Последний император - Пу И

На следующий день, получив извещение о собрании, мы отправились в клуб. Над сценой висел огромный транспарант. Мое дыхание участилось. На красном фоне виднелась надпись: "Собрание по поводу амнистии военных преступников фушуньского управления".

На сцене сидели представитель Верховного народного суда, двое начальников тюрем и еще кто-то. В зале стояла тишина, слышно было, как стучит сердце.

Начальство сказало несколько вступительных слов, после чего к трибуне подошел представитель Верховного суда. Он вынул лист бумаги и произнес:

— Айсинь Гиоро Пу И!

Сердце мое готово было выпрыгнуть. Я подошел к сцене и услышал следующее:

— Извещение Верховного народного суда Китайской Народной Республики об амнистии.

В соответствии с приказом председателя Китайской Народной Республики от 17 сентября 1959 года Верховный суд провел расследование в отношении военного преступника Маньчжоу-Го Айсинь Гиоро Пу И.

Преступник Айсинь Гиоро Пу И, 54-х лет, маньчжур, пекинец. Упомянутый преступник находится под арестом уже 10 лет. За это время в результате трудового и идеологического воспитания показал, что он действительно исправился, и в соответствии с первой статьей приказа об амнистии подлежит освобождению.

Верховный народный суд Китайской Народной Республики.

4 декабря 1959 года.

Не дослушав его слов, я разрыдался. Родина, моя Родина, ты помогла мне стать человеком!..

Новая глава

Поезд летел вперед. За окном виднелась заснеженная равнина, светлая, широкая. В вагоне вокруг меня сидел простой трудовой народ. Такое было впервые в жизни, чтобы я ехал со всеми в одном вагоне. Теперь я буду вместе с ними жить, работать, я стал одним из них.

Вскоре после того, как я сел в поезд в Фушуне, рядом со мной произошло событие, которое сразу же дало мне понять, в каком обществе и среди кого я теперь нахожусь. В наш вагон вошел проводник с пассажиркой, которая поддерживала маленькую девочку, и стал искать свободное место. Оно оказалось позади меня. Пассажир, который сидел рядом со свободным местом, тут же уступил им и свое место тоже. Женщина уложила девочку, а сама присела рядом. Она была взволнована. Соседи стали расспрашивать, не больна ли девочка? Куда едет? Ответ женщины был неожиданным. Оказывается, женщина была учительницей начальной школы, расположенной возле станции, а девочка — ее ученица. Только что на уроке она почувствовала сильную боль в области живота. Школьный врач заподозрил аппендицит и предложил немедленно отправиться в больницу. Родители девочки работают на шахте далеко отсюда. Сообщить им, чтобы они срочно приехали, но на это потребуется много времени, да и до больницы при шахте, где есть хирург, далеко. Учительница приняла решение немедленно отвезти девочку на проходящем поезде в Шэньян. На станции разрешили купить билет уже в поезде, велели ей не волноваться, они уже позвонили в Шэньян, чтобы их встретили. Этот случай заставил меня вспомнить выражение известного китайского поэта Тао Юаньмина: "Мы братья с момента рождения, нам не нужно кровное родство". Эту мысль теперь разделяли многие. Вспомнил я и слова китайского философа Мэн-цзы, о том, что ухаживать за стариками и молодыми нужно так, как если бы они были членами твоей семьи. И это сегодня стало реальностью. Общество, в которое я вошел, и люди, с которыми я теперь вместе, намного прекраснее и выше, чем я ожидал!

9 декабря я приехал в столицу моей Родины. Я здесь не был 35 лет. На ярко освещенном перроне я увидел мою пятую сестру, с которой мы не виделись три года, и четвертого брата. С ним я не виделся более двадцати лет. Мы крепко пожали друг другу руки, и я впервые услышал из их уст слово "брат". Так они меня еще никогда не называли. Я понял, что в моей семье я тоже начинаю новую жизнь.

Я распрощался со служащим Ли, который нас сопровождал, и с Лао Мэном — моим коллегой. Он был одним из восьми военных преступников клики Чан Кайши и находился со мной в одном лагере (вместе со мной и Го Вэньлинем — бывшим офицером марионеточного правительства было амнистировано десять человек). Он ушел вместе с встречавшей его женой. Брат взял мой чемодан, а сестра и Лао Вань шли по обе стороны от меня. На площади я увидел огромные часы и достал свои карманные часы. Перед отъездом из Фушуня начальник тюрьмы достал из кучи вещей, которые я вручил правительству, эти часы и велел мне их взять. Я стал говорить, что они куплены на деньги эксплуататора и принять их не могу. Начальник сказал, что их возвращает мне народ! Я их купил в 1924 году, в тот день, когда сбежал из отцовского дома в посольский квартал. Когда я в одном из иностранных магазинов соображал, как избавиться от Чжан Вэньчжи, я и купил эти золотые французские часы. С того момента началась моя позорная жизнь. А теперь пусть эти часы начнут отсчитывать мою новую жизнь — и я поставил на них пекинское время.

В тот день, когда начальник тюрьмы отдал мне часы, он сказал, обращаясь к нам, десятерым амнистированным: "Вернувшись домой, вы должны в первую очередь извиниться перед своими родственниками, так как в прошлом были виноваты перед ними. Я верю, они вас простят, лишь бы вы старались стать настоящими людьми и прилежно служили народу". Его слова полностью подтвердились, когда я вернулся домой. Все в нашем дворике отнеслись ко мне очень тепло. На следующий день утром я решил вместе с соседями что-нибудь поделать. Увидев, что кто-то из них метет улицу, я тут же присоединился. И мел, пока не добрался до конца переулка. А когда стал возвращаться, не смог найти своих ворот и по ошибке забрел к совершенно незнакомым мне людям. Поняв в чем дело, они меня проводили до дома и сказали, чтобы я не благодарил их за это. "Мы ведь соседи, правда? — сказали они. — В новом обществе не нужно считаться по поводу такой мелочи!"

Я повидался с седьмым дядюшкой и его женой, родными братьями и сестрами. От дядюшки я узнал последние новости, касающиеся нашей семьи, узнал, что он выступал на сессии ВСНП с докладом, в котором поделился результатами обследования районов, где проживают национальные меньшинства. Я слушал, как играет брат на музыкальном инструменте гуцинь, и видел его каллиграфию. Он достиг здесь больших высот. А еще я имел возможность полюбоваться картинами другого брата, исполненными в жанре традиционной китайской живописи. Вторая сестра организовала ясли и, по словам ее мужа, который работает инженером на почте, занята с утра до вечера настолько, что забыла про все свои болячки. В общем, все они активно трудятся, а их дети — учатся в школе, некоторые стали пионерами и комсомольцами…

Я встретил многих своих старых друзей. Шан Яньин лежал в постели. Он работал в институте литературы и истории. Сказался возраст, говорил он с трудом и невнятно. Увидев меня, он попытался подняться. Я взял его за руку и сказал: "Вы больны, да и возраст уже не тот, отдыхайте, поправляйтесь. Мы люди нового общества. Поправитесь, будем вместе служить народу". Напряжение на его лице рассеялось, он улыбнулся и кивнул мне: "Я пойду вместе с вами". Я сказал, что пойду вместе с коммунистической партией. Он сказал, что тоже пойдет вместе с нею.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});