Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

В шведской историографии нет недостатка в работах, обвиняющих гессенского герцога в гибели Карла XII, но никаких убедительных доказательств на этот счет представлено не было. В то же время стечение случайностей и его поведение в совокупности сыграло с его именем злую шутку. Следует упомянуть, что весной 1718 года герцог дал указание своему надворному советнику Д. Хейну (тому самому, который участвовал с Карлом XII в философских диспутах) составить меморандум для своей супруги Ульрики Элеоноры на предмет внезапного ухода из жизни ее брата. Заботливый супруг и претендент на трон подробно расписал для Ульрики Элеоноры всю программу действий, если в случае смерти Карла XII она одна останется в Стокгольме, поскольку он, супруг, будет в это время в армии (!).

Еще одна тень мелькнула в эти дни перед Карлом XII: фельдмаршал Реншёльд собственной персоной появился в шведском лагере в Тистедалене. Царь Петр, в знак ожидаемого мира со шведами, проявил милосердие и только что распорядился отпустить Реншёльда из плена. Перед отплытием из России Петр принял Реншёльда на борту военного судна и имел с ним беседу. Царь надеялся, что фельдмаршалу удастся передать свои «пацифистские» настроения королю Швеции. Последний раз Карл и его знаменитый полководец виделись на поле Полтавского сражения. Теперь фельдмаршал прибыл в Норвегию, чтобы снова увидеть своего короля на носилках, но не раненого, а совсем... совсем уже мертвого. Какое странное и причудливое стечение обстоятельств!

И все же они успели встретиться до того рокового дня, еще оба живые, но представить королю свои выстраданные в русском плену аргументы в пользу немедленного мира фельдмаршал не смог — удобного случая так и не представилось. Да Реншёльд и не торопился выполнять просьбу царя Петра, вероятно, чувствуя, что король вряд ли бы стал его выслушивать. Былого доверия у него к фельдмаршалу уже не было, а на первой встрече с ним, когда речь зашла о Тридцатилетней войне, король заявил, что если надо, то он будет вести войну и сорок лет.

Ну и, конечно, со дня на день ожидалось прибытие барона Гёртца, который должен был доложить королю о ходе своих переговоров на Аландском мирном конгрессе. Все знали, что они близились к завершению, что барон для скрепления мира договорился с царем отдать его старшую дочь Анну за молодого герцога Готгорп-Голштинии. Блестящее положение голштинской партии было во всех отношениях гарантировано! Барон должен был прибыть к королю 13 декабря, но до Норвегии он так и не добрался.

Приглашенный Карлом французский инженер-фортификатор Филипп Мегрэ, руководивший всеми техническими работами, полагал, что по истечении восьми дней с момента осады крепость будет в шведских руках. 8 декабря 200 шведских гренадеров пошли на штурм редута Золотой Лев — ближе всех расположенного к шведским позициям. Перебив его защитников, каролинцы с ходу овладели им — его защищали всего 30 человек. В бою отличился французский полковник Буске, который был вместе с королем в Турции и по возвращении оттуда остался в Швеции. Он первым вскочил на укрепленный вал, а уже за ним последовал Карл XII.

Сразу после этого от Золотого Льва под руководством французского сапера Филиппа Мегрэ шведы стали рыть осадные траншеи. Редуты Меллембергет и Овербергет, которые располагались к югу от крепости, пока не трогали. Прибывшие 18 осадных орудий под командованием генерал-майора Карла Крунстедта начали обстрел крепости. Король с большим интересом, «...ночью и днем, в дождь и стужу», наблюдал за осадными работами и, чтобы не возвращаться по пустяковым поводам в Тистедален, приказал устроить себе в траншеях близ бастиона Золотой Лев примитивный деревянный настил и поставить туда лежак, стол и стулья, чтобы можно было прятаться от дождя, отдыхать и принимать пищу.

Подкопы к Фредрикстену — один под главное крепостное сооружение и два других под внешние бастионы — начали рыть под сильным огнем норвежцев. Почти все время суток король проводил в траншеях, с нетерпением ожидая завершения земляных работ. Почва вокруг была каменистой и позволяла углубиться в крайнем случае всего на полметра от поверхности. Приходилось с помощью фашин и корзин с землей наращивать высоту траншей до нужного уровня. К земляным работам привлекли солдат, которые работали сменами по 300—400 человек. Поскольку земляные работы осуществлялись без всякого огневого прикрытия, а норвежцы вели интенсивный огонь, землекопы несли большие потери: в ночь на 9 декабря погибли четыре землекопа, а на следующую ночь уже целых 55. Рассказывали, что Карл, чтобы подбодрить своих каролинцев, 10 декабря заставил своего шута Люксембурга «прогуляться» под пулями по брустверу, и бедный шут беспрекословно повиновался. Сопровождаемый взглядами и насмешками короля и его свиты, Люксембург бодро зашагал к крепости, и король вернул его лишь тогда, когда тот находился почти у самых стен Фредрикстена.

11 декабря было первое воскресенье адвента[260]. В два часа ночи король вернулся из траншеи в штаб-квартиру. Занявшись кое-какой писаниной, Карл сменил запачканный глиной мундир, который не снимал уже шесть дней, и прилег отдохнуть (обычно он менял мундир через две недели). Потом, одевшись и водрузив на голову треугольную каролинскую шляпу, сшитую из обычного английского фетра, он отправился в местную церковь, где батальонный капеллан при гвардии К. Й. Луман произнес проповедь о въезде Христа в Иерусалим. Потом король в обществе племянника и нескольких генералов отобедал и стал снова собираться в траншею.

Об этом последнем дне Карла XII сохранилось единственное описание у Нурдберга, которое он в свой исторический труд почему-то не включил. Вот оно: «Всю ночь Его Величество находился в траншеях и утром вернулся в Тистедален, камердинер графа Мёрнера почистил его платье, в то время как он, промокший насквозь, говорил очень мало, подходил к кровати графа Мёрнера и выходил обратно, потом позволил принести еду графу Мёрнеру, и Е. В. там поел; он был глубоко погружен в свои мысли, и изредка, как бы просыпаясь, произносил: Стоять! После еды генералы стали упрашивать Е. В., чтобы он отдыхал хотя бы через ночь. Особенно настаивал на этом генерал Дюккер: “Я был удостоен и раньше Вашей милостью, когда В. В. выражали свое удовольствие моим к Вам отношением. Позвольте мне и теперь искать такого же Вашего милостивого доверия, я с Божьей помощью сам присмотрю за работами, чтобы В. В. никуда не выходили”. Король ответил: “Нет, я моложе и выдержу все лучше, нежели все генералы”. С этими словами он вышел и сел на коня. Он повернул коня, снял шляпу и сделал поклон всем генералам, потом поскакал с непокрытой головой, несколько раз оборачивался назад и делал им милостивое выражение лица, как будто Е. В. хотел с ними проститься и как будто он об этом чрезвычайно сожалел».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});