеть Сомерсета. Но этому последнему присутствие Вилльерса было очень неприятно. Он унижал его при каждом удобном случае, третировал его дерзко и жестоко и дошел, наконец, до того, что стал при своей вспыльчивости и при своем властолюбии обращаться свысока с самим королем. Иаков сделал ему сначала только выговор, и они потом опять помирились. Но Сомерсет не чувствовал себя в безопасности. Он знал, что враги старательно хлопочут о повышении Вилльерса. По-видимому, его мучили также угрызения совести. Вот почему он выпросил у короля полный «Pardon» (вроде того, который получил в эпоху Генриха VIII кардинал Вольсей), т. е. бумагу, заключавшую в себе разрешение всяких преступлений, например, убийства. Он мотивировал свою просьбу тем, что после смерти Иакова враги станут его преследовать ложными и несправедливыми обвинениями. Король изъявил свое согласие, но лорд Элсмер отказывался наотрез приложить к этому документу государственную печать. Тогда Иаков гневно накинулся на него, но тщетно. Лорд Элсмер опустился на колени, но не приложил печати. Вскоре Сомерсету в самом деле понадобилась эта бумага с отпущением всяких грехов.

Помощник аптекаря, отравивший, как мы видели, Овербери, заболел во Флиссингене тяжкой болезнью и облегчил измученную душу тем, что признался письменно во всем лорду Винвуду. Гельвис и Вестон подверглись допросу и вскоре имена лорда и леди Сомерсет были замешаны в эту историю.

Лишь только Сомерсет узнал, что подозрение пало на него, он оставил короля в Ройстоне и отправился в Лондон, чтобы представить свои оправдания. К этому времени Иаков окончательно пресытился прежним любимцем. Страсть к новому фавориту поглощала его всецело. Чтобы дать читателям некоторое представление о лицемерии короля, Артур Велдон рисует сцену прощания короля с Сомерсетом:

Когда граф поцеловал его руку, король обнял его, заплакал и сказал: «О боже, когда я тебя вновь увижу? Пока ты не вернешься, я не буду ни есть, ни спать!» — Потом он обвил его шею руками и воскликнул: «Передай от меня поцелуй своей жене». Ту же самую процедуру он повторил наверху, посередине и внизу лестницы. Но едва граф успел войти в коляску, как король заметил: «Я больше никогда не увижу его лица».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});