Султан Луны и Звезд - Том Арден

Наконец ковер бесшумно опустился на газон между цветочными клумбами.

Симонид выдохнул:

— Незнакомец, кто ты? Не мое ли волшебство принесло тебя сюда?

Юноша устремил на него не менее изумленный взгляд. В его взгляде был и страх.

— Альморан? Но как же так?!

— Я не Альморан, но такой же глупец, как он. — Симонид ощутил прилив сил. Он решил, что все потеряно. Но нет, это было не так. — Юноша, ты посланец моего пропавшего брата? Ты встречался с ним? Ты видел его перед тем... как он умер?

Юноша кивнул.

— А ты владеешь волшебством, как и он?

— Не говори о волшебстве! Оно принесло мне только горе. И все же... Ты несешь в себе иное волшебство. Я знаю это. Я это ощущаю.

Залитый луной сад обволакивал их подобно серебристому кокону, благоухающему и пропитанному чудесами. Юноша сошел с ковра и, сжав руки старика, помог тому подняться. Симонид опустил глаза и заметил зеленое сияние, просвечивающее сквозь одежды на груди юноши.

— Кто ты такой? Кто ты такой, песчановолосый?

— Моя история длинна. Рассказывать пришлось бы долго. Несколько дней, а может быть — и несколько лун я томился в плену в странном мире. А потом... боюсь, я потерял еще больше времени, захваченный последней волной колдовства твоего брата. Теперь же я чувствую, что время истекает и для меня вот-вот должна наступить развязка этого испытания. Сейчас не время для рассказов. Но, старик, ведь ты узнаешь меня, правда?

Глаза Симонида вспыхнули радостным светом.

— Правда, Ключ к Орокону. Озарение переполняет мое сердце. — Он отступил и знаком велел Джему следовать за ним. — Многое следует объяснить. Но поспешим. Для моего юного принца не осталось никаких надежд, но еще может быть надежда для страны, которой он должен был править. Нужно каким-то образом побороть зло, посеянное его отцом, ради того, чтобы свершилась твоя и наша судьба. Скорее, скорее. Я кое-что придумал.

Глава 67

ОБМАН РАСКРЫТ

— Вот-вот. В этом весь вопрос — зачем?

Раджал улыбнулся.

— Теперь нет выбора.

— Называй это видением. Называй чарами, заклинанием.

— Ты уже говорил, — кивнул Боб. — Вроде бы я понимаю. Но я не про это говорю. Я говорю про то, что она не может противиться волшебству, которое создало ее такой. Но похоже, она хочет через это пройти. Ну, как будто взаправду хочет. Но разве она не любит принца? В смысле — Нову? [8]

— Ты хочешь сказать «Джема». — Раджал опустил глаза. — Да, она любит его. Но, понимаешь... все дело в кристалле. Когда принцесса выйдет замуж, появится кристалл.

— Полти тоже так думает.

— Хм. Он в это верит. И она в это верит. Наверное, так и есть.

— Ну а принц? Нова? В смысле — Джем?

— Джем должен оказаться там, когда появится кристалл. Быть может, Ката надеется, что все получится наоборот. То есть... если появится кристалл, появится и Джем.

— Хм. Не нравится мне это.

— Да и мне тоже.

Несколько мгновений оба юноши, стоявшие на балконе, молчали, глядя на освещенную факелами церемониальную дорогу.

Весь день сюда прибывали все новые и новые толпы народа. Тут и там слышались песнопения, молитвы. Вдоль дороги выстроились стражники, готовые сдержать любые вспышки эмоций со стороны простолюдинов. Вскоре должна была начаться торжественная процессия почетных гостей, за ними по дороге должны были проследовать министры султана, за ними — имамы. А потом должна была настать очередь Каты.

Время летело стремительно.

Боб сказал:

— Я вот думал про эту уабинскую песню... А ты? Ты про нее думал — серьезно?

— "Пламеней-полыхай"? О да, думал.

Раджал закусил губу. Обернулся. За приоткрытыми резными дверями, перед которыми они стояли, многочисленные рабыни заканчивали сложные приготовления невесты. Они выкупали Кату, они умастили ее ароматными бальзамами, они уложили ее волосы замысловатыми завитками. И вот теперь она стояла, словно статуя, а рабыни обряжали ее в алое платье унангской невесты, похожее на панцирь. Одни рабыни подкрашивали ее лицо, другие втыкали в платье тут и там булавки, третьи украшали Кату драгоценностями, цветами, амулетами. Казалось, этому конца не будет, но вот теперь оставалось сделать совсем немного. Ката превратилась в рубиновое видение, в существо, которое, казалось, мало принадлежит к этому миру. Лицо ее по-прежнему было спрятано под чадрой.

Боб проговорил:

— У меня такое чувство, будто про нас все забыли. Мы-то что должны будем делать во время обряда?

— Мы? Будем ждать, как все остальные, наверное.

— Около дороги? Думаю, это не слишком хорошо.

— Понимаю. — Раджал развернулся и устремил взгляд вперед, к грандиозной постройке, где должен был состояться обряд бракосочетания. Как ярко, как зловеще сверкало Святилище под луной! — Хотелось бы войти туда.

— Это невозможно. Там стражников полно.

— Ладно тебе, Арон. Нет ничего невозможного.

— Ты так думаешь?

Они стояли рука об руку. Раджал вдруг ощутил странный прилив волшебства.

Боб пробормотал:

— Знаешь, в этом наряде я чувствую себя таким беспомощным.

Раджал улыбнулся.

— Этот наряд тебе жизнь спас.

— Ты спас мне жизнь. Ты и Ката.

— А ты спас нас. Помнишь?

— Помню.

Они бы сказали больше, но в это время позади послышался стук в дверь. Дверь открылась, и, словно по команде, девушки-рабыни исчезли.

— Может быть, нам тоже следует уйти?

— Наверное. Но мы не уйдем.

Они отступили в тень. В покои с церемониальной торжественностью внесли резное кресло, в котором восседал толстяк-коротышка. Следом за ним вошел высокий поджарый мужчина. Оба были в парадных одеждах и зловещего вида масках.

Носильщики удалились, двери закрылись.

— Мерцалочка! Милая Мерцалочка! — Сорвав маску, калиф Оман Эльмани протянул руки к девушке, похожей на его дочь, но тут же рассмеялся и стукнул себя по лбу. — Нет, Хасем, ну до чего же я глуп! Как я мог думать, что Мерцалочка бросится ко мне в объятия? Бедняжка, да ты ведь едва можешь пошевелиться, правда? Но дай мне хотя бы посмотреть на тебя. В последний раз перед тем, как... — Калиф умолк и горько разрыдался. — Моя бедная детка! Моя бедная, бедная детка!

Ката скованно шагнула к нему, шурша платьем из плотной, жесткой ткани и звеня драгоценностями.

— Отец, не бойся! Я готова к этой ночи.

Калиф сжал ее руки.

— Милая моя, я знаю. Прости своего глупого отца, но как же ему не печалиться, когда он теряет свою дочь? Хоть я и благословляю то волшебство, которое воссоединило тебя во плоти, я горько страдаю из-за того, что это случилось так поздно. Какие страдания мы пережили! Сколько времени упустили! Дорогая моя Мерцалочка, о, если бы нам было дано вновь вернуться в твое детство!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});